Барбара Хэмбли - Путешествие в страну смерти

— Вы узнали, что это был за сказитель?

Разумовский приостановился и снова внимательно посмотрел на нее сверху вниз. Среди колонн Лидия заметила мужчин в ярких мундирах. Не турки. Европейцы. Надо полагать, люди князя.

— Миссис Эшер, — тихо сказал он. — Константинополь — нехороший город. Это опасный город, тем более сейчас, когда к власти пришла армия и все перевернулось с ног на голову. А для женщин он был опасен всегда. В данный момент я занимаюсь поисками Джеймса. Если о нем станет хоть что-нибудь известно, я немедленно извещу вас.

— Спасибо. — Лидия пожала широкую, затянутую в лайку руку. — Не могу вам выразить, как высоко я ценю ваше участие… вашу помощь…

— В данном случае. — Разумовский вновь огладил усы.

В каждую пуговичку на его перчатках был вправлен крошечный бриллиант. — Не следовало бы мне этого вам говорить, но все же скажу. Не вздумайте ничего предпринимать сами. Ничего! Звоните мне в любое время. Там, где вы остановились, есть телефон?

Она покачала головой.

— Тогда пошлите гонца. Вы понимаете? Если я не приду сам, я пришлю слугу. Вы ничего не обязаны сообщать ни мне, ни ему, но никуда не отправляйтесь одна! Сэр Бернуэлл и все ваши посольские — хорошие люди, но они тут недавно. Более того, их воспринимают как сторонников Комитета и противников султана. Кстати, немецкие дельцы, снабжающие деньгами обе враждующие стороны, обладают здесь куда большей властью, нежели мое или ваше посольство. Собираетесь выйти в город — берите кого-нибудь с собой. Я имею в виду, кроме этой вашей глупышки. Кого-нибудь, кто мог бы в случае чего защитить вас. Здесь не Англия. Прошу… — молвил он, пропуская ее в дверь, по сторонам которой стояли стражи в оранжевых и красных тюрбанах.

Оказавшись в зале, князь принес Лидии шампанского и бутерброд с черной икрой. Тут же откланялся — и спустя две минуты она уже видела его (или кого-то очень похожего — огромного, русобородого, в зеленом мундире) беседующим с самим Энвер-беем.

14

Народу в зале становилось все больше. Еще беседуя с князем, Лидия заметила смутные огни, движущиеся среди деревьев, — слуги с фонарями сопровождали вновь прибывших. Она оглянулась и увидела зеленовато-розоватое пятно платья своей патронессы в окружении черных мужских костюмов. Лидия приблизилась. Там говорили по-немецки, поминая калибры и марки стали. Кажется, леди Клэпхэм угодила в компанию дельцов. Увидев Лидию, она с видимым облегчением схватила ее за руку.

— Дорогая моя миссис Эшер! — воскликнула она. — Позвольте вас представить герру Францу Хиндлу! Герр Хиндл. Миссис Эшер. А теперь прошу прощения, герр Хиндл, но я обещала познакомить миссис Эшер с герром Деттмаром… Мне вас Бог послал, милая, — сообщила она, понизив голос, когда они убрались подальше от белобрысого плотного джентльмена, с чувством пожавшего руку Лидии. — Какой же он утомительный! — С этими словами леди Клэпхэм направила спутницу в двери малого зала, где было еще более людно и душно. — Неужели я похожа на женщину, способную отличить вагранку от изложницы?

Лидия оглядела ее с насмешливой серьезностью.

— Повернитесь, — потребовала она, и жена атташе с не менее серьезным видом выполнила приказ.

— Ну, если только со спины немножко… — сказала Лидия.

— Тогда я наброшу на спину шаль, — пообещала леди Клэпхэм. — Я здесь задохнусь. Князь Разумовский сообщил вам что-нибудь новое о вашем супруге?

Лидия медленно кивнула:

— Он сказал, что муж намеревался встретиться на рынке со сказителем. Он — я имею в виду доктор Эшер — ни о чем таком при вас не упоминал?

— Но он ведь не за этим прибыл в Константинополь?

— Да, — сказала Лидия. — Просто он занимался подобными исследованиями повсюду. Он ведь не только языковед, он еще и фольклорист.

Леди Клэпхэм печально вздохнула и оправила прическу.

— Ну, это еще не самый печальный случай, дорогая. У меня у самой брат безумец. Можете себе представить, вскрывает гробницы. И ладно бы еще где-нибудь в языческих землях, а то ведь в Батском Кафедральном соборе. Причем в самый разгар охотничьего сезона! — Удивляясь, она покачала головой и взяла с подноса бутерброд с икрой. — Да, он спрашивал о сказителях. Берни рассказал ему о том старике, что сидит в ряду медников на Большом Базаре Я полагаю, его сиятельство предложил вам помощь? Кстати, а где мисс Поттон?

Лидия оглядела зал, хотя издали и без очков она не могла отличить одного гостя от другого. Вот Джеймса бы она узнала сразу в любой толпе. Да еще, пожалуй, князя Разумовского — уж больно тот был велик и пышен. Нигде ни намека на платье в коричневато-белую полоску и обильные черные волосы Маргарет. Лидия вспомнила фразу, оброненную Исидро прошлой ночью: «Я, возможно, буду неподалеку…» — и страстное желание мисс Поттон увидеть дона Симона на приеме… Тем более сейчас, когда она почувствовала себя красавицей.

— Она могла выйти в сад. — Лидии невольно вспомнилось сновидение, где Маргарет вальсировала с Исидро в лунном свете.

— Она простудится, — предрекла леди Клэпхэм. — О, моя дорогая, вот с кем я хотела вас познакомить… совершенно очарователен… такой шутник… — И она увлекла Лидию навстречу входящему в зал мужчине. Алый, обильно расшитый серебром мундир, леопардовый мех на плече, черные гладкие волосы, сам — строен и красив, как Аполлон. Женщины должны млеть при виде такого душки. — …состоит в дипломатическом корпусе и совершенно очарователен, хотя пороха не изобретет. Барон Игнац Кароли…

— Извините меня, — торопливо сказала Лидия. — Я думаю, мне необходимо найти мисс Поттон и… Я сейчас вернусь…

— В самом деле? Где же…

Но Лидия уже исчезла в толпе.

К счастью, из этого зала имелся другой выход — в смежное помещение. Ориентируясь по цветным пятнам, Лидия выбралась в главный зал и двинулась тем путем, которым они недавно шли с князем. В колонаде ее обожгло холодом, и, сожалея, что нет времени прихватить плащ, она заторопилась по черно-белой брусчатке, придерживая кружевной шлейф платья.

Только убедившись, что никто ее здесь не увидит, Лидия выудила из мешочка очки и водрузила их на нос.

То, что производило впечатление черных лиственных дебрей, испещренных радужными бликами, распалось на отдельные кипарисы и ивы, склонившие гибкие ветви к мерцающей темной воде. Голые сучья и увядшие листья были подсвечены снизу цепочкой разноцветных ламп.

Слева цепочки таких же ламп бежали по перилам лестниц, террасам, навесам беседок, образуя мерцающую паутину рубиновых, лазурных, медовых звезд… причем на самом верху мраморной лестницы одна звезда отсутствовала. Кто-то забрал лампу.