Далия Трускиновская - Пьесы

БУРЫЙ. Умница. Теперь его даже не видно.

МАША. Нет, все не так, все не так! Все неправильно! Никакой дух не явится, зря ты все это затеял.

БУРЫЙ. Ни фига, выманим!

Он обнимает Машу и целует, Маша прижимается.

МАША. Может, не надо, а? Это же прямая дорога в дурдом.

БУРЫЙ. Да что ты заладила — дурдом, дурдом! Не получится — значит, не судьба. Девчонку жалко! Знаешь, как это — когда не простилась? Вот у нас Наташка такая была, мужа убили, без нее похоронили, она рассказывала — во-первых, кошмары снились, во-вторых, муж во сне ругался, а она еще перед тем как-то по-глупому налево сходила...

МАША. Ну так кто ж ей виноват?

БУРЫЙ. Я же говорю — по-глупому. Подружка стерва попалась, подпоила и к одному козлу в постель уложила. Стрелять таких подружек. Так Наташка ночью на кладбище бегала, мы за ней ездили, по всему кладбищу ловили. Прикинь — ночь, кресты торчат, на дорожке — два джипа, меж крестами фонари скачут, люди бегают, ор, мат... Ты что, хочешь, чтобы эта Лизка повадилась ночью на кладбище шастать? Там знаешь сколько всякой сволочи водится?

МАША. Не хочу, и в дурдом тоже не хочу.

БУРЫЙ. А то еще история была. У нас одного убили, знаешь, совсем по-глупому, в тире, дурака валяли, инструктору в ухо заехали, устроили пальбу, ну, бухие все были... А у него батя с норовом, повадился каждый день на кладбище ходить. Дело было уже в декабре, темнеет рано. Вот он возвращается — а он не через главные ворота ходил, а через дырку в заборе, так к троллейбусной остановке ближе, — и слышит прямо из под земли — у-у, у-у!!!

МАША. Да ну тебя!

Она пытается высвободиться, но Бурый не пускает.

БУРЫЙ. А он мужик норовистый — пошел смотреть, кто там под землей воет. И что оказалось? Алкаши повадились на кладбище оттягиваться, там же лавочки, даже на многих могилках столики. И вот один свалился в свежую могилу и в ней заснул. Там эти, гробокопатели, придумали заранее могилы рыть, с осени, пока земля не такая мерзлая. Ну, проснулся, а вылезть не может, темно, холодно, жуть. Тот мужик ему шарф спустил, вытащил. Представляешь, если Лизка на кладбище такое у-у услышит?

МАША. Да ну тебя! И так жуть берет, а тут еще ты со своими глупостями.

БУРЫЙ. Почему с глупостями?

МАША. Потому что! Ну, как ты не понимаешь? Вот вы с Лизкой меня уговорили, а я ведь посвящение — и то еле-еле прошла. Мне в лучшем случае карты раскидывать можно или там венец безбрачия снимать, или какую-нибудь порчу, не очень сложную, а вы хотите, чтобы я зазыв на мертвый дух выполнила!

БУРЫЙ. Так диплом же!

МАША. А что — диплом?! Наша фабрика — тю-тю, зарплату полгода не платили, товаром выдавали, нас уже с базаров гонять стали — прикинь, ряд баб, и у всех в руках желтые эмалированные кастрюли! Кому мы на фиг нужны?! В дилеры идти — вложиться надо, вон подружка тыщу гринов в косметику вложила, а эта косметика вообще польская оказалась! В косметический салон звали массажисткой, я пришла — а он никакой не косметический, блин! Это только так называется, а массаж — эротический! Потом продавцом предложили. Мы с подружкой пошли — и в первый же месяц на нее недостачи шесть тысяч повесили, а зарплата — три тысячи! Ну, думаю, следующая недостача моя будет, и — деру.

БУРЫЙ. Так в бизнес идти надо. Вон моя хозяйка видишь как раскрутилась.

МАША. У меня характер не тот. Я пробовала, у нас с подружкой фирма была, так еле от нее избавились.

БУРЫЙ. А чем торговали?

МАША. Автоприцепами.

БУРЫЙ. Чем-чем?!

МАША. Ну, у нее свекровь на заводе работает, автоприцепном, или как он там называется. Мы думали, раз свекровь, то должно получиться... Да чего вспоминать! Я вот курсы окончила и очень довольна. Гадаю, порчу снимаю, мне только сложную работу делать нельзя. Меня вон даже в салон «Кассандра» ясновидящей звали, не пошла. И еще я биоэнергетикой занимаюсь, и карму почистить могу...

Из комнатки, где стоит массажная кушетка, выходит босиком Лиза. На ней длинная рубаха, волосы распущены, в руке — свеча.

МАША. Ты чего? А ну, обратно — и молчи, слышишь! Молчи, как рыба об лед!

Лиза показывает на запястье левой руки.

МАША. Ну, потерпи немного, пусть как следует стемнеет. Скоро уже, скоро. Иди, ложись, думай о нем, думай самое хорошее. Поняла?

Лиза кивает и уходит.

МАША. Ей ни есть, ни пить, ни говорить перед зазывом нельзя. Вообще-то и мне тоже... Но иначе не получается...

БУРЫЙ. Да зря ты дергаешься. Все у вас получится.

МАША. Так ведь еще неизвестно, кто явится. Нас предупреждали — может явиться сам дух покойника, а может какая-нибудь нечистая сила — и будет врать, а потом от нее не отцепишься... Или сразу за собой утащит, или привяжется, понимаешь? А у меня опыта мало, я первый год работаю, и еще та девчонка, Евдокимова, что ли... Она для себя зазыв с того света делала, одна была, в той самой бане, где мы посвящение проходили. Мы рядом у бабки в доме спали, а она на всю ночь в бане заперлась. Утром нет ее и нет! Мы дверь ломали, она там на полу, голая, ползает, вся исцарапанная, и руками вот так делает, вот так...

Маша загребает руками.

БУРЫЙ. Да это я уже слышал. Мало ли с чего у нее крыша поехала. Может, она у вас с самого начала была с приветом, а потом добавила на старые дрожжи. Ты-то ведь в своем уме... дурочка ты моя...

Обнимает и целует Машу, она отвечает поцелуем.

МАША. Надо же, а я сперва подумала — ты совсем тупой, как горилла. Сидишь, морда каменная, бу-бу-бу...

БУРЫЙ. Разочаровалась?

Маша смеется и вдруг зажимает рот рукой.

МАША. Отстань! Нельзя же! Все испортишь! Мне тоже настроиться надо!

БУРЫЙ. Ща я тебя настрою... Да не дергайся...

МАША. Ты совсем, да? Мне же нельзя!

БУРЫЙ. Чего — нельзя? Вчера можно было, а сегодня — нельзя?

МАША. Мне же сейчас работать! Мне энергия нужна!

БУРЫЙ. Будет тебе энергия!

МАША. Да пусти же! Дурак!

Она сопротивляется, но умеренно. На шум выскакивает Лиза.

МАША. Ой, мама дорогая! Лиза, молчать! Назад! Вот видишь, ты все чуть не испортил!

БУРЫЙ. Ничего я не испортил.

МАША. А если бы она закричала? И все! И ни черта бы не вышло. Ты пойми — ей перед тем, как духа вызывать, нужно держать пост и молчать. Даже кашлять нельзя. Это очень важно!

Бурый смотрит на часы.

БУРЫЙ. Давно стемнело. И время самое то. Это же не обязательно в полночь?

МАША. Ну что ты все лезешь не в свое дело? Надо по правилам, иначе дух не явится.

БУРЫЙ. Не все ли ему на том свете равно, у нас полночь или не полночь?