Джанин Фрост - На полпути к могиле

Я затаила дыхание, не зная, проглотит ли он мой блеф. Кожи его камень не касался, так что он не мог почувствовать, что это не серебро. Оставалось надеяться, что шестое чувство вампиров не распространяется на их костюмы. Мой гениальный план на случай, если он окажется недругом, состоял в том, чтобы все-таки проткнуть его камнем и со всех ног мчаться за серебром. Если успею добежать.

— Все что угодно, только перестань тыкать меня лицом в эту грязь, — преспокойно ответил он. — Не хочешь ли слезть с моей головы?

— Еще бы, — злобно фыркнула я, ни на гран не ослабляя нажима. — Может, еще напоить тебя из яремной вены? Это вряд ли!

Он замычал в изнеможении — и интонация показался мне вдруг очень знакомой.

— Слушай, это просто смешно…

— Заткнись! — Я боялась за его болтовней прослушать шаги Кости, если он объявится. — Лежи смирно, изображай покойника, не то им и станешь.

Через двадцать мучительных минут я радостно встрепенулась, заслышав ровные шаги, приближающиеся к пещере. Потом знакомая энергия наполнила пространство. Шаги прозвучали совсем близко.

Кости показался из-за поворота и замер как вкопанный. Темная бровь взлетела кверху в тот самый миг, когда я, откинувшись, наконец выпустила голову вампира.

— Чарльз, — отчетливо произнес Кости, — надеюсь, ты сумеешь внятно и правдоподобно объяснить, почему я застаю ее на тебе.

16

Черноволосый вампир, едва я с него спрыгнула, поднялся на ноги, отряхивая одежду.

— Поверь, дружище, впервые в жизни так мало радовался, что меня оседлала женщина. Я вышел поздороваться, а эта чертовка ослепила меня, швырнув щебнем в глаза. Потом упорно старалась раскроить мне череп, после чего пригрозила проткнуть серебром, если я хоть пальцем шевельну. Я давненько не бывал в Америке и, должен сказать, нашел большие перемены в обычаях гостеприимства.

Кости, закатив глаза, похлопал его по плечу: — Рад, что ты остался цел, Чарльз. Это только потому, что ничего серебряного при ней не было. Не то бы она проткнула тебя на месте. Есть у нее склонность сперва прикончить встречного, а уж потом представляться.

— Только с незваными гостями! — негодующе вставила я. Он меня какой-то убийцей выставил.

— И верно. — Кости сменил тему. — Котенок, это мой лучший друг Чарльз, но ты можешь называть его Ниггер. Чарльз, это Кэт, я тебе о ней рассказывал. Видишь сам, что все мои рассказы… недотягивали до истины.

Судя по его тону, это не было комплиментом, но я чувствовала себя немножко виноватой перед разглядывавшим меня тощим вампиром, так что оставила его слова без комментариев и просто протянула руку.

— Привет.

— Привет, — повторил Ниггер, после чего запрокинул голову и разразился хохотом. — Да уж, привет тебе, милая! Теперь, когда ты избавила меня от немилосердной трепки, я рад с тобой познакомиться.

У него были тигриные глаза, и, пожимая руку, он обшарил меня этими глазами с головы до ног. Я ответила тем же. Все по-честному. Ниггер на вид был парой дюймов выше Кости, то есть примерно шесть футов и четыре дюйма. Узкое привлекательное лицо, прямой нос и черные волосы, которые топорщились на голове, а концами свисали ниже плеч.

— Ниггер? Но вы белый. Разве это не… политически некорректно?

Он опять рассмеялся, но уже не так весело.

— О, расизм тут ни при чем. Так меня прозвал надсмотрщик в Южном Уэльсе. Ниггер — черномазый.

Я был землекопом. Он никого не звал по именам, только кличками. Считал, каторжники большего не заслуживают.

О, так вот это какой Чарльз! Теперь я вспомнила рассказ Кости об австралийской каторге. «Я сдружился с тремя парнями: Тимоти, Чарльзом и Джэном…»

— Довольно унизительно. Зачем вы оставили это имя?

Он продолжал улыбаться, но резкие черты его затвердели:

— Чтобы не забыть.

О'кей, пора менять тему. Кости меня опередил:

— У Чарльза есть сведения об одном подручном Хеннесси. Могут пригодиться.

— Здорово, — кивнула я. — Мне одеваться в развратное платье и мазать лицо в три слоя?

— Тебе бы держаться от него подальше, — серьезно посоветовал Ниггер.

Мне захотелось швырнуть в него еще горсть камней.

— Что, все вампиры — шовинисты? Или только из восемнадцатого века? Женщинам место на кухне, так для них спокойнее — да? Протри глаза, Ниггер, двадцать первый век на дворе! Женщины годны не только на то, чтобы визжать и ждать спасителя-мужчину.

— Если Криспин другого мнения, желаю вам удачи, и беритесь за дело, — мгновенно отозвался Ниггер. — Просто я по себе знаю, как пусто становится в душе, когда убьют любимую. Ничего нет хуже, и я ему такого не пожелаю.

В глубине души я порадовалась, что Кости признался в своих чувствах другу. Я все еще не верила в его любовь, но приятно было убедиться, что я для него — не просто теплое тело.

— Послушай, мне очень жаль, что вампиры убили твою любимую, но…

— Вампиры ее не убивали. Ей перерезали горло французские дезертиры.

Я открыла рот, подумала и закрыла. Из нескольких слов я узнала кое-что помимо того, к какой расе принадлежали убийцы. Женщина, кто бы она ни была, принадлежала к человеческому роду.

— Я не такая, как все, — поразмыслив, сообщила я, бросив на Кости вопросительный взгляд.

Об этом он тоже рассказал?

— Слышал, — ответил мне Ниггер. — И меня ты, конечно, застала врасплох, но при всех твоих незаурядных способностях… тебя слишком легко убить. Эта бьющаяся жилка на шее — твое самое слабое место. Я вполне мог бы тогда сбросить тебя и вырвать ее из горла.

Я усмехнулась:

— Ты довольно самоуверен. Я тоже — в некоторых отношениях. Мы отлично поладим. Подожди здесь.

— Котенок! — крикнул мне вслед Кости, конечно догадавшийся, что я затеяла.

— Погоди, будет весело!

— Куда это она? — услышала я голос Ниггера.

Кости жалобно хрюкнул:

— Собирается тебя подурачить и записать на свой счет, на случай, если я вздумаю оставить ее дома. Ее не переупрямишь.

— Упрямство ей жизнь не спасет. Удивляюсь, как ты ей позволяешь…

Ниггер осекся, увидев меня или, может быть, то, что я держала в руках.

— Ну вот, ты — огромный злобный вампир и хочешь разорвать мне глотку, так? Как видишь, я вооружена — сталью, между прочим, потому что это показательный бой, и я не хочу, чтобы ты провонял под конец. Ты, понятно, не боишься, потому как ты — то, что ты есть, а я всего лишь артерия в юбке. Если дотянешься зубами до горла — победа за тобой, но если я раньше проткну тебе сердце — за мной.

Ниггер стрельнул глазами на Кости:

— Она шутит?