Евгений Константинов - Посули мне все забыть
Павел, представивший, что довелось испытать Авдеичу, промолчал.
– Мстить, конечно. Но сначала я позаботился о братовьях. Утконогая правду тебе поведала, благодаря темному ритуалу, поднялись из могилы Михей и Мокей. Пусть мертвые, зато все мои повеления понимающие и исполняющие.
– Повеления? – Пока Авдеич говорил, Павлу удалось слегка ослабить узел на связанных запястьях.
– До своей гибели они мной, как хотели, повелевали, теперь наоборот. Когда солнышко садится, братовья пробуждаются и бодрствуют до восхода светила небесного. Покинуть остров у них не получается, не знаю уж, почему. Но это и к лучшему. Я про зомбей много книжечек прочитал, и во всех они тупыми, ничего не чувствующими существами выставлены. И прекратить их существование знающему человеку – раз плюнуть. На острове же Михей и Мокей в безопасности и, благодаря моим стараниям, не голодают, порцаечки получают вовремя. А я от них много и не требую – за ночь по десятку ложечек выскоблят, и довольно. Братовья на судьбинушку не жалуются, и мне достаток.
– И эти ложки вы потом и продаете?
– А какие же? – хохотнул Авдеич. – Люди покупают, не зная, что ложечки руками мертвецов выскоблены, и ими жрут. Может, со временем тоже в зомбей превратятся.
– А если с этой ложки станут ребенка кормить! – выкрикнул Павел. – У вас, в урочище, свои разборки, при чем здесь другие люди!?
– Люди? – осклабился Авдеич. – Уюди! Они всей деревней меня с братовьями из собственного дома на улицу выгнали, а дом сожгли.
– Наверное, было за что выгонять? – теперь усмехнулся Павел.
– Не твое дело! – Авдеич потянулся куда-то за борт лодки, и Павел увидел у него в руках большой стальной крюк, место которому было, скорее, на скотобойне. Мелькнула мысль – сейчас Дей-Убей возьмет да и пробьет этим крюком ему щеку. Но тот опустил крюк, к которому была привязана веревка, к его ногам и, немного повозившись, резюмировал:
– Готова порцаечка.
– Я не понял Авдеич, что происходит?
– Не догадался еще? Так я же говорил. Как солнышко сядет, братовья пробудятся, первым делом есть попросят, тут им порцаечка свежая. Я раньше грызунов за передние лапы подвешивал, а тварей – за руки, чтобы, когда братовья начинали их с ног есть, те это все видели и подольше мучились. Но долго мучиться только у грызунов получалось, а твари – минуты через две от болевого шока вырубались. Люди-уюди – так еще раньше. Хотя и визжали громче.
Но потом братовья попросили, чтобы порцайки висели все-таки вниз головой. Так они первым делом уши, нос и губы откусывают, глаза высасывают, затем горло перегрызают и кровью омываются. Для братовьев это радость наивысшая. Я их просьбу уважил и ничуть об этом не пожалел, всласть позабавился…
– Авдеич, это шутка такая, да, – голос Павла дрожал. – Признаюсь, испугал ты меня до смерти. А теперь развяжи, вместе пойдем к моим друзьям, напьемся водки да поржем над твоей забавой.
– Э-эх! Ничего-то ты не понимаешь! – Словно бы обидевшись, Авдеич в сердцах махнул рукой и выпрыгнул из лодки. И почти сразу ноги Павла потянуло вверх, он скребанул связанными руками, спиной и затылком по металлическому дну, чуть покачался вниз головой над лодкой и перенесся на берег, где раскачивания прервал Авдеич.
– Говорю же – радость наивысшая. – Павел висел вниз головой, а Дей-Убей стоял напротив него, воняя своей мерзкой харей. – Когда братовья с ног начинали, и порцайка сознание теряла – совсем не то. А вот когда они твоими ушами хрумкать начнут – хороша забава. Высасывать глаза они после носа и губ принимаются; один отгрызает нос, другой губы. При этом я стараюсь контролировать высоту порцайки над уровнем земли с помощью нехитрой конструкции с названием «журавель». Видел в деревне журавеля-то? Только на том колодце – ведро, а здесь будешь ты…– Помогите!!! – что есть мочи заорал Павел. – Мужики, на помощь, я здесь, за плотиной!!!
– Врешь ты все, – довольно ухмыльнувшись, сказал Авдеич. – Никакие друзья к тебе не приехали. Но, думаю, приехать могли бы. И в этом главная беда. Чую, недолго братовьям существовать осталось. Набегут следопыты-копатели, отыщут могилку. Может, и на свою погибель отыщут, но рано или поздно…
– По-мо-ги… – Павел поперхнулся и закашлялся.
– Лично ты ничего плохого мне не сделал, даже худым словом не назвал. Так и быть, сразу опущу тебя пониже, чтобы братовья первым делом до горла добрались. И мучиться будешь меньше, и Михей с Мокеем быстрее жажду утолят.
С этими словами Авдеич отошел в сторонку, Павла поддернуло и понесло по дуге над землей, водой и вновь над землей, точнее, над островком с холмиком посередине. Здесь переноска закончилась, и Павел завис вниз головой примерно в полутора метрах от земли, от которой смердило гораздо сильнее, чем от Авдеича. Понятно было, от кого разносилась эта вонь.
Судя по теням, отбрасываемым деревьями на воду, до захода солнца оставалось немного. Павел вновь принялся напрягать мышцы рук, хорошо понимая, что, если даже сможет сбросить веревки, польза от этого будет мизерная, самостоятельно освободить ноги все равно не получится, так и останется висеть на крючке. Ну, помашет руками, отбиваясь от братовьев, может, заденет кого, а толку? И сколько вообще человек может оставаться в таком положении без ущерба для здоровья? Эх, о каком здоровье речь! Уж лучше было захлебнуться, оставаясь в плену стальных петель, чем в бессилии наблюдать, как тебя сжирают зомби. И зачем только утконогая его спасала! А может, еще не все потеряно? Не должна же она просто так его бросить…
Авдеич оставался на берегу, который от острова отделяла неширокая полоса воды. Вися вниз головой, Павел видел, как тот безмятежно мародерствует в его рюкзачке. Извлек из него и расстелил на земле плащ, на который выложил запасную катушку, коробочки с блеснами, пакет с закуской, две банки пива, одну из которых тут же открыл… А вот наполовину опустошенной четвертинки видно не было. Или уже успел выпить Дей-Убей, или бутылочка так и осталась в руках у Чарусти? Зато Павел увидел у него в руках берестяную фляжечку утконогой, к которой Авдеич, допив пиво, со смаком приложился.
Павлу вдруг стало очень жаль настойки-чарусочки, уж лучше бы он сам выпил все до последней капли тогда, в бобровой хатке. Вон как нектар быстро и благотворно на болевшее запястье подействовал…
– Эй! – послышалось вроде бы неподалеку.
– Я! – мгновенно отозвался Павел.
– Паша! Ты где?
– Здесь!!! – Он не узнал голоса, назвавшего его по имени. Да и не все ли равно, кто придет на выручку в этот раз. – На острове! Осторож…
– Заткнись! – коротко гаркнул Авдеич. Павел увидел у него в руке блеснувшее лезвие ножа. – Еще пикнешь, перережу веревку, прямиком в могилку свалишься, а там уж…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
