Илья Новак - Петля Мёбиуса (сборник)

С берега атаман видел, как его разбойники взбираются на баржу купцов и как мешки со взрывчаткой отделяются от корзины висящего над баржей воздушного шара. Он открыл рот, чтобы не заболели уши.

Десадо, слыша топот остальных далеко внизу, стоя так, что над палубой торчала лишь верхняя часть тела, поднял гранатомет вертикально вверх. Дирижабль «Вмешательства» уже отключил винт и сбрасывал бомбы, когда граната ударила в гондолу.

Над каналом зажглось второе солнце. Гелий сгорел мгновенно вместе с прорезиненной оболочкой, бомбы упали, а обломки гондолы разлетелись в разные стороны. Один из них свалился на голову Водли.

Сквозь круглое отверстие Чина Чичеллино Чезарио выбрался на скользкие плитки. Цеп передал ему Ену, которая скользнула по Чине безоблачным взглядом, пока он усаживал ее на пол, и уставилась на пролом в потолке. Дети и Младший появились следом.

Рядом с Чиной в широком бассейне плескалась вода. Он постоял, приходя в себя, решил, что пора все выяснить, мотнул головой Младшему и отошел в сторону.

Манок тоже решил провести совет.

– Это Верхний, но я не понимаю, где мы.

Цеп, лучше других знавший Верхний Слой, ответил:

– Посередине.

Здесь было тепло, звуки в помещении с выложенными голубой плиткой стенами и полом звучали гулко, протяжно. По другую сторону бассейна Чина спросил:

– Вы из ДЭА? – Он был уверен в ответе, но когда ответ прозвучал, громко закашлялся.

Младший решил, что на данный момент девиз «честность – лучшая политика» подходит ему. Он сказал:

– Я сын Бруло Десадо. Глава картеля.

Чина переминался с ноги на ногу. Бруло когда-то купил его лучшее творение.

– Вы ищите Никотин, – констатировал Младший. – Вы примерно знаете, где он находится. Я хочу опять купить его у вас.

Гулкая пустота в голове Чины мешала ему ответить. Только два человека до него были хозяевами Никотина. Оба входили в десяток самых состоятельных людей Сотрудничества, оба были смертельно больны после гало-бомбардировки, оба владели Никотином непродолжительное время. Оба умерли.

Каждый раз Никотин попадал обратно к Чине, в третий раз он продал его Десадо Старшему.

Старший умер. Чина искал Никотин и после долгих поисков обнаружил место, где тот, по всей вероятности, должен был находиться.

– Я не собираюсь продавать его опять, – сказал Чина.

На другой стороне бассейна три с половиной продолжали совещаться.

– А что теперь нам делать? – Снули, зевая.

– Я не знаю, зачем сюда пришли эти взрослые. – Манок.

– Давай я с ними разберусь. – Цеп.

– ………………… – Ена.

Манок пригладил волосы, повернулся и глянул на «этих взрослых».

Высокий и тощий, который появился первым, волновался. Во всем его облике было что-то лихорадочное, жалкое. Он переминался с ноги на ногу, похлопывал себя по груди и бокам, качал головой. Второй, пониже ростом, с самой обычной внешностью – разве что лицо какое-то чересчур унылое – стоял прямо, не шевелясь. Только губы двигались.

– Я дам вам столько же, сколько дали за пакет все предыдущие покупатели, включая отца.

– Да, Бруло! Отчего он умер?

– Смертельная болезнь.

При слове «смертельная» Чина вздрогнул. Десадо покосился на него, отвел взгляд, рассматривая детей на другой стороне бассейна. Они напоминали выпавших из гнезда взъерошенных птенцов. Один, тот, что с длинными волосами и в очках, что-то втолковывал другому, с тупым лицом и приплюснутыми ушами, похожему на маленького, но опасного хищника.

Они успели завинтить люк, потом спустились по широкой трубе. Она погружалась в дно реки и изгибалась, а дальше шла наискось вверх под бетонным склоном. В стороне от канала она выходила из земли и тянулась дальше внутри одной из опор, заканчиваясь среди построек Верхнего Слоя.

– Вы сделали что-то новое за последнее время? Я бы хотел пополнить Выставку Души.

Чина глубоко вздохнул, пытаясь успокоиться, и присел на корточки.

– Нет. Владельцы умирали, понимаете? Никотин возвращался ко мне, но я боялся подходить к нему. Я держал его в переносном сейфе и не открывал. И только после смерти Бруло он ко мне не вернулся. Я терпел все это время, но я не могу так! – Голос почти сорвался на визг, дети покосились на них. – Мне мучительно хочется увидеть его снова! Это же вселенная, и она прекраснее нашей…

– Я не видел Никотин, – перебил Десадо. – Но слышал, что ничего прекрасного в нем нет. Скорее подходит слово… горячечная… больная вселенная.

Чина выпрямился и, глядя себе под ноги, пробормотал:

– Возможно. Но она мыслит.

Десадо схватил его за воротник и заставил согнуться.

– Это правда? – спросил он и чихнул прямо в лицо Чине. – Мыслит?

Чина прошептал, пытаясь отодвинуться:

– Да. Я использовал мемы. Они имеют материальное тело, каждый размером с пылинку. В пакете поместились мириады. Что-то вроде роя, коллектива. Внутреннее электронное пространство Никотина не безгранично, но очень велико. Я запустил их туда обживаться. Их год… ну, думаю, он примерно соответствует нашим суткам. Представляете, как они развились за это время?

– «Они»? – уточнил Десадо. – Или «он»?

– Не знаю. Отдельная единица вряд ли разумна. Но объединяясь в более-менее большие конгломераты…

– Меня интересует, осознаю´т ли они себя? – Десадо наконец отпустил Чину, который потерял равновесие и чуть не свалился в бассейн.

– Конечно! – почти выкрикнул он. – Я… я так думаю. Отчего умер ваш отец?

– Не ваше дело.

Чина отвернулся и сел на краю бассейна, опустив ноги в воду.

– У него было искусственное сердце, – сказал Младший. – «Авио-Кор». Для управления приспособили микросхему, которая раньше контролировала сложные авиадвигатели. Вы ведь помните самолеты, Чезарио? В микросхеме что-то нарушилось после бомбардировки, и в крови стали возникать сгустки. Тромбы. В конце концов от этого он и умер. Но его мозг… в нем нашли такие странные изменения…

– После гало-бомбардировки изменения начались у многих.

– Все изменения произошли сразу после бомбардировки. А эти обнаружились слишком поздно, чтобы быть ее последствиями. Они возникли из-за чего-то другого. Отец лежал рядом с пакетом, протянув к нему руку. Плевать на Выставку, я хочу разобраться с этим.

Мальчишка с длинными волосами, сопровождаемый «хищником», решительно подошел к ним и спросил:

– На берегу, кроме казусов, был человек, который стрелял по нам стре´лками. Ты, – Манок ткнул пальцем в живот Чины, – убегал от него. Ты, – он пихнул в живот Десадо, – дрался с ним. Я хочу знать, кто это такой.

Младший оглядел детей. Он словно увидел их впервые – раньше не было времени это обдумать – и понял, что они не совсем дети. Во всяком случае тот, что в очках. Он уже давно преодолел главный рубеж между взрослым и ребенком – способность отвечать за свои поступки. Десадо заговорил монотонно и рассудительно: