Елена Артамонова - Большая книга ужасов 54 (сборник)

Арина звонко рассмеялась.

— Говорят, мы живем на перекрестке миров, и потому чудеса — обычное явление для этого места, — вмешалась в разговор Светка.

— Девчонки, вы меня разыгрываете!

Стук в дверь прервал разговор, и только тогда мы заметили отсутствие Ивойлова. Я стремглав выскочил на лестничную площадку:

— Сережка!

— Ешьте свою пиццу! — раздалось снизу.

Общими усилиями Сережку уговорили вернуться в дом, и мы занялись тем, ради чего, собственно, и пришли к Барышевой. Наполнив водой самую глубокую кастрюлю, Света отнесла ее в комнату, поставила на журнальный столик, зажгла пару свечей и попросила задернуть шторы. Когда все было готово, она спросила:

— Сережа, я так толком и не поняла, чего ты хочешь? Узнать будущее? Попросить совета у духа?

— Не знаю. Страх проник всюду, может быть, ты увидишь его причину.

— Тогда начнем. Расслабьтесь и, не думая ни о чем, просто смотрите в воду…

Акулиничева действовала не хуже профессиональной гадалки, и это меня раздражало. Невольно я представил, как выглядело наше собрание со стороны, и чуть не рассмеялся — сосредоточенно смотрящие в кастрюлю люди производили комическое впечатление. Представляю, что думала о таком времяпрепровождении Арина! Смотревшая в воду Светка неожиданно подалась вперед:

— Я снова вижу свечи…

— И мне они неплохо видны, — не выдержала Арина. — Две сувенирные свечи из красного парафина, которые стоят прямо перед моим носом.

Но Акулиничева не поддалась на провокацию, продолжая изображать медиума:

— Я лечу над этими сияющими холмами, спускаюсь все ниже, ниже… Свечи… Теперь их очень хорошо видно. Некоторые догорают и гаснут в снегу, а вот… вот длинные, высокие, белые свечи, но они почему — то тоже погасли…

Отведя взгляд от кастрюли, я вновь посмотрел на Арину. Она сидела между Светкой и Викой, прилежно всматривалась в воду, но в ее чуть раскосых изумрудных глазах горели лукавые искорки смеха.

— Довольно, ребята, кроме Светки, здесь никто ничего не увидит, — решительно произнес я, встал и, бросив случайный взгляд на поверхность воды, заметил отражение множества светящихся точек…

— Духи сегодня явно не в настроении, — поддержала меня Вика. — А я к тому же страшно хочу есть. Пойду поставлю пиццу в духовку.

Атмосфера в комнате была довольно мрачная. Обиженная Акулиничева сидела в сторонке, переживая по поводу прерванного сеанса, а Ивойлов по — прежнему раздражал всех своей нервозностью. Решив разрядить обстановку, я рассказал о механических игрушках старого часовщика. Информация произвела должное впечатление — всем немедленно захотелось познакомиться с железной Амалией и ее чудаковатым создателем.

— Петенька, миленький, отведи нас к своему Дмитрий Дмитричу! — взмолилась Барышева.

— Старик производит впечатление скрытного человека, неизвестно, захочет ли он с вами говорить.

— А мы дождемся результатов переговоров за дверью и, когда дело пойдет на лад, нагрянем к нему в гости, — предложил Ивойлов и, внезапно помрачнев, добавил: — Если, конечно, этой ночью меня не похитят инопланетяне.

— Жаль, что завтра я весь день занята, — сообщила Арина, — но надеюсь, вы расскажете мне обо всем увиденном.

Аромат свежеиспеченной пиццы отвлек от разговоров. Соблюдавшая диету Арина отправилась домой, а остальные приступили к дегустации кулинарного «шедевра» Виктории.

День четвертый. Что случилось с Сережкой?

В школе отменили два последних урока, и, не заходя домой, вся наша компания отправилась в часовую мастерскую. Оставив ребят в подворотне, я спустился в подвальчик. У Дмитрий Дмитрича был посетитель. Краснощекий мужчина лет пятидесяти принес в ремонт стилизованный под старинные часы кварцевый будильник. Часовщик с отвращением посмотрел на блестевшую фальшивой позолотой коробку:

— Милостивый государь, вы ошиблись адресом. Я потомственный часовщик и так же, как мой прадед, дед и отец, работаю исключительно с механическими часами. Новомодная электроника точна, но у нее нет души. Она, как и ваш кварцевый монстр, мертворожденное дитя. Несите прочь своего мертвеца!

— Я что — то не понял…

— Ступайте, голубчик, у нас перерыв.

Подняв голову, старик увидел меня, улыбнулся, протянул для рукопожатия высохшую, костлявую ладонь.

— Рад тебя видеть! Хочешь познакомить своих друзей с Амалией?

— Как вы догадались?

— Ах, Петр, я слишком долго живу на свете и многое могу понять по глазам… Ступайте, ступайте, — поторопил он замешкавшегося посетителя.

— Дмитрий Дмитрич, можно я сбегаю за своими друзьями?

— Конечно.

Обрадованные девчонки лавиной скатились по лестнице, а шедший позади них Ивойлов успел шепнуть мне на ухо:

— Петька, они рядом. То, что они сделают, хуже смерти.

Увидев нашу компанию, старый мастер пристально, одного за другим оглядел Светку, Сережку и Вику.

— Милая барышня, ваше сердце разбито, но осколки легко склеить. Главное — подобрать подходящий клей, — неожиданно обратился он к Барышевой, а потом, не дав ответить, поинтересовался погодой и школьной успеваемостью.

Проговорив минут десять о пустяках, Дмитрий Дмитрич поднял вверх указательный палец и подмигнул Светлане:

— Вижу на лицах нетерпение. Довольно праздной болтовни. Крошка Амалия давно ждет гостей.

Мы осторожно проследовали между тесными рядами стеллажей и спустились в подземную мастерскую. Вскоре под сводами монастырского подвала раздались восторженные восклицания — механическое детище Часовщика понравилось всем, даже изнывавшему от дурных предчувствий Ивойлову. Девчонки и Сережка раз десять поздоровались с куклой, наговорили ей множество комплиментов, а Амалия вертела головой, хлопала глазами и скрипучим голосом произносила заученные фразы.

— Ее надо выставить в музее! — воскликнула Барышева.

— Точно, в Политехническом. На прошлые каникулы я ездил в Москву и случайно попал на выставку старинных часов. Там были автоматы вроде этого, — вспомнил Ивойлов.

— Давайте напишем туда письмо!

— Амалия и подобные ей — не экспонаты музея, — перебил восторженные рассуждения Часовщик. — Они — мои дети, равные мне. Они создаются для жизни. Но я думаю, Амалию утомил визит, оставим ее одну.

Готовые до бесконечности болтать с автоматом, Сережка, Света и Вика очень неохотно покинули подземелье. Наверху экскурсия была продолжена — коллекция собранных со всего света часов также заинтересовала моих приятелей. Наконец, закончив рассказ об очередном механизме, Дмитрий Дмитрич посмотрел на бесчисленные лица циферблатов: