Рене Маори - Никогда не смотри через левое плечо

Я ничего не знаю про укусы, – прорыдала Вероника. – Я просто собиралась сделать обычный укол.

– Иглой для пункции? – Ехидно спросил полицейский. – Да в шприце находилось успокоительное, которое вы так ей и не ввели. Вы понимаете, что версия самоубийства полностью отпадает? А это означает что? Правильно, это означает, что вам уже недолго осталось ходить по этой земле. Потому что, – он повысил голос, – кроме вас в этой комнате никого больше не было. Не привидение же ее убило?

– А может и так…

– Что так? Привидение? Ну, знаете…, – возмутился второй, который до сих пор только молча слушал разговор.

– Я все равно, ничего не помню, – упрямо повторила Вероника. – Но я ее не убивала.

– А кто? Кто тогда ее убил?

– Не знаю.

Допрос двигался по кругу уже не первый час. Вероника бледнела, краснела, но не сознавалась. Да и в чем ей было сознаваться, когда она и вправду, ничего не помнила? Хотя кровь на ее халате говорила о другом.

Наконец, на нее надели наручники и вывели из кабинета главврача, который все это время сидел на краешке стула за дверью. Увидев, что его медсестру выводят в наручниках, он потерял дар речи.

Но Веронику до полицейской машины так и не довели. Едва только троица вышла в холл приемного покоя, как навстречу им шагнул человек.

– Отойдите, отойдите, – прикрикнул полицейский. – Это не цирк.

Но человек, проигнорировав грозные слова блюстителя закона подошел почти вплотную к арестованной и внимательно посмотрел ей в глаза. Впрочем, он тут же и ушел, наверное, принял Веронику за кого-то другого, но сразу понял ошибку. Психиатрия она и есть психиатрия.

Вероника сделала два шага к двери, как вдруг пошатнулась и села на пол.

– Вставай! – Крикнул полицейский. – Чего расселась?

Он наклонился, чтобы поднять ее, но тут же отпрянул. Мимо него смотрели два тусклых глаза, а из уголка рта сбегала слюна.

– Возвращаемся, – сказал он напарнику, – Клиентка спеклась.

Они подхватили обмякшую Веронику под мышки и поволокли обратно в четвертое отделение. Где она и провела остаток своих дней в инвалидном кресле, взирая на мир с философским спокойствием растения.

Но ничего этого родственники несчастной Александры так и не узнали. Для них осталась единственная версия – самоубийство по недосмотру персонала. Если бы кто-то решил прояснить это дело, то не затратил бы слишком много времени, но Фил и Магги были малы, а всем остальным не было никакого дела до причин смерти. Так уж получается, что смерть человека интересна только его близким, остальные же – сочувствуют, но издали. Как ни странно, чужая смерть порождает в душе не только печаль, а еще почему-то, облегчение, словно смерть является сознательным существом, которое проходит мимо, выбирая для себя жертвы. «Слава богу, не я», – говорит обыватель и вздыхает. – «Соболезную», – уверяет он родственников, но почему-то его голос кажется таким фальшивым, а сдерживаемые рыдания такими искусственными. Хотя, какое дело родственникам до актерской игры далеких сочувствующих? Они и не слышат ничего, становясь слепыми и глухими от горя.

Целая вереница друзей и знакомых прошла мимо одетых в черное Филиппа и Иштвана. Каждый наклонялся и произносил несколько слов тихим голосом, а потом растворялся в траурной толпе. Судьба семьи Карми всколыхнула весь город. Если бы это была какая-то нищая семья, ютящаяся на окраине в бедной лачуге, никому бы и в голову не пришло переживать за ее судьбу. А здесь двое малолетних детей оказывались наследниками почти миллиардного состояния, и, конечно же, такая сумма привлекала воронов. Уже несколько горожан с неприязнью косились на Иштвана, словно примеряясь, чтобы нанести ему удар. В самом деле, по какому праву он так хозяйственно обнимает мальчика за плечи. Обнимает так, словно все имущество Карми уже у него в кармане. Слишком много было уважаемых людей, желающих нагреть руки на чужих деньгах, но все они понимали, что передать Фила под опеку других будет очень непросто, потому что мальчик по закону уже мог сам решать, у кого ему жить, а Иштван Беркеши был официальным опекуном и опекуном образцовым.

Кое-кто заметил, что юный Филипп вовсе не выглядит расстроенным, как то приличествовало бы моменту. И этот грех они тоже отнесли на счет «распроклятого колдуна» Беркеши. Ребенок находился под дурным влиянием – это же видно с первого взгляда. Мальчика, несомненно, следует отвести к детскому психологу и выяснить под каким влиянием он пребывает. В том, что влияние было дурным, не сомневался ни один горожанин. Но пока, красавец венгр надежно держал в руках своего воспитанника, и подобраться к нему поближе не было никакой возможности.

Поэтому до лучших времен все взоры обратились в сторону Магги, которая до сих пор находилась в доме семьи Карми под наблюдением няньки и домоправительницы. Не успели еще увянуть цветы на могиле Александры, как Магги была передана под крылышко немолодой бездетной супружеской пары, имевшей огромный дом на бульваре Роз. Для малышки это оказывалось подарком судьбы. Вместе с ней переехала и Маргарита Бонне, которая счастлива была оставить пустой и мрачный дом Карми. О котором ходили теперь дурные слухи. Говорили, что госпожа Елизавета обратилась в привидение и теперь губит одного за другим своих наследников. Передавалась и история со склепом в подвале дома – словом пищи для досужих умов было досыта. Прибавить к этому еще и красавца чернокнижника, и получался полный комплект для дешевого фильма ужасов.

Через неделю к Анне подошла горничная Нора. Анна в этот момент вязала нескончаемую ажурную шаль из алой пряжи. Она обожала огромные шали, укутавшись в которые, проводила долгие вечера возле телевизора.

– Я ухожу, – объявила горничная так громко, что Анна уронила спицу.

– Зачем? – Удивилась Анна. – Работы почти нет, а деньги ты получаешь вовремя. Любой мог бы только мечтать о такой работе. Поддерживай дом в чистоте и все. Или спи целыми днями. Жильцов-то не осталось, да и тебя никто не гонит. Хочешь – пыль вытирай, хочешь книжки читай.

– Книжки читать мы не обучены, – грубо ответила Нора. – А находиться в пустом доме с привидениями – то еще удовольствие.

– Вот еще глупости, – пожала плечами домоправительница. Ты где их видела, привидений? Во сне, что ли явились?

– Честно скажу – не видела. А только вчера на рынке мне про все объяснили. Торговки даже не желают продавать нам овощи. Говорят, что мы тоже связались с дьяволом.

– Глупые они – твои торговки, или завидуют, что живешь ты теперь как барыня. Я вот слышала, что дом продавать не будут, и останется он до тех времен, пока дети не вырастут, вот тогда они и будут решать, что делать с домом. Может еще и жить сюда вернутся. Вернутся, а все в запустении, потому что, видите ли, Нора была настолько глупа, что оставила выгодное место из-за пустых слухов.