Фрэнсис Вилсон - Рожденный дважды

— Значит… вы знаете.

Брат Роберт кивнул.

— Сатана явился, чтобы попытаться предъявить свои права на этот мир.

— Мне ничего не известно о Сатане, но что-то надвигается. Я не понимаю, почему это затронуло именно вас?

Мартин так и вскинулся.

— Что вы имеете в виду? Мы вовсе не тронутые, а такие же нормальные люди, как все остальные, даже более нормальные!

— Я имею в виду, что вам дарована особая чуткость, ниспослано предупреждение, вам дано знать. Почему именно вам?

— А почему бы и нет?

— Потому что ваших жалких сил недостаточно, чтобы вести эту борьбу.

— И вы полагаете, именно вам предстоит возглавить нас? — спросил Мартин.

Мистер Вейер горько усмехнулся и отрицательно покачал головой.

— Нет, я не хочу иметь с этим ничего общего. Я больше этим не занимаюсь. По правде говоря, я думал, что все кончилось.

— Это никогда не кончается, — заметил брат Роберт.

— Возможно, вы и правы. Думаю, мне следовало бы об этом знать. Но я тешил себя напрасной надеждой.

— О чем вы говорите?

— Вы не поймете.

Брат Роберт опустил глаза и тихим шепотом произнес:

— Я побывал в дальних странах. Я повидал такие места, которые добрым людям видеть грешно. Я читал запретные книги…

— Неужели это разрешается монаху? — спросил Вейер.

— «Познай врага своего» — мудрое изречение. Как Бог являет себя миру в разных обличьях, так и дьявол тоже. Я окунался в бездну ужасающего зла и устоял перед ним, ни разу не поддавшись его соблазнам.

Вейер внимательно рассматривал брата Роберта и, покачав головой, сказал:

— Но нельзя пройти по горячим углям, не обжегшись.

— Верно. Пережитое сделало меня… более, как вы говорите, чутким. Похоже, я приобрел шестое чувство, нечто вроде ощущения запаха, исходящего от деяний дьявола. А здесь этот запах очень силен…

— Не совсем здесь, — сказал мистер Вейер. — Дальше к востоку.

Брат Роберт пристально посмотрел на него.

— Вы тоже его ощущаете?

— Как сказал ваш друг, — Вейер кивнул в строну Мартина, — я не принадлежу к вашему числу.

— Я это знаю, — ответил брат Роберт. — И все же вы один из нас.

— Был, был, но перестал им быть.

Когда мистер Вейер встал, Грейс показалось, что он возвышается над всеми ними, как гора. Отступив на шаг, она обратилась к нему:

— Пожалуйста, скажите мне, на каком языке я говорила.

— На языке древних.

— Я никогда о таком не слышал, — заявил Мартин.

— Никто не говорил на нем много тысячелетий.

— Я вам не верю! — запальчиво воскликнул Мартин.

— Замолчи, Мартин, — одернул его брат Роберт. — Я ему верю.

Грейс посмотрела в глаза брата Роберта и, впервые осознав всю чудовищность происходящего, почувствовала слабость. Она повернулась к мистеру Вейеру. Его глаза смотрели куда-то вдаль. Он говорил скорее сам с собой, чем с ними:

— Я не знаю, где он скрывался все эти годы, но теперь, похоже, он нашел путь назад.

— Сатана всегда скрывается где-то рядом, — возразил брат Роберт. — Но теперь он воплотился в человека и готовится напасть на человечество.

— Сатана? — переспросил незнакомец. — Разве я упоминал Сатану? — Он пожал плечами. — Ладно. Дело в том, что вам нужна будет помощь.

— Какого рода помощь? — спросила Грейс.

— Не знаю. Некогда существовал человек, но его больше нет. А теперь… — Он замолчал и поочередно взглянул на Грейс, затем на брата Роберта и, наконец, на Мартина. — Может быть, кто-то из вас его заменит.

— Но кто? — спросил брат Роберт. — Как мы узнаем его?

Мистер Вейер повернулся и направился к двери.

— Не имею ни малейшего представления. Но это должен быть кто-то особенный. Кто-то очень особенный.

С этими словами он удалился. Грейс вопросительно смотрела на брата Роберта и раздумывала над тем, кто это мог быть.

Глава 14

1

Пятница, 8 марта

— Какую песню вы насвистываете, святой отец?

Билл поднял глаза и увидел Никки по другую сторону письменного стола. Никки, одетого, чтобы провести уик-энд с Кэлдерами.

— По-настоящему старинную песню, которая называется «Наступил великий день».

— А что в нем великого?

— Все, Никки. Все. Солнце взошло, рабочая неделя почти закончилась. Весна наступит всего через две недели. Великий день с утра до ночи.

У него чуть не закружилась голова, и ему с трудом удалось сдержать распиравшую его радость. Он пока не мог поделиться с Никки всеми подробностями, но его не оставляла уверенность, что вечером этого воскресенья у них будет повод для праздника.

Билл потянулся через стол и поправил галстук Никки. Галстук был слишком ярким и слишком узким и свисал ниже туго затянутого ремня; модным его не назовешь, но он оказался самым чистым из трех наличных красных галстуков. Воротник белой рубашки Никки болтался на его тонкой шее, а рукава синего блейзера были коротки, как и серые брюки, из-под которых торчала резинка белых носков.

В целом Никки являл собой зрелище, могущее привести продавцов магазина «Братья Брукс» в ужас, но его костюм состоял их всего самого лучшего, что можно было извлечь из пестрого набора пожертвованной приюту более или менее приличной одежды с чужого плеча, которую они называли парадной. Впрочем, Билл и не стремился, чтобы его дети отправлялись в гости в семьи чересчур нарядно одетыми. Одежда Никки взывала: «Дайте этому мальчику дом!» И вероятно, это было к лучшему.

Что важнее всего, у него был отмытый и аккуратный вид. Чистые волосы зачесаны назад, что было в известном смысле палкой о двух концах: такая прическа скрывала нескладные выступы на черепе, но выставляла на обозрение большее число угрей на его лбу. Одежда для игр и немного чистого белья лежали в видавшей виды холщовой сумке, которая стояла на полу рядом с мальчиком.

— Нервничаешь?

— Не-а. Я повидал много таких уик-эндов.

— Тебя не бросает в пот, да? Просто крутой парень отправляется на уик-энд.

— О'кей. — Никки улыбнулся нехотя и робко. — Наверное, немного нервничаю.

— Будь самим собой.

Его глаза загорелись.

— Можно?

— Если подумать, да.

Они оба улыбнулись шутке, понятной только им двоим.

Раздался звонок внутреннего телефона.

— Кэлдеры приехали, — сообщила сестра Мириам из вестибюля.

— Мы идем.

Билл взял сумку Никки, положил руку на его плечо и повел мальчика вниз на первый этаж.

— Вот так-то, малыш. Не ударь в грязь лицом перед ними, и ты попадешь в хорошее место.