Андрей Круз - Эпоха мертвых. Начало. Том 2 (вторая часть)

Я подошел к углу склада, аккуратно выглянул за него, чтобы убедиться, что никто не идет следом. Махнул рукой Ваське, мол, «проходи дальше». Тот скользнул вперед, за ним, также бесшумно, проскочил Коля. Что-то этот машинист паровозный мне все больше и больше симпатию внушает, нравится как он действует.

— Двухсотые. — сказал в рацию Кэмел, проверив тела.

Ну, этого нам и надо. Теперь аккуратненько движемся в сторону станционного управления. Там должен быть еще часовой, возле техники. И тоже пьяный. Держась в тени и скрываясь за складами, вышли на линию торцевой стены здания. Справа от нас оказались трепыхающиеся висельники. Нервируют, блин.

Стена глухая, окон нет, даже на чердаке. Я специально все время ее рассматривал, не проделали ли в кровле отверстий для наблюдения, но та сверкала новой нержавейкой без единой дырочки. Присели у угла, с которого хорошо было следить за подъездом.

Я показал Кэмелу жестом, чтобы держал выход из дома на прицеле, оставил Николая с ним, а сам пошлее к противоположному углу высматривать оставшегося часового. И не нашел того. Ни ног из-под машин не видно, ни звука шагов не слышно. Что может быть? Спит в машине. Наверняка.

Прижимаясь к стене, согнувшись в три погибели, чтобы не вылезать из тени, тихо проскользнул к машинам. Крайней была белая «Нива» приезжих. Заглянул в окошко и сразу же нашел часового. Он спал внутри, сидя на переднем пассажирском сидении, откинув спинку. Я глянул на шпенек блокиратора двери. Заперся, гад. Хотел его выдернуть наружу и зарезать, но не выйдет. Все же на элементарные меры безопасности у него ума хватило, чтобы какой-нибудь приблудный мертвяк его во сне не сожрал.

Я чуть отступил назад, вскинул автомат и выстрелил одиночным ему в висок. Раздался не слишком громкий щелчок, пуля пробила боковое окошко покрывшееся сеткой мелких трещин. Я снова заглянул внутрь, уже через лобовое. Готов. Все противоположное стекло забрызгано мозгами и кровью. Я присел за капотом «нивы», подняв ствол автомата на окна. Нива белая, я темный и на фоне ее тени пристроился. Если кто высунется, я его первым увижу. Мало ли? Бесшумное оружие вовсе не такое уж и бесшумное. Его не слышно издалека, но хорошо слышно вблизи. Звук его выстрела труднее локализовать, нет вспышки, а самое главное — он не похож на выстрел, скорее как будто кто-то в ладоши хлопнул.

Никто не всполошился, хоть я прождал минут пять. Затем я прошептал в микрофон:

— Умер часовой.

— Принял. — ответил Василий.

Итак, теперь нам решать. Идти внутрь, в неизвестность, и пытаться истребить спящего мертвецким пьяным сном противника, или все же дождаться утра, подогнать к зданию бочку, и бабахнуть? Или пригрозить бабахнуть?

На первом этаже здания хоть и декоративные, но вполне капитальные решетки. На втором их нет, некоторые окна распахнуты. Проветривают, типа. Входная дверь закрыта, заперта изнутри. Как должны входить караульные? Будить всех, или у них свой ключ?

— Коля, дуй к убитым, что за складом, обшмонай карманы. Должны быть ключи, если я ничего не путаю.

— Есть. — сказал тот и почти бесшумно растворился в темноте.

Что-то я тупить начал, капитально. Вопрос с дверью надо было продумать еще на чердаке сидючи. Ничего феноменального в нем нет, я сам трижды видел, как патруль возвращается.

Ждать пришлось минут пять, но Коля вернулся с ключами. Точнее с деревянной биркой. На которой болтался одинокий ключ. На бирке была кривая надпись шариковой ручкой: «Вход».

Ключ подошел сразу замок открылся легко. Мы проскользнули в маленький, обшитый панелями из ламинированной ДСП, вестибюль. Темно, в уголка стол вахтера, на стене доска с портретами передовиков. Все. В здании тишина, но со второго этажа слышится храп и где-то тихо играет музыка.

— Коля, держишь вход. Вася, за мной. — прошептал я.

Мы тихо прокрались в коридор. Здание маленькое. На этом этаже всего четыре двери. Две слева, и две справа. На первой справа табличка «Диспетчерская». Она чуть приоткрыта. Я заглянул внутрь. Ага. Кто-то все же должен здесь дежурить. Некто сидит в кресле затылком ко мне, задрав ноги на стойку с какой-то аппаратурой. Виден стриженый затылок, слышно, как спящий негромко похрапывает. В воздухе стойкий запах перегара. Этот тоже нажрался.

Я вытащил нож, ухватил его поудобней. В два шага оказался за спиной спящего, левой рукой в перчатке зажал ему рот, с силой прижимая голову к спинке кресла, а правой завел лезвие под подбородок и надавливая изо всех сил, провел им слева направо. Раздался противный хруст, когда отточенное до бритвенной остроты лезвие перерезало хрящи, раздалось бульканье, в воздухе запахло кровью, так, что во рту появился медный привкус. Даже плеск послышался, когда на пол со стула полило. Умирающий судорожно задергался под рукой, ноги, выложенные на стол, засучили по его поверхности, стуча каблуками, но затем «клиент» ослабел, а через несколько секунд умер. Все.

— Двухсотый. — сказал я, обернувшись к Ваське, который держал под прицелом коридор.

Ага. А что мне теперь с ним делать, когда он минут через пять воскреснуть решит? Во дела, об этом я не подумал. Вернулся к двери, закрыл ее до щелчка, затем прицелился из автомата в затылок обмякшему телу, сидящему в кресле посреди черной блестящей лужи, разлившейся по полу, и выстрелил.

В замкнутом пространстве комнаты выстрел прозвучал неожиданно громко, как будто лист жесткого пластика переломили. Лязгнул затвор. Но вроде бы никто не всполошился, стены должны были его приглушить. И чего я его тогда резал? Не мог сразу в затылок пальнуть?

Снова огляделся, не нашел ничего примечательного и вышел в коридор. Там тоже было тихо. Я потрогал ручку двери напротив. Та легко подалась, открылась без скрипа. Я аккуратно заглянул внутрь. Четверо, на кожаных топчанах, таких, какие обычно ставили в караулках. А может, здесь раньше и был караул какой-нибудь вневедомственной охраны?

Мы вошли внутрь уже вдвоем, притворили за собой дверь. Затем вскинули автоматы и вогнали каждому из лежащих по пуле в голову. Никто даже не пошевелился. Я обошел всех, убедился, что каждому попали как следует и выживших не будет, после чего тихо скомандовал: «За мной!».

Вновь в коридор. У вестибюля по прежнему Коля сидит, в руках длинный АПБ. Соображает, автомат повесил за спину.

— Коля, слышна стрельба?

— Почти нет. — прошептал он. — Как будто кто-то в соседней комнате в ладоши хлопает. Если они спят, то никто не проснется.

— Хорошо. — с удовлетворением сказал я. — Паси наш тыл.

Мы направились к следующей комнате. Там тоже спали, трое. На раскладушках. Им тоже хватило по одной пуле, даже пружины не скрипнули. Вновь в коридор, вновь в дверь напротив. Там тоже двоих нашли и тоже застрелили. И везде тяжелейший запах перегара. Перепились они в усмерть, а получилось — в смерть. Сколько таким образом блоков в Чечне вырезали, когда замечали, что на них бухают ежедневно? Не счесть. Но это никому не наука. А ведь точно так и резали, как мы их сейчас, одного за другим, мертвецки пьяных, даже не как баранов, а как манекены.