Упырь (ЛП) - Кин Брайан
Он не оставил никакой записки. Ему нечего было сказать на прощание.
Кроме двух.
Он не мог убежать, не попрощавшись с Тимми и Дагом. Они были его лучшими друзьями, единственным хорошим, что когда-либо случалось с ним. То, что произошло сегодня за сараем, разбило ему сердце. Он должен был увидеть их еще раз.
Сделав как можно более глубокий вдох, чтобы не повредить бока, Барри подкрался к входной двери и выскользнул наружу. Не было необходимости вылезать через окно спальни, как он обычно делал, когда пробирался ночью. Отца не было, мать была в отключке, а ему было слишком больно, чтобы пролезть в окно.
Его встретил хор сверчков. Над головой сверкали звезды, двор заливал лунный свет. На другой стороне улицы возвышалась церковь - темная, мрачная и угрожающая. За ней в темноте простиралось кладбище.
Барри подумал, не находится ли его отец где-то там, за тенью, и даже сейчас грабит другую могилу, как он сделал это с могилой деда Тимми. Барри задумался. Дэйн Грако был похоронен с кольцом на пальце. Он увидел его перед тем, как закрыли гроб. Похоронная процессия вышла на кладбище. Гроб опустили в землю. Скорбящие бросили цветы и первые несколько горстей грязи. Все ушли. Барри и его отец пошли домой, переоделись, а потом вернулись, чтобы засыпать могилу. Все это время они были вместе, поэтому отец никак не мог украсть кольцо. Отец торопился уйти. Он подумал, что старик не хотел оставаться на кладбище после наступления темноты. Но, возможно, дело было в другом. Может быть, он просто ждал захода солнца, ждал наступления ночи, чтобы под покровом темноты откопать дедушку Тимми. Барри заметил и другие безделушки - новые украшения, к радости матери, и лишние деньги в карманах отца. Теперь он знал, откуда все это взялось.
От этой мысли его охватил ужас. Это было ужасно. Больноe.
Но таким же был и его отец.
Ему достаточно было взглянуть в зеркало, чтобы убедиться в этом.
- Хорошее прощание, - прошептал он.
Его разбитая губа пульсировала. Барри поморщился.
Он прошел через задний двор и начал спускаться по холму к дому Тимми. Свет был погашен, но он решил, что просто постучит в окно Тимми и разбудит его. Он шел медленно, его тело все еще болело. Он оторвал окровавленную салфетку от губы и бросил ее на землю. Он поправил рюкзак, чтобы ушибленные плечи не натирались от ремней. На нем было много тяжестей.
Но самая тяжелая ноша лежала позади него.
Барри не оборачивался.
Он снова улыбнулся, и на этот раз было не так больно.
Тимми лежал в постели, уставившись в потолок. Будильник показывал четверть третьего ночи, а он все никак не мог заснуть. Его отец, наконец, лег спать около часа назад, после того как сидел в гостиной в одиночестве и плакал. Тимми слышал его сквозь стены, как он плачет и обращается к Богу, но ему было все равно. Пусть отец плачет. У Тимми наконец-то закончились слезы. Он пролил достаточно. Он больше не будет плакать. Он был эмоционально истощен. Теперь ничто не имело значения. Смерть его дедушки, Кэти Мур, тело Пэтa, то, что случилось с остальными, упырь, мистер Смелтццер, проблемы Барри и Дага - все это казалось мерзким.
Смелтцер, проблемы Барри и Дага - все это меркло по сравнению с тем, что произошло в подвале тем вечером.
Его детство, самые приятные воспоминания, то, что он любил больше всего, было разорвано в клочья и лежало в картонной коробке. И он до сих пор не понимал причины этого. Тимми насмотрелся дневных ток-шоу и знал, что это останется с ним на всю жизнь. Он не был мелодраматичным. Это была простая правда. Конечно, его родители тоже должны были это знать. Они знали, как много для него значили эти комиксы. Так зачем же так несправедливо наказывать его? Зачем вообще его наказывать? Он сказал правду. Вместо того чтобы игнорировать его слова, они должны были расследовать его заявления. В конце концов, это были два человека, которые всегда говорили ему, что он может прийти к ним с любой проблемой. Что он может рассказать им все, что угодно. Наркотики. Алкоголь. О сексе. Какой бы ни была проблема, они снова и снова заверяли его, что выслушают его. Будут рядом с ним.
Что ему не нужно бояться говорить об этом.
Но они лгали.
Лежа там, в темноте, он больше не был наполнен печалью. Его охватила ярость.
После того, как последний комикс, старая иллюстрированная версия "Айвенго", был уничтожен, отец отправил Тимми в его комнату. Пробираясь через гостиную, Тимми искал у матери поддержки, осуждения того, что только что сделал ее муж, хоть какого-то намека на то, что она не согласна или сочувствует сыну. Но вместо этого мать лишь промокнула глаза салфеткой и отвернулась.
Он переплел пальцы рук за головой и уставился в потолок. Давайте, плачьте, - подумал он. - Вы оба. Только подождите, пока я докажу, что вы ошибаетесь. Я покажу вам. Я докажу, что не лгал. Тогда вам действительно будет из-за чего расстраиваться. Он показал бы им всем. Сейчас он может быть наказан, но когда все закончится, он получит доказательства, которые ему нужны.
Если к тому времени не будет слишком поздно...
Он подумал об этом еще немного. Возможно, к тому времени будет уже слишком поздно. Он не мог ждать. Ему придется прокрасться ночью, когда родители будут спать, и достать нужные доказательства. Может быть, ему удастся сфотографировать упыря. Этого будет достаточно, чтобы все замолчали. Но не сегодня. Было уже слишком поздно. Придется ждать еще один день. К тому же, он не мог сделать это один. С ним должен быть Даг, а лучше всего Барри, особенно если учесть, что его отец был замешан в этом деле.
Его мысли сосредоточились на Барри. Тимми закрыл глаза. Ему было интересно, как дела у его друга и как он со всем справляется, когда раздалось легкое постукивание в окно. Тимми от неожиданности подскочил на ноги, и его глаза открылись. Стук повторился, все еще легкий, но более настойчивый.
Он выскользнул из кровати, подошел к окну и открыл шторы.
На него смотрело нечто похожее на Барри, но это не мог быть Барри, если только он только что не провел десять раундов с Джаггернаутом из "Людей Икс". Лицо его друга напоминало упаковку гамбургера - сырое, розовое и окровавленное. Несмотря на это, Барри улыбнулся.
Тимми приложил палец к губам, советуя другу замолчать. Затем он открыл окно и ширму.
- Что случилось, - прошептал он. - Ты в порядке?
- Я выгляжу нормально? - голос Барри звучал странно. Неразборчиво: - У меня бывали дни и получше.
- Это сделал твой отец.
Это был не вопрос.
Барри кивнул. Казалось, он вот-вот расплачется.
- Господи Иисусе, парень, - Тимми провел рукой по волосам. - Тебе нужно в больницу.
- Ни за что, - Барри покачал головой. - Никаких врачей. Никаких взрослых. Я ухожу отсюда, чувак.
- Что ты имеешь в виду?
- Я ухожу. Убегаю.
- Тебе больно. Но, ты не можешь просто убежать.
- Ну, я убегаю. Я не могу больше терпеть все это дерьмо.
А потом Барри действительно начал плакать, и почему-то это напугало Тимми еще больше, чем его вид. Его разбитая губа дрожала, а из опухших глаз текли слезы.
Тимми вздохнул.
- Держись. Я сейчас выйду. Просто сиди тихо. Если мои родители проснутся, нам обоим конец.
Всхлипывая, Барри снова кивнул, а затем соскользнул со своего рюкзакa и присел возле дома.
Как можно быстрее и бесшумнее Тимми переоделся. Он проверил родителей, убедился, что они оба спят и их дверь закрыта. Убедившись, что это так, он взял фонарик и вылез через окно. Он оставил ширму и окно открытыми, чтобы можно было пробраться обратно.
Он уставился на Барри. Барри смотрел на него.
Потом они обнялись. Спонтанно. Нехарактерно.
Но жест все равно был настоящим. Тимми похлопал друга по спине, и Барри вздрогнул, а затем отстранился.
- Ой.
- Прости, - извинился Тимми. - Он и спину тебе разбил?
- Он изуродовал все мое тело. Теперь даже там синяки.
- Тебе действительно стоит сходить к врачу, парень.
