Рэйчел Кейн - Горькая кровь

— Я не считаю, что мои отношения с Основателем тебя касаются.

— Ты можешь влиять на других вампиров, — сказала она. — Ты говорил мне это раньше. И в этом ты неуловим. Независимо от того, что ты делаешь с ней, прекрати это прежде, чем все станет хуже. Люди не будут поддерживать того, кто считает их крупным рогатым скотом, и Амелия не позволит тебе зайти так далеко, как ты думаешь. Просто… отступи. Оливер, может, я сошла с ума, говоря эти слова, но ты не хочешь этого. Больше нет. Я не думаю, что в глубине души ты действительно желаешь этого.

Он посмотрел на нее пустыми, но как ни странно блестящими глазами, а затем вернулся к своей документации.

— Ты можешь уйти сейчас, — сказал он. — И считай, что тебе повезло сделать это.

— Почему ты уволил Еву? — спросила она. Вероятно, это было ошибкой, но она просто не могла не задать этот вопрос. Удивительно, но он ответил.

— Она обвинила меня в попытке ее убийства, — сказал он. — Так же как и ты. К сожалению, тебя я уволить не могу. Мое терпение заканчивается. Прочь.

— Нет, пока ты не ответишь мне…

Она даже не видела его движения, но внезапно он обошел стол вокруг и бросил ручку в деревянную дверь позади нее. Это была просто шариковая ручка, но она вошла почти на дюйм в глубину, вибрируя в дюйме от ее головы. Клэр вздрогнула и оперлась на преграду за ее спиной. Оливер не двинулся. Вблизи он выглядел как кость и железо, а пах он — по иронии — кофе. Ей сразу же вспомнилось, что при жизни он был воином, и сейчас он был не меньшим убийцей.

— Иди, — сказал он очень тихо. — Если будешь мудра, уедешь очень далеко отсюда, Клэр. В любом случае, избавь меня от своего присутствия, сейчас же.

Она открыла дверь.

И, поскольку она сделала так, у нее было смутное представление о том, что творится на расстоянии всего несколько футов с другой стороны, люди карабкались и восклицали, а в то время Кассир вопил: — Эй! - затем она направила взгляд не на фигуру, стоящую перед ней, а на то, что эта темная, высокая фигура держала в руках.

Это был арбалет с серебряной стрелой.

И прежде, чем Клэр смогла перевести дыхание или отреагировать, арбалет подняли и выстрелили.

Клэр ощутила жгучее прикосновение к ее щеке, когда стрела пронеслась мимо, она поднесла ладонь к кровоточащей царапине, в то время как повернулась, чтобы посмотреть, что случилось.

Стрела попала в цель, в грудь Оливера, но справа от его сердца. Клэр смотрела на него с чувством, будто это нереально; серебро блестело, вокруг стрелы постепенно распространялось алое пятно, оперение стрелы было окрашено ярко-красным, а Оливер застыл на месте, удивившись ровно настолько, насколько чувствовал боль.

Затем он отшатнулся от своего стола. Клэр не думала, она просто действовала, протянув руку к арбалетной стреле.

Он шлепнул ее по руке, еле сдерживая ярость, с достаточной силой, что мог бы сломать кости, и сказал сквозь зубы:

— Ты не сможешь вытащить ее спереди, дура. Вытаскивай через спину!

Он сказал это так, будто бы совсем не сомневался в том, что она подчинится, и на долю секунды Клэр хотела подчиниться, так как это было ее естественной склонностью помогать, или, может, Оливер применял принуждение.

Тем не менее, она сделала паузу, посмотрев на все еще открытый дверной проем.

Нападавший спокойно заряжал другую стрелу. Она не узнала этого человека; он был просто пустой фигурой в какой-то черной непрозрачной маске, застегнутой черным капюшоном и в простых, потертых синих джинсах. Черные сапоги. Перчатки. Ничего, чтобы идентифицировать его, даже пол.

Фигура подняла голову и увидела ее там, а Клэр почувствовала озноб, безошибочно и непреодолимо. Затем он указал на нее и ткнул пальцем на дверь. Ты. На выход.

— Клэр! — отчеканил Оливер. Теперь его голос казался измученным и полным ярости. — Вытащи стрелу!

— Ты приказал Пенифитеру убить Еву?

Рана вокруг серебра начала дымиться и чернеть, и это, должно быть, причиняло много боли, даже если не было смертельным, так как он пытался нагрубить ей, но это больше походило на стон. Он рухнул вниз и уселся на полу, прислонившись плечом к столу. Она почти сдалась, почти, потому что он действительно плохо выглядел, был таким… уязвимым и поврежденным.

Но затем его глаза замерцали ярко-красным от ярости, и он сказал с ядовитым шипением:

— Я прикажу ему убить тебя, если не сделаешь так, как я говорю, девочка. Ты домашний питомец, не личность.

— Забавно, — сказала она, — если учесть, что я единственная, кто стоит между тобой и парнем с арбалетом. — Буквально. Фигура в маске все еще стояла у нее за спиной, готовая к выстрелу. Только она была на пути. — Так ты?

— Нет! — взревел он, перекосившись на бок. Яд срабатывал и делал это быстро.

Клэр повернулась к потенциальному убийце, который теперь направлял арбалет на нее. Непосредственно на нее.

"Двигайся" нетерпеливо еще раз показала фигура жестом. Клэр покачала головой.

— Не могу, — она не пыталась объяснить и не была уверена, что на самом деле могла; в мире не было причин, по которым она не могла бы уйти от Оливера и оставить его на произвол судьбы. Очевидно, остальная часть посетителей кафе сбежали, в том числе студенты; кассир с красными волосами и татуировками тоже покинул здание. Была только она, стоящая между Оливером и смертью.

Она догадывалась, что делая это, ей было все равно, что это был Оливер, в конце концов. Она сделала бы это для любого человека. Даже для Моники. Она ненавидела хулиганов. Она ненавидела, когда кого-то хотели добить, когда тот уже упал, а Оливер, безусловно, пал.

Кем бы ни была фигура, держащая арбалет, он или она полагал обойти ее, чтобы добраться до Оливера. Она понимала это, и даже не видя лица, она осознала, что сейчас была в такой опасности, в какой прежде не находилась в Морганвилле. Она была полностью во власти решения этого человека. Никто, или ничто, не мог помочь.

Она чувствовала едкий запах горящей плоти позади нее. Оливеру было плохо и очень быстро становилось еще хуже.

Маска кивнул головой, лишь немного, как бы подтверждая то, что она не сказала. Фигура опустила арбалет, укладывая его в черный холщовый мешок, и попятилась в сторону передней части заведения. Она потеряла из виду его форму в ярком дневном свете, хотя было ощущение, что нападавший снял маску перед выходом на улицу.

Клэр не пыталась преследовать. Она стояла там в течение нескольких секунд, затем повернулась и посмотрела на Оливера.

— Если я сделаю это для тебя, — сказала она, — ты будешь мне должен. И я потребую плату.

Он был за пределами горького возвращения. Он только кивнул, будто не мог набрать сил, чтобы сделать большее, и сумел еще немного перевернуться на живот. Острый, колючий наконечник стрелы торчал из его спины примерно на три дюйма ниже лопатки. Края были остры, как бритва. Это было бы хорошей вещью; но не наносило достаточно большой ущерб таким образом.