Бентли Литтл - Ассоциация

Так и заснула при включенном свете и орущих телевизорах в гостиной и в спальне.

А проснулась в полной тишине и темноте.

В первый миг подумала с ужасом, что кто-то пробрался в дом и выключил везде свет, чтобы ее напугать. Потом глянула на цифровое табло будильника на прикроватном столике и поняла, что дело не только в лампах и телевизорах.

Отключили электричество.

Лиз спустила ноги с кровати и, держась за стену, подошла к окну. Выглянула из-за занавески, надеясь увидеть сплошную черноту, но среди деревьев мерцали желтые огоньки.

В других домах освещение работало.

Отключили у нее одной.

Она поскорее забралась опять в постель и зажмурилась, приказывая себе заснуть.

Однако сон не шел. В голове лихорадочно крутились мысли. Лиз старалась припомнить все, что говорил Рэй. Как жаль, что он ничего не записывал! Не осталось никаких подробностей, никаких доказательств…

Нет, доказательств они не оставляют. Не такие дураки.

Мысли шли по кругу. По крайней мере, это лучше, чем думать об отключенном электричестве и о том, что кто-то шныряет вокруг дома, а может, и пробует залезть внутрь.

Неприятные случаи бывали и раньше, но до сих пор до физической опасности дело не доходило. Хоть бы и сегодня обошлось!

Лиз пробовала считать овец, представлять себе черную пустоту… Заснуть все равно не получалось.

В темноте слышались звуки. Шорохи и скрипы в доме, крик ночной птицы за окном, вой койота, стрекот цикад. Невнятный стук: то ли ветви деревьев на ветру, то ли… что-то еще. Звуки постепенно сливались в единый гул, одни стихали, другие, наоборот, набирали силу. И наконец раздался голос.

Она сперва решила, что ей мерещится. Голос был детский, мальчишеский, произносящий какую-то белиберду. Бессмысленный набор звуков. Как раньше разрозненные ночные шумы сложились в единый голос, так и невнятица мало-помалу оформилась в слова.

Ее имя.

– Лиз! – дразнясь, кричал голос. – Лиззи!

Звук шел со всех сторон сразу, отовсюду и ниоткуда. Не поймешь, в доме раздается или на улице.

– Лиззи! Лиззи! Лиззи!

А голос не такой уж детский. Скорее искусственно повышенный, как при ускоренной перемотке. Лиз натянула одеяло на голову, как маленькая, но звук тише не становился. Она подоткнула одеяло со всех сторон и зажала уши руками.

Даже не слыша, она знала, что голос все еще звучит, и до утра не смела заснуть. Руки и ноги занемели, но она не отнимала ладони от ушей, пока в щелочку между складками одеяла не забрезжил утренний свет.

В шесть снова включилось электричество. Разом вспыхнули все лампы, в двух комнатах зазвучала программа новостей. Теперь можно было вылезти из кровати.

Скорее накинуть халат, обежать комнаты, проверить окна, двери – вроде все как было. Никто ночью не забрался в дом.

На веранду она выходить побоялась, а выглянув в окно, не увидела ни дохлых кошек, насаженных на колья, ни собак с отрезанными головами. Кажется, и вправду обошлось.

– Слава богу, – прошептала Лиз.

Она приготовила на завтрак гренки с сыром, сварила кофе и только села за стол, как в дверь постучали.

Лиз вздрогнула от неожиданности и чуть не уронила чашку. Решила затаиться – мало ли, может, она спит или принимает душ. Стук раздался снова, громче, настойчивей.

Лиз на цыпочках вышла в прихожую. Посмотрела в глазок.

Джаспер Колхаун.

У Лиз перехватило дух. До сих пор она видела председателя правления только на официальных мероприятиях – на отчетно-выборном собрании и на разбирательствах по поводу разнообразных нарушений. Видеть его здесь, у себя на пороге, ни свет ни заря, в черной мантии было, мягко говоря, непривычно.

Не он ли ночью шутки шутил с электричеством?

Председатель с улыбкой смотрел прямо в глазок.

– Элизабет, откройте.

Она знала, что снаружи увидеть человека в глазок невозможно. Даже изнутри, чтобы хоть что-нибудь разглядеть, нужно прижаться глазом вплотную к крохотному стеклянному кружочку. Неоткуда Колхауну знать, что она стоит за дверью! И все же ей невольно захотелось отступить подальше в дом.

– Выходите, Элизабет. Мне нужно с вами поговорить.

Какое-то странное было у него лицо – точно маска или толстый слой грима. Лиз вздрогнула, рассматривая его через выпуклое стекло.

– Вы же знаете, что я вам звонил, – продолжал председатель. – А я знаю, что вы не подходите к телефону.

Лиз задержала дыхание, молясь, чтобы он ушел. Она не смела шевельнуться, не смела вздохнуть, чтобы не выдать себя.

– Я не уйду, пока вы не откроете дверь.

Лиз твердо решила, что простоит так, если надо, целую вечность, под защитой своей крепости, но вдруг передумала. Быстро отперла замок, отодвинула задвижку и распахнула дверь настежь.

– Убирайтесь с моего участка! Вон!

Председатель широко развел руки, должно быть, демонстрируя искренность, однако жест вышел карикатурным.

– Элизабет, Элизабет…

– Прекратите это преследование и выметайтесь со двора!

– Преследование? – Он хмыкнул, словно подобная мысль ни в коем случае не могла прийти ему в голову. – Я просто хочу задать вам один вопрос от лица правления. Очень важный вопрос.

– Не знаю, что за вопрос, но я отвечаю: нет! А теперь уходите и оставьте меня в покое.

– На этой неделе состоялось закрытое заседание ответственных работников ассоциации, и мы единогласно решили пригласить вас в правление.

Лиз растерянно моргнула.

– Что?

Колхаун улыбнулся. Лиз снова пробрала дрожь. На открытом воздухе, при солнечном свете толстый слой грима телесного цвета придавал его лицу неестественный вид. Неужели он всегда такой? Лиз то ли не помнила, то ли не обращала внимания. Однажды в Нью-Джерси она видела, как снимали рекламу какого-то автомобиля. На экране комментатор выглядел совершенно обычно, а в реальной жизни облепленное гримом лицо казалось ненатуральным. Быть может, Колхауну грим тоже придает солидности за председательским столом, при искусственном освещении, а сейчас его лицо выглядит гротескно.

Впрочем, зачем ему вообще грим? Что он там замазывает? Лиз снова пробрал холодок.

– Мы будем крайней благодарны, если вы примете наше предложение и согласитесь вступить в правление Ассоциации домовладельцев коттеджного поселка Бонита-Виста.

– С чего это вдруг?

Колхаун, видимо, постарался изобразить дружелюбную улыбку.

– Вы – давняя жительница поселка, многих знаете, дружите и с новыми домовладельцами. При этом у вас есть свободное время, которое вы можете посвятить выполнению общественных обязанностей. Трудно найти более подходящую кандидатуру.