Андрей Каминский - Проект "Плеяда"

— Молодец, Ваня — мягко сказала Илта, — я уже боялась, что придется есть сухомятку. Может и приготовить сможешь?

— А то нет! — выпалил гуран, — такую уху сварю.

Вскоре на печке уже стоял почерневший от накипи котелок, в которой весело бурлила вода. Ваня, постелив на столе, каким-то чудом завалявшуюся тут «Правду» еще сорокового года, умело разделывал на ней рыбу, остальные мужики рассаживались за столом. Свицкий достал небольшую бутылку с горилкой — Илта было встрепенулась, но успокоилась заметив малый объем тары. По глотку на каждого не больше. Ваня, вынесший требуху подальше от избы, вернулся на кухню и принялся помешивать уху, не забывая добавлять соль нашедшуюся в большой жестяной банке. Наконец он в очередной раз попробовал уху, привезенной с собой алюминиевой ложкой, удовлетворенно кивнул и снял котелок с огня, поставив его на стол.

— Дальше как пойдем? — спрашивал Свицкий, делая глоток из бутылки и передавая ее дальше по кругу. Поморщился, закусил салом.

— Известно как, — кивнул Мирских, принимая бутылку и делая смачный глоток, — завтра еще до полудня будем у Бамбуйки.

— Причалим? — спросил Сергей, глядя на Илту. Та помотала головой.

— Некогда, — она с хрустом разгрызла сухарь, — да и незачем. Не удивлюсь, если оттуда все давно разбежались — это же не Зея, прииски охранять некому, кругом бандиты.

— Так тогда тем более остановится надо, — хмыкнул Юрий, зачерпывая наваристую горячую уху и осторожно дуя, — вдруг где золотишко нашарим.

— Все, что там намыли, уже давно унесли, — покачала головой Илта, — чай не мы одни такие умные. А чтобы намыть чего, тут люди месяцами горбатятся. Тебе ли не знать. Вот будем назад возвращаться, там как хочешь, можешь и оставаться.

— А разве мы назад той же дорогой пойдем? — негромко спросил Матти и остальные невольно вздрогнули, заслышав голос обычно молчаливого финна.

— Посмотрим еще, — уклончиво произнесла Илта.

По правде сказать, о возвращении она почти не думала. Пока и добраться до цели, уложившись в положенный срок казалось настоящей сверхзадачей. Илте оставалось надеяться только на свою счастливую звезду — она еще никогда ее не подводила.

— У Южно-Муйского хребта лодки оставляем, ты помнишь? — сказал Мирских, — дальше они не пройдут — вода быстрая, бурная, камней много. Да и если пройдем — дальше села густо пойдут.

— Помню, — кивнула Илта, — ну нам дальше и не нужно. По горам к Верхней Ангаре выйдем.

— Слава богу, больше по реке не пойдем, — усмехнулся Свицкий, — а то я после сегодняшнего случая уже боятся начал. Ладно, тут река спокойная, а если дальше шиверы такие же, как и в верховьях.

— Хуже, — усмехнулся Сергей.

— Ну вот, — продолжил Свицкий, — я как-то уверенней себя буду чувствовать на земле, чем на воде. А то хлопцу опять привидится…

— Хватит! — резко сказала Илта, заметив как вспыхнули щеки парня — перестань Василь. Ошибиться может каждый, а Ваня весь день за рулевого был.

— Не причудилось мне, — тихо, но упрямо сказал Иван, — я видел ее. Видел Синильгу.

— Насколько я помню это предание, — покачала головой Илта, — тебе бы и самому лучше ошибиться. Она ведь только тебе явилась, никому другому?

— Да, — повесил голову Иван, от лица его отлила кровь, — я помню.

— Слушайте, что это за Синильга? — подал голос украинец, — хоть знать из-за чего сыр-бор.

Илта и Мирских переглянулись затем, как по команде, посмотрели на Ивана.

— Старая байка, — нехотя сказал гуран, — мне дед рассказывал. Когда-то давно у одного тунгуса родилась дочь. Тогда шел снег и тунгус решил назвать дочь Синильгой, что по ихнему и означает — снег. Дочка выросла умницей и красавицей, но замуж ее никто не брал, потому что ее позвали духи и она стала шаманкой. Умерла Синильга совсем молодой, почему — никто не знает. По тунгусским обычаям, ее похоронили в выдолбленной из цельного ствола дерева колоде, но не оставили в лесу, а спустили на воду. Говорят, что и поныне неуспокоившаяся шаманка по ночам ходит по воде и выходит на берег, к домам одиноких мужчин, стучится к ним в окна. А если холостой парень, охотник или рыбак поддавался на её уговоры и просьбы о любви, то скоро умирал.

— Мне рассказывал наставник, — задумчиво произнесла Илта, — Синильга это му-шубуун, лесной дух в женском обличье. Черный шаман может поставить его себе на службу, но для обычного человек встреча с этим духом — верная смерть. В облике красивой девушки му-шубуун заманивает одиноких охотников и убивает своим железным клювом — пробивает им голову, а затем съедает мозг, печень и почки.

За столом вдруг стало тихо.

— Да ну, — неуверенно протянул Свицкий, — таких сказок…

— Может быть, — не стала спорить Илта, глянув на испуганного Ваню, — не всему в этих краях стоит верить. Скорей всего тебе привиделось, — она весело посмотрела на парня, — меньше нужно о девках думать. Вот вернемся — я сама с тобой в нормальный бордель схожу.

— Вот это дело, — прогудел Мирских, принимая уже почти опустевшую бутыль и залпом допивая остатки, — еще меня с собой возьмите.

Все рассмеялись, наперебой послышались шутки и предложения. Илта посмотрела на все еще бледного гурана и ободряюще подмигнула ему. Тот ответил слабой улыбкой, но выражение его глаз совсем не понравилось куноити.

На ночь сдвинули лежаки вместе, оставив один специально для Илты. Надо было поставить часовых, но за день все так устали и столь очевидно было, что в зимовье давно никто не бывал, что было решено обойтись без этого. Однако Илте почему-то не спалось. Слушая дружный храп нескольких мужских глоток, она ворочалась с боку на бок, то закрывала глаза, пытаясь заснуть, то открывала, лежа на спине и тупо уставившись в потолок. Наконец, она мысленно плюнула и, прихватив со стола пачку сигарет, вышла из избы. Устроившись на одном из бревен, она закурила, внимательно всматриваясь в ночную мглу. Вокруг была тишина, нарушаемая только плеском воды вдалеке и стрекотом цикад. Да и в лесу еще иногда вскрикивала ночная птица. Никаких посторонних, вызывающих опасения звуков не было — в этом куноити была уверенна.

Илта еще раз прикинула их дальнейший маршрут, хотя уже казалось, знала его назубок — по картам и рассказам следопытов. Где-то через сутки они дойдут до мест, где им придется оставить лодки. И дальше в лес, в горы, совершенно ей неизвестные. Перед глазами неожиданно всплыло лицо Наташи — где там сейчас ее пленница-подруга, жива ли?

Позади послышалось легкое шуршание и Илта развернулась.

— Это я, госпожа Сато, — из темноты показалось смущенное лицо Вани, — вам тоже не спится?