Мэйв Флай (ЛП) - Лид С. Дж.
- Мэйв, пожалуйста...
Мои пальцы находят банку, медленно открывают ее и лезут внутрь. Я плачу, по-настоящему плачу. Слезы текут так, что я едва могу видеть.
Я подхожу к Гидеону, и он замирает, но не отступает.
- Ты не понимаешь, - говорит он со слезами на глазах, на его лице выражение удивления или ужаса. Полное неверие. Он протягивает ко мне руки. - Мэйв, я тоже...
Никогда не открывай эту дверь тому, кто пожелает выйти обратно. Ты - то, что ты есть.
- Я понимаю, - говорю я. - Я правда понимаю.
И я размазываю яд кактуса по его глазам.
- Блядь! Что за хрень!
- Мне жаль, - говорю я. - Мне очень жаль.
Я отступаю от него. Меня трясет. Я вся дрожу.
- Я не видел, - говорит он. - Я ничего не видел. Что это было, черт возьми?
- Ты не должен был ничего этого найти, Гидеон. Мне очень жаль.
- Мэйв, просто замолчи на секунду и выслушай меня. Ты не понимаешь...
Ты знаешь, что ты должна сделать, - говорит Таллула.
- Мэйв, черт возьми, я не видел!
Он что-то кричит мне, но я не слышу. Я слышу визг обезьян, вой двух волков и снова... и снова голос моей бабушки.
Нет никого, похожего на тебя, Мэйв. Никого, кроме меня. Какой глупой девочкой ты была, что забыла об этом. А теперь посмотри, что ты наделала. Ты утащила его за собой. Ты привела ягненка в логово волков. Ты сделала это.
Мои пальцы находят то, к чему я тянусь, и я задыхаюсь от рыданий. Она права. Я так глупа. Я впустила его. Я позволила себе поверить.
Я что-то говорю, снова и снова, задаю вопрос, но даже не понимаю своих слов.
Гидеон никогда не сможет полюбить меня, не такую, какая я есть на самом деле. Не теперь, когда он знает. Он никогда не сможет.
Я все еще обращаюсь к нему, все еще задаю вопрос, но теперь я задыхаюсь в словах. У меня нет выбора. У меня нет...
Я замахиваюсь булавой, и она сталкивается с человеком, которого я люблю.
Он пытается бороться со мной, но он слеп и не знает этого пространства. Потому что оно мое, и ему не суждено его увидеть. Он идет вперед, спотыкаясь о кости, собранные моей бабушкой. Я размахиваю булавой снова и снова.
Пока он не затихнет. Пока он не замолчит.
И тогда я падаю рядом с ним.
Слова все еще льются из моего рта, но теперь я их понимаю. Теперь они - единственный звук в комнате.
- Как ты вошел?!
- Как ты вошел?!
50
Закрываю и запираю дверь в подвал. Я принимаю душ под горячей и холодной водой. Я не могу перестать дрожать. Я убираюсь в доме. Я возвращаю бабушкин костюм в шкаф.
Я сделала все, что должна была сделать, и оставила одежду Гидеона напоследок. Я стою в своей спальне и смотрю на нее. Я не хочу прикасаться к ней, мне невыносимо чувствовать ее. Но я должна это сделать.
Я аккуратно складываю его рубашку и кладу ее на кровать. То же самое я делаю с его красным колпаком. С его носками. Я поднимаю его брюки и обнаруживаю, что в кармане что-то лежит. Я думаю, что это его бумажник, но когда я достаю его, то понимаю, что это не так.
Это конверт, сложенный. Я медленно разворачиваю его и открываю.
Внутри - фотографии, напечатанные на бумаге. Я роняю их, мой взгляд расфокусируется. Я заставляю свои руки разложить их на пледе. Я моргаю.
Я жду, пока мои глаза воспримут изображения, а мозг синтезирует их.
Тела.
Каждое фото разное. Некоторые из них старые и пикселизированные. Некоторые более новые. Все они только что умерли. И все же... И одна из них - молодой человек, плывущий по реке. Pядом с газетной вырезкой. Джаред Рэй, несчастный случай или самоубийство, падение с моста, 2009 г. Изображение в газете молодого Гидеона, Джареда и Кейт. Еще один снимок, самый свежий, актрисы, которую я видела не так давно у бассейна в "Шато", с Гидеоном. Он сказал, что ему не нравится, как все закончилось с Джаредом, что в конце концов все было некрасиво. Он имел в виду самый конец. Он имел в виду последний момент.
Я опускаюсь на колени.
Их восемь. Восемь тел. Татуировка Гидеона.
Я подумала, что, возможно, номер майки Джареда в хоккейной команде был "восемь". Я подумала...
То, что он сказал в подвале. Он сказал мне. Он говорил мне, а я не слушала.
Я не могла его услышать.
Мэйв, я тоже.
51
Я сажусь в "Мустанг".
Когда я выезжаю на бульвар Санта-Моника, воздух вокруг меня колышется, пронизывая весь город. Мои руки дрожат на руле.
Кожа Гидеона на моей коже. Гидеон сидит рядом со мной. Гидеон рядом со мной в темноте.
Гидеон говорит мне, что я ничего не понимаю.
Голос Гидеона заглушается голосом Таллулы.
Мэйв, я тоже.
Ветер шелестит в пальмах, их стволы слегка покачиваются, сухие листья скребутся друг о друга.
Все громче и громче, по мере того как я приближаюсь.
* * *
Я останавливаюсь перед его домом, огромным тюдоровским домом со слишком зеленым двором. Когда я закрываю дверь "Мустанга", надо мной раздается резкий треск. Жестокий звук удара, когда большая масса падает передо мной на землю.
Упала пальмовая ветвь. Я стою и смотрю на нее, на траву.
Как тушки больших птиц, - сказал он. - Как мусор.
Я оглядываюсь вокруг и вижу, что все деревья качаются, что вся атмосфера взбудоражена.
Воздух вокруг меня колышется быстрее, и ветерок толкает меня вперед, к дому. В этот момент еще одна ветка падает в мою сторону. И еще одна.
* * *
Трясущимися руками я открываю дверь его ключами. У него нет сигнализации. Без него в доме тихо, только мое собственное дыхание и ветер снаружи. Этот дом выщербленный и полый. Пустой.
Я никогда не видела ни одной комнаты на главном или втором этаже, кроме кухни и гостиной. Я захожу в каждую из них, большинство из которых пустые или лишь частично обставленные. С каждой новой комнатой я слышу все больше ветра, все больше движения снаружи. Я слышу, как учащается мое собственное дыхание.
Наверху я нахожу спальню хозяина дома. Две спальни для гостей. И последняя комната в конце коридора. Она заперта, но самый маленький ключ на связке ключей открывает ее.
Я распахиваю дверь и вхожу внутрь.
* * *
Здесь лежит тело. Актриса. Ее труп был чем-то обложен, частично законсервирован. Может быть, опилками. Формальдегидом. Она распростерта на полу, как на фотографии. Веревка обмотана вокруг горла. Почти с любовью.
Почти.
Краски лежат по всему помещению, на столах и верстаках. Художественные принадлежности. Принадлежности для разделки тел. Какой-то хоккейный трофей засунут в угол.
А на главном рабочем столе...
Я прикрываю рот рукой. Меня чуть не тошнит. Мне плохо. Очень плохо. Потому что это невозможно.
Ветер бьется о стену дома, шелестят деревья, снаружи раздаются звуки ударов, и я содрогаюсь вместе с ним. Весь город трясется. Весь мир.
И она передо мной...
* * *
На рабочем столе Гидеона лежат детали кукол и пластмассовых игрушек. Флаконы с кровью и баночки с человеческими волосами.
А в самом центре - только что законченная кукла. Последняя, которую он сделал.
Тело волка с крыльями мухи. Улыбающееся лицо, из пасти капает кровь. Рядом с ней на столе лежала выдолбленная тыква, вырезанная в виде маленького фонарика.
Четыре слова, написанные кровью на боку куклы.
Четыре слова.
* * *
Ветер огромными порывами бьется о стены, грохочет по фундаменту. Сотрясая город, как это всегда было и будет.
Слова в голове, слова, которые ничего не значат.
Меня зовут Мэйв Флай.
Это моя история.
