Полнолуние - Антонов Сергей Валентинович
– Кажется, начинаю понимать. Ты, я и Учитель – одно целое?
– Наконец-то! – в голосе отчетливо читалось удовлетворение. – Мы – одно целое и во имя общего блага должны сотрудничать. Позови-ка нашего третьего дружка. В конце концов, он заварил всю эту кашу, так пусть и расхлебывает вместе с нами.
– Позвать? И он меня послушается?
– Теперь, когда тебе все известно, ему нет смысла ныкаться по углам. Эй, гроза пенсионерок, ты где?
Никто не ответил, но поэт почувствовал присутствие новой сущности. Кто-то темный и враждебный не спешил подключаться к разговору, а, затаившись где-то совсем рядом, выжидал и оценивал.
– Я знаю, что ты здесь, – робко пролепетал сочинитель. – Пора покончить с убийствами и решить, как жить дальше.
– Я здесь, – хриплый, будто сорванный от крика голос заполнил голову и отразился эхом от сводов черепа. – Я пришел, чтобы помочь.
– Дождешься от тебя помощи! – скептическое «я» Поэта, хмыкнуло. – Имей в виду, что молотком проблемы не решить, нужные другие методы.
– Существует бесконечное множество решений, – заявил Учитель. – Даже такое тупое создание, как змея сбрасывает с себя кожу, а вместе с ней – ответственность за прошлые грехи. А мы, мыслящие существа и должны гордиться этим!
– Гордиться будешь потом, а насчет избавления от груза старых грехов… Идея, сама по себе неплоха и требует только доработки, – согласился насмешник.
– Какая идея? Какие грехи? – занервничал Поэт. – Перестаньте говорить притчами и загадками!
– Не бойся притч, любимец муз, – властно заявил Учитель. – Слушай нас внимательно.
Совещание трех ипостасей, живших в одном теле, длилось до самого утра. В конце концов, договоренность была достигнута. Эра расслоения личности ушла в прошлое. Пробил час объединения, а главнокомандующим сводного войска был единогласно избран не Учитель, а талантливый тактик и стратег, который предпочитал не называть своего имени.
Общение сразу с двумя внутренними «я» лишило Поэта последних сил. Он лег на пол и закрыл глаза, отдавая свое тело в полное распоряжение тех, кто точно знал, что следует делать.
Дыхание его стало прерывистым. Поэт почувствовал, что в кожу вонзается множество невидимых острых игл.
– Рождение всегда сопровождается муками! – голос Учителя был подозрительно заботливым.
* * *– А солнце красит нежным цветом, стены древнего кремля, а просыпается с рассветом вся советская земля!
Утро Иван встретил в хорошем настроении и, бреясь в ванной, даже напевал, что случалось с ним довольно редко. Он уже не беспокоился о Божко, все обвинения с которого будут сняты меньше чем через час. В конце концов, Артем просто спрятался, а вовсе не улетел на другую планету. Заявится, дружок, никуда не денется и сразу забудет о том, что кое-кому пришлось попеть над его реабилитацией.
Платов представил себе, с каким пылом Артем возьмется за поиски маньяка и мысленно посочувствовал Учителю.
Лепешева Иван застал в кабинете. Тот как раз собирался к экспертам. Следователь кивнул капитану.
– Хочешь участвовать в финале? Я мигом!
Вернулся Анатолий далеко не в праздничном настроении.
– Твою мать! – он швырнул свою кожаную папку на стол с такой меткостью, что ухитрился сбить пластмассовый стаканчик с письменными принадлежностями. – Кто бы мог подумать? Твою мать!
– Эксперты тормозят?
– Нет, они-то как раз все сделали!
– Тогда в чем проблема? Приказывай тащить Гладуна из камеры!
– Прикажу, будь спокоен. Его отпускать надо.
– Как отпускать?
– Как обычно! На все четыре стороны! Папиллярные линии нашего дорогого Матвея не имеют ничего общего с отпечатками пальцев снятыми на местах преступлений Учителя. Чист инспектор, как стеклышко чист! Может и дальше вести социальную защиту населения.
– Быть такого не может! Эксперты ошиблись!
– Если бы! Два раза проверяли…
– Тогда надо показать фотографию Гладуна той женщине…
– Ничего ей уже не покажешь! – следователь присел на корточки и принялся подбирать рассыпанные по полу ручки. – Звонил я в больницу. Умерла она. Ночью еще умерла.
– Что за хрень? – всплеснул руками Платов. – Значит все-таки Артем?
– Я на обратном пути в дежурку заглянул, оперативной сводкой поинтересовался, – Лепешев сел за стол и подпер кулаками подбородок. – Вчера ночью на пустыре за городом мужик был убит. Судя по характеру травмы, его молотком по башке хряснули.
Крыть было нечем. На эту ночь у Гладуна имелось просто-таки железобетонное алиби и Иван ничуть не удивился тому, что в кабинет следователя Матвей вошел с высоко поднятой головой и уже без наручников.
– Здравствуйте, – пробурчал Лепешев, указывая Гладуну на стул. – Присаживайтесь. Хочу принести свои извинения. Ваше задержание было ошибкой, как и моя вчерашняя грубость…
– Я счастлив, что все прояснилось, – улыбнулся Матвей. – А извиняться не стоит. Не ошибается тот, кто не работает.
– Рад, что вы не держите на нас зла, но поверьте: виновники того, что вы провели эту ночь в камере, понесут заслуженное наказание. Вы можете быть свободны. Если на службе понадобятся какие-то оправдательные документы, мы вам их предоставим по первому требованию.
Гладун взглянул на подушечки своих пальцев испачканные черной краской.
– Мне надо благодарить экспертов, которые продемонстрировали такую расторопность и профессионализм. Ужасаюсь, когда думаю о том, что и они могли ошибиться!
– Вы, конечно, имеете право иронизировать, – не выдержал Платов. – Только нам сейчас не до шуток. Постарайтесь не слишком афишировать свое освобождение из наших застенков. Убийца ведь по-прежнему на свободе.
– Извините. Болтаю разную чушь, – Матвей встал. – Впервые в жизни довелось ночевать на нарах. Такое, кого угодно выбьет из колеи. Прощайте!
– Ты заметил, как он изменился? – спросил Лепешев. – Вчера готов был рыдать, как младенец, а сегодня просто стал образцом спокойствия и уверенности. Шутит даже!
– Ничего удивительного. Вечером человека обвиняли во всех смертных грехах, а утром заявили, что ошиблись. Хорошо еще, что просто подшутил над нами. Другой на его месте жалобы строчить стал бы.
– Это точно. Значит, теперь будем охотиться на Артема?
– Получается, что так. Впрочем охотиться будешь ты, а лично я не испытываю никакого желания ловить Божко. Лучше вызову парочку своих участковых и всыплю им по первое число!
– За что?
– Был бы человек, а вину мы всегда отыщем!
Глава 30. Мастер компромисса
– Понимаешь, Юленька, этот Гладун вел себя настолько спокойно, что выглядел не невинной овечкой, а закоренелым уголовником, который того и глядишь, мог задвинуть что-то типа «Мусор, не бери на понт!».
– Дался тебе этот соцзащитник! Дактилоскопической экспертизе не веришь?
– Верить, то верю, но…
Сизова посмотрела на Платова поверх чашки кофе.
– С такой рожей ты мог бы зашибать неплохие бабки, подрабатывая плакальщиком на кладбище.
– Если выясняется, что твой друг маньяк и носится по городу с молотком, то хранить хорошую мину при плохой игре становится затруднительно.
Иван встретился с Юлей в небольшом кафе на открытом воздухе. Они собирались вместе прогуляться по городу, но после новостей принесенных капитаном, остались под зонтиком и допивали по третьей чашке кофе.
– Он, между прочим, мужа моего убил, а я, как видишь, не раскисаю, а наоборот переполнена энергией и оптимизмом.
– Ты бы еще задвинула, что-нибудь про веру в светлое будущее.
– Мой милый капитан! У тебя наблюдается классический случай депрессии, вызванной острым дефицитом плодотворных идей!
– Каких, например?
– Попробуй строить планы поимки Учителя, забыв о том, что он твой дружок.
– Это будет трудновато не только потому, что я хорошо знаю Артема. Пытаться предугадать то, что затевает псих, столь же утопично, как строить плановую экономику при социализме.
