Татьяна Талова - Шестая организация

   Пулю из бедра мне вынули - благо, она не задела кость. То ли Лоренц знал, куда стрелять, чтобы потом не отхватить иск за серьезное членовредительство, то ли я и вправду везучий. А то перспектива иметь скрепленные кости еще и в ноге меня совсем не вдохновляла... Это ж никакой пользы.

   Руку, кстати, удалось скрыть, напомнив об экономии. Эрвину пришлось все же снять бинты, чтобы как следует осмотреть швы. Он был самым замечательным Крылатым из всех встреченных мной - сам предложил после осмотра заново все перебинтовать с новым "соком лотоса"! А так как раствор дорогой, то запястья оставили, как есть, - я честно сказал, что швов на руках нет. Срез ведь не шов, верно?

   В завершение такого осмотра очень хотелось поинтересоваться, что этот парень забыл среди сада статуй, именующихся Крылатыми, но я сдержался - еще посчитают, что я тут вербовку планирую.

   Выяснить удалось не слишком много. Эрвин не скрывал, что мне предстоит еще проверка детектором лжи - я приказал себе не ржать, - а про кости сам толком ничего не знал. Здесь он тоже, как мне показалось, отвечал с жалостью, твердо уверенный в том, что Шестерка - обитель ужаса и мрака, которая только и занимается расчленением трупов и сокрытием своих жутких дел от несчастных сотрудников-зомби.

   Для меня стало настоящим открытием, что Крылатые, после совершенного "налета" на нас, все еще цепляются за документацию и прочую обязательную, но муторную ерунду. Так, детектор мне пообещали сразу после того, как Эш изучит присланные ему ордеры на арест, бесполезно поругается (у вежливых людей это называется - достигнет компромисса) с леди Беатой и, соответственно, отзовет протесты.

   А до того... сидеть мне в камере. Наверное, из меня был бы идеальный заключенный, хоть в мрачные сырые подземелья запихивай - ни болезнь не заработаю, ни с голода не подохну, буянить не планирую... Впрочем, у Крылатых заключенным вообще жаловаться не на что. Как я понял, две камеры на первом этаже были рассчитаны исключительно на временных подозреваемых, которых бросать в тюрягу еще опасно - окажется невиновным, потом хлопот не оберешься, оправдываясь за никакие условия существования и соседство с головорезами. Я даже камер наблюдения не заметил - их заменял охранник, время от времени убирающий заслонку с маленького зарешеченного окошка в двери и проверяющий пленников. В общем, камера как камера, лучше, чем я предполагал: толстые стены, койка, привинченные к полу стол и стул, удобства за перегородкой.

   На столе красовалась аккуратная стопка книг. Боюсь, у меня скоро рвотные рефлексы ни с чего сформируются при мысли о чтении. Начитался на год вперед. Я посмотрел на корешки: "Отчаянье" философа Натана Дора, "Раскаянье" богослова Рида Белиаса, "Подсознательные причины совершения преступлений" психолога Норы Риккей и "Как выжить в тюрьме" некоего Тома Нирана.

   - Вот гады! - тихо поразился я прекрасной подборке.

   Первых гостей ждать пришлось недолго - бинты не просохли, а я только начал читать вторую главу философского труда. Тяжелая дверь открылась почти без шума, и в камеру вошла леди Беата в сопровождении уже знакомого Лоренца и... Риту, встретившую как-то нас с Лин, я тоже узнал. Радости ее присутствие отчего-то не добавило.

   - Добрый день, - я отложил книгу и убрал ноги с кровати.

   Садиться рядом, конечно, никто не подумал. Привинченный к полу стул располагался неудобно, спинкой ко мне, но леди грациозно присела на краешек стола, благообразно сложив руки на коленях. В алой мантии она сразу привлекала взгляд и казалась куклой - белая кожа, золотистые волосы, яркие глаза... Из нас всех она меньше всего вписывалась в обстановку, но взглянешь - и сразу поймешь, кто здесь главный.

   Рита и Лоренц встали по разные стороны от нее, знакомец выглядел несколько уставшим и задерганным, а Рита по-прежнему могла бы стать иллюстрацией... не знаю, хоть к "Невозмутимости" того же Натана Дора, у него именная серия, я посмотрел.

   - Доктор Лин в очередной раз мне соврала, - просто сказала леди. - Ты вполне самостоятелен, верно?

   - Верно.

   - Как они с тобой это сделали? - уже жестче спросила леди.

   - Я не знаю подробностей операции.

   - Говори, что знаешь.

   Только сейчас до меня дошло, что леди Беата вряд ли сообщалась как-то с моим бывшим начальником, иначе знала бы о патологии и пришла бы с целым списком вопросов. Но... я-то предполагал, что именно благодаря ее решению меня отправили в Шестерку с глаз долой, а не прикопали под забором. Так неужели Хестел не сказал о главной опасности - моей клинической честности? Все быстро сложилось в картину: Хестел и вправду вознамерился меня убрать, и тот тип, Байши, прекрасно знал, куда и как бить, чтобы обеспечить мне несовместимые с жизнью травмы. И разрешение Беаты ему не требовалось, чтобы устранить сотрудника. И выходило, что я один здесь такой идиот, не понявший всего этого раньше и считавший, что моя жизнь что-то значила. Я в один миг проникся еще большим уважением к Эшу, готовому порвать на тряпки кого угодно за любого своего сотрудника.

   - И не смей мне врать, - кратковременную задумчивость леди Беата списала на подготовку лжи, чем лишний раз подтвердила мои догадки.

   Я коротко и четко рассказал все, что знал: что да, я живой дух в мертвом теле, зомби, эксперимент, и зла на Лин не держу, потому что только так можно было меня спасти.

   - Ты уверен в этом? - внезапно спросила Рита. Ее никто не прервал, только Лоренц чуть заметно дернул плечом. - Что это был единственный выход? - она даже чуть подалась вперед, на мгновение выходя из образа статуи.

   Страшный вопрос. Я не мог на него ответить. Хотел сказать "да", но появлялись сомнения, разум бунтовал... Впервые такое происходило. Я сказал, чтобы никто ничего не заподозрил в этом промедлении. Сказал то, что само сорвалось с языка.

   - Нет. Я не знаю.

   - Тебе не пришло в голову потребовать доказательств своего критического положения? - с жестокостью на прекрасном лице спросила леди Беата. Она склонила голову, что придавало ей какую-то хищность.

   - Мне бы ничего это не дало. И потом... все можно подделать.

   Хорошо, что Эрвин вернул на рожу бинты. Вряд ли я смог бы контролировать свою мимику, а люди здесь собрались, скорее всего, внимательные. А в "маске" удобно, уютно даже.

   А еще я, уже после операции, успел проникнуться симпатией к Лин и Максу... Учился всему, словно в первый раз. Считал себя даже в чем-то счастливчиком - выжить, когда это невозможно! А потом были другие сотрудники, непривычная, но скоро, поразительно скоро ставшая близкой обстановка... Друзья, наверное. Товарищи.