Ольга Михайлова - Быть подлецом

При этом для самого Донована было большим облегчением, что теперь было твердо известно, что Райан Бреннан вел себя по отношению к мисс Энн Хэдфилд безупречно, как истинный джентльмен. Да и мисс Элизабет в её обиде на Хэдфилда Донован тоже понимал.

— Хорошо. Нелепо спрашивать, почему наложил на себя руки Патрик, можно понять его боль и потрясение. Он, видимо, подлинно любил мисс Ревелл. Но что случилось с мисс Кэтрин? Кто соблазнил её?

Джозеф ухмыльнулся.

— Стоит ли говорить дурно о мёртвых, сударь?

— А что, ничего доброго о ней сказать нельзя?

— Ну почему? — Джозеф пожал плечами, — она была доброй девочкой. Не менее доброй, чем её сестрица Шарлотт.

— Я понял, — кивнул епископ, — семь смертей — а виновного нет?

— Я тоже иногда хочу повеситься. Но не нахожу подходящей веревки и приличного повода. Кто в этом виноват? — в Джозефе Бреннане снова промелькнул гаер. — Это логично. Не можешь жить — займись чем-нибудь другим. Если прав этот ботаник из Шропшира, и мы точно — потомки мартышек, то неужели подлинно надо было подниматься с четырех лап на две, чтобы наложить на себя освободившиеся руки?

Донован молчал. Он понимал, что эти, сидящие сейчас за этим столом, умны и сдержанны, хладнокровны и бесстрастны. Корнтуэйту ничего не добиться. Они едва ли лгали, что не чувствуют вины, — они и впрямь ее не чувствовали.

Да и была ли вина?

Эпилог

Правда всегда побеждает.

Точнее то, что побеждает, всегда оказывается правдой.

Если бы я держал в руке все истины мира, я бы поостерегся разжать ее, чтобы показать их людям.

В течение следующей недели Донован завершил установку витражей в храме, снял копию с портрета Райана Бреннана и дописал портрет миссис Эмили Бреннан. Бреннаны ничуть не поскупились, заказав к новым портретам богатые позолоченные багеты. Щедро расплатились они и с живописцем: за каждый портрет мистер Райан Бреннан отсчитал двадцать гиней, за свой же — дал тридцать.

Они простились накануне Троицы, и в последний день, который Донован провёл в Кэндлвик-хаусе, он стал свидетелем скромных свадебных приготовлений: планировалось только двойное венчание и тихий семейный ужин, после которого мисс Элизабет Бреннан предстояло стать хозяйкой Грант-Холла, а мисс Дороти Грант — войти молодой госпожой в Кэндлвик-хаус. Слуги суетились и готовили спальню молодых, взбивали перины и прикрепляли новые парчовые занавесы к балдахину огромной двуспальной кровати новобрачных.

Донован счёл свой приезд в Шеффилд удачным. Он заработал вполне достаточно, чтобы при скромной жизни не знать нужды в течение целого года, кроме того епископ Корнтуэйт снабдил его рекомендательными письмами в соседнюю епархию в Солфорд, к епископу Герберту Вону, тоже искавшему витражного мастера.

Чарльз простился с городом, побродив напоследок по ставшим уже знакомыми улицам, простился и с миссис Голди, на прощание по-матерински расцеловавшей его. Загрузил свой саквояж новыми вещами, а большой, купленный в Шеффилде сак — портретом Бреннана, папками с набросками и живописными принадлежностями.

Выехал он из Шеффилда утром, почти на рассвете.

К своему немалому удивлению, на станции Донован увидел знакомого человека: безошибочный глаз живописца уловил знакомый абрис спины и густой рыжеватой шевелюры. Тот обернулся — и Чарльз узнал Мэтью Лорримера. Мэтью, надо сказать, тоже узнал художника, хоть видел его в Кэндлвик-хаусе не более двух раз. Они поздоровались. Физиономия камердинера лучилась довольством, он сообщил Доновану, что отпущен господином к себе в Холлингворт — жениться.

— Но уже в среду — назад, господин долго без меня не обойдётся.

— А как же ваша жена?

Лорример улыбнулся.

— Мистер Бреннан сказал, она будет горничной у его супруги, леди Дороти Бреннан, и обещал, что будет платить ей, как платил Джейн Лидс. А та уедет в Грант-Холл с госпожой Элизабет.

Донован вежливо поинтересовался:

— А вы давно служите у Бреннанов?

— Без малого десять лет.

— В последний год в Кэндлвик-хаус было невесело, — заметил Донован.

Однако его собеседник с ним не согласился.

— Почему? Старого хозяина, мистера Ральфа жаль, конечно, но мистер Райан ему не уступит. Настоящий хозяин. Истинный джентльмен.

— Но смерть несчастных братьев мистера Райана, мисс Ревелл… Хэдфилдов…

Лорример пожал плечами.

— Это вина мистера Ральфа, так я полагаю, — деловито бросил он уверенным голосом, появляющемся, как заметил Чарльз у самых вышколенных слуг, когда им случается обсуждать господские дела, — но и господа, конечно, разумны не были, — спокойно отметил Мэтью, — ведь поначалу твёрдо было договорено, что мисс Элизабет выйдет замуж за мистера Хэдфилда, а мистер Райан — женится на мисс Энн. Хорошо все задумано было. Умно. Сами посудите: мистер Хэдфилд приобрёл бы к своим трём тысячам годовых ещё две с половиной тысячи — доход с приданого мисс Бреннан, а потом, лет через пять-десять, после смерти графа Хэдфилда — и титул получил бы, и ещё добрых пять тысяч годовых. Живи да радуйся! И мисс Элизабет — она ведь влюбилась в мистера Хэдфилда, нравился он ей очень.

Так нет же! — на физиономии Лорримера обрисовалась тень презрительного недовольства, — тут, откуда ни возьмись, прибыли эти сестренки Ревелл. Вы ж, я понимаю, не знаете тетку Винни, мамашу их, а она спала и видела пристроить одну из своих дочурок-нищенок в жены мистеру Райану, она и мистеру Ральфу вечно досаждала, деньги клянчила, то на фортепьянах девочек обучить, то по-французски. Да зачем этим девицам в Уистоне французский, помилуйте? — глаза Лорримера иронично блеснули, — с сороками картавить?

Донован не знал, что на это ответить, просто развёл руками. Мэтью Лорример же оживлённо продолжал рассуждать о господских делах.

— И что же вы думаете? Девицы эти, как приехали, проходу мистеру Райану не давали: то в коридоре попадутся, то в холле, в парк он выйдет — они тут как тут, пойдет на конюшню — а они уже там вертятся. Видимо, мамаша им указание дала — обольстить мистера Райана во что бы то ни стало.

— Но мистер Райан на такое не способен, — пробормотал Донован.

— Конечно, — с готовностью согласился Лорример, брезгливо сощурившись, — попасться в сети к трём провинциалкам — это кем быть надо? У мистера Райана — голова на плечах, а не горшок с отрубями, как у некоторых, — твёрдо кивнул Лорример, — однако тут эта вертихвостка, мисс Кетти, начала крутиться вокруг мистера Хэдфилда, видимо, хотела, чтобы мистер Райан взревновал, — глаза Лорримера иронично блеснули, — умно, ничего не скажешь. Да только, воля ваша, мистера Райана это взбесило: не для того он в Кэндлвик-хаус Хэдфилдов принимал да расшаркивался перед ними, чтобы судьбу нищих кузин устраивать. Да и мисс Элизабет как заметила это — тоже разгневалась. Вы только подумайте: бедная родственница из Уистона пытается перебежать дорогу госпоже! Это мыслимо ли? — чувствовалось, что Лорример всерьёз возмущён подобным нахальством.