Брижит Обер - Мрак над Джексонвиллем

Какая-то машина медленно объехала квартал, и Уилкокс узнал звук мотора патрульного автомобиля. Нажал кнопку вызова:

— Все в порядке, Стивен?

— Без проблем. Велел Моссу закрывать, потому что поступило сообщение о том, что некая шайка в стельку пьяных хулиганов бродит в поисках приключений. Он выгнал публику и запер заведение.

«ББК» (Бильярд-Бар-Кегельбан) Мосса, где работал Чарли Хоумер, несчастный муж Верны, был единственным заведением, открытым после полуночи. Уилкокс почувствовал некоторое облегчение оттого, что никто этой ночью по улицам шляться не будет. Бойлз продолжал:

— Он сказал мне, что Чарли не явился на работу; он звонил ему, но Чарли, похоже, был сильно пьян, что-то бормотал — якобы Верна мертва, — и Мосс хотел узнать, правда ли это; я сказал, что правда и что, вероятно, ее убил Дуг, выясняя с ней отношения, и что Дуг ударился в бега. Я подумал, что этим можно объяснить отсутствие Дуга в городе…

— Неплохая идея, Стивен. Совсем неплохая. А что сказал Мосс?

— Он, само собой, просто обалдел. Ведь он, как и все, очень любил Верну. Больше ничего примечательного.

— О'кей, пока.

Уилкокс отключил связь. Бойлз сделал именно то, что нужно. Все резко обернулись — раздался заливистый храп. Биг Т. уснул — сидя, уронив голову на грудь. Зазвонил телефон. Биг Т. резко вскинул голову и схватился за оружие, встревоженно хлопая глазами. Уилкокс потрепал его по плечу:

— Спи, солдат, это всего лишь телефон.

Саманта сняла трубку.

— Уилкокс?

— Нет. Кто его спрашивает?

— Лу Гэррон, Си-Би-Эн.

— Это вас, Лу Гэррон из Си-Би-Эн.

Уилкокс вздохнул и взял трубку:

— Да?

— Что за девушка со мной говорила? — игривым тоном спросил Гэррон.

— Мой секретарь.

— Вот счастливчик! Ладно, что новенького?

— А ничего. Поиски продолжаются.

— Я вовсе не это хотел услышать; говорят, вы там здорово подзалетели.

— Подзалетают девицы, Лу. Спокойной ночи.

— Вы отказываетесь мне отвечать? Вы же знаете, что информировать слушателей — мой долг!

— Хотите, чтобы я сказал вам правду, Лу? Хорошо; так вот: мы тут схватились с бандой оборотней — они проникли в город и пожирают моих избирателей; годится?

— Не издевайтесь надо мной, Уилкокс, руки у меня достаточно длинные и…

Уилкокс бросил трубку — пусть Гэррон ругается сам с собой. Почти тотчас телефон опять зазвонил. Вконец измученный, он взял трубку и брякнул:

— А шли бы вы!..

И услышал звучный баритон Болдуина:

— С удовольствием; но будьте добры, нельзя ли мне сначала поговорить с агентом Вестертон?

— О черт, извините… это вас, Сэм…

Сэм взяла трубку, шепнув Уилкоксу:

— Я в восторге от вашей манеры разговаривать с моим начальством, Герби… Алло, агент Вестертон слушает.

— Я дал зеленый свет…

Конец фразы потонул в какой-то невероятной каше, потом голос Болдуина стал опять слышен четко:

— Они будут у вас через несколько часов. Старший офицер — капитан Строберри. А пока, если можно так выразиться, прикиньтесь мертвыми.

Снова раздался какой-то треск. Саманта повысила голос:

— Мистер Болдуин? Вы слышите меня? Вашингтон передал вам сведения по химическому оружию? Мистер Болдуин?

Связь прервалась. Все молча смотрели на онемевшую трубку. Саманта положила ее на аппарат.

— Попытаюсь отправить факс.

Она взяла чистый листок и быстро стала составлять текст:

«С. Вестертон Дж. Болдуину. Срочно.

Совершенно необходимы сведения о последних операциях, проведенных или проводимых в зоне Лос-Аламоса. Есть вероятность химической интоксикации или генетических мутаций».

Она зашифровала письмо, вставила его в аппарат, набрала номер, а Хейс тем временем сжег черновик. Замигала надпись: «Номер занят». Сэм в отчаянии хрустнула пальцами:

— Черт!

— Думаю, лучшее, что мы сейчас можем сделать, так это немножко отдохнуть в камерах. До приезда солдат будем дежурить по очереди, — решил Уилкокс. — А пока я сменю Стивена.

Он взял шляпу и вышел.

Марвин вертел в пальцах карандаш и смотрел на него в глубокой задумчивости.

— Чего я никак не могу понять… — начал он.

— Да? — коротко отозвалась Сэм, все еще склонившись над факсом.

— Так это что происходит с тараканами.

— А что с тараканами?

— Они порезали меня, Сэм; ты видела когда-нибудь тараканов, способных кого-то порезать? И в пять минут оккупировать целое кладбище?

— Наверное, они просто переродились. Лос-Аламос вполне может оказаться тайным Чернобылем…

— Есть индейская легенда о том, что тараканы — не насекомые, а пятнышки мрака… — сказал вдруг бесшумно вошедший Бойлз.

Марвин и Саманта разом обернулись.

— Простите?

— Я говорил о том, что одна индейская легенда гласит, что тараканы — вовсе не насекомые, а рассеянные по всему миру кусочки мрака. Мне рассказал ее старый Леонард. Согласно легенде, в небесах некогда произошла страшная битва между богом Света — Солнцем, влюбленным в богиню Жизни, и богом Тьмы, Луной, влюбленным в богиню Смерти, — каждый считал себя блистательнее и важнее другого. Бог Тьмы проиграл битву и рухнул в хаос, вызвав тем самым настоящий обвал мрака. Коснувшись земли, мрак разбился на мельчайшие кусочки — из них и родились тараканы. Они — глаза и уши бога Тьмы, посланники несчастья, ибо с момента своего падения бог Тьмы, пребывая в хаосе, беспрестанно стремится уничтожить мир, созданный богом Света. От его любовных утех с богиней Смерти родились вампиры, призраки и прочие существа, выходящие за грань понятия «человек».

— Красивая легенда и очень кстати в данной ситуации; ну спасибо, Стивен, хорошо ж вы нас утешили!

— Простите, мисс; вечно я болтаю лишнее.

— А как звучит имя бога Тьмы? — спросил Марвин; легенда явно заинтересовала его.

— Его имя на индейском наречии означает «Тот Кто Противодействует», ученые переводят это словом «Версус».

— «Версус»… Может, он числится в картотеке Интерпола? — с невинным видом предположил Марвин.

— Ой, как смешно, Марвин! Так вот, если вы еще не совсем утратили интерес к научным фактам, могу сообщить, что тараканы — это ночные прямокрылые, и во многих языках мира их название восходит к нидерландскому «kakkerlak», что, в свою очередь, происходит от латинского «cancer» — «канцер», то есть «рак». Ну и кто же дежурит первым?

Она вышла, не дожидаясь ответа.

Бойлз расстегнул портупею.

— Вот это и в самом деле звучит совсем неутешительно — какого, спрашивается, черта этих тварей окрестили «раком»?

— Наверное, потому, что они плодятся и расползаются совсем незаметно… — задумчиво предположил Хейс.