Вера Головачёва - Смех сквозь слезы

– Есть, – обрадовался он.

Ящик открылся сразу. В нем все так же лежала книга: старинная, с потершимися углами и с металлической застежкой.

– «Теоретические и практические основы кулинарного мастерства», – на всякий случай прочел Славик и взялся за массивный переплет, чтобы перелистнуть страницу. Вдруг он остановился. – Не понял.

Для полной ясности Славик еще раз перечел заголовок, на этот раз про себя. Удивился сильнее прежнего. Открыл книгу и полистал.

– Да что это за приколы? Я не собираюсь рагу готовить, – разозлился он и швырнул книгу в оккупированный пауками угол.

Мальчики вздрогнули, когда раздался низкий, со скрипом, хохот. Как железом по стеклу провели.

– Рагу? – выплыл из мрака второй комнаты Роман, – это интересная идея. Нужно будет как-нибудь ее попробовать.

У Славика еще свежи были в памяти осколки стекла. Свежие ранки заныли сильнее. Антон вообще не был в восторге от идеи пробираться сюда. Оба они, не сговариваясь, повернули по направлению к окну и решили воспользоваться испытанным приемом – бегством.

Но в оконном проеме удобно расположился второй, внимательно наблюдая своими красными глазами за ребятами. Он, как всегда, молчал. Славик увидел, как в уголке его глаза скапливается слеза и понял – медлить не стоит.

Справа была еще одна дверь, пока не занятая лицами из потустороннего мира. Славик толкнул локтем Антона и повлек его за собой туда, к дверному проему. Комната оказалась глухой, с крепко забитыми ставнями на окнах. Хотя Славик понимал, что ему здесь вряд ли удастся прорваться, но на всякий случай однако ж вписался плечем в подгнившее дерево ставень. Плечо сильно заболело, а мальчику показалось, будто ставни здесь по меньшей мере из металла.

Возвращаться было поздно – в дверном проеме уже стояли Ромюс и Аксот. Аксот, как всегда, чуть позади, скрываясь в тени первого. Остался последний путь: железная лестница, ведущая на чердак. Около нее как раз сейчас стоял Антон.

– Скорей наверх, – крикнул ему Славик.

– Правильно, ребятки, там будет веселее, – провожал их по лестнице прищуренными глазами Ромюс. – Пошустрее, пошустрее, а то я устал вас ждать.

Мальчики настолько перепугались, что последних слов не слышали. Они спешили, как и просил их дух шуток. Взобрались под самый потолок, Антон собрал все силы в руки, открывая тяжелую крышку. Ромюс сильнее прищурился и резко распахнул глаза.

Как так получилось, что довольно прочная ступенька хрустнула под ногой у Антона, он так и не смог понять. Вся сила была сосредоточенна в руках, поэтому ноги легко подкосились, и Антон повалился, увлекая за собой Славика считать ступеньки.

Смех во второй раз прорезал комнату. Из темного глаза, вокруг которого словно с соленой водой повисали мешки, выкатилась капля.

2Все тело Антона возмутилось такому, мягко говоря, 2невежливому с ним обращению, 0 2а в голове промелькнула 2дурацкая мысль, что полы в старых зданиях очень и очень 2жесткие. 0

– Вставай, – поднимал его Славик. – Потом будешь отдыхать.

У него тоже побаливало в плече, и голова немного кружилась: он ею со всего маху стукнулся о пол. Скрипучий смех снова прорезал комнату, давя на уши. Славику от него стало холодно, он передернул плечами. Боль отдалась резко в голову. Что делать?

– Вам понравилась моя шутка? – спросил Ромюс, вновь прищуривая глаза.

У Аксота готова была сорваться вторая слеза, а мальчишки не знали, что делать. Славик, не в силах больше тянуть время, а он никогда не умел ждать, схватил доску, которая отломилась от ступеней, и швырнул ее в Рому. Доска со свистом пролетела сквозь тело, даже не всколыхнув его.

Ромюс снова засмеялся: громко, раскатисто. Он теперь вообще почти не прерывал своего хохота.

– Вы, может, не совсем поняли, – еле выговорил он в перерыве между приступами смеха, – мы не люди. Нас такими человеческими штучками не проймешь.

Славика несказанно разозлил этот наглый хохот, хотелось как-то разрядить свое раздражение. Он взял подвернувшийся под руку камень и запустил его в эту улыбку до ушей. Камень отпружинил от ставшего плотным, как резина, тела.

Славик еле увернулся от им же самим пущенного камня, который, как резиновый мячик, стал отскакивать от всего: от стен, пола, закрытых ставень, Ромы… И все время направлялся или на Славика, или на Антона. Со стороны можно было подумать, что ребята живо и с интересом пляшут в присядку. Постороннему зрителю это, может, и смешно показалось бы, а вот мальчишкам было не до смеха.

Камень оказался увесистым, Антон это почувствовал хорошо. Как раз, когда у Аксота скатилась вторая слеза, он больно ударил мальчика в руку, сразу окрасив ее в большой синяк. Антону уворачиваться было вдвойне тяжелей – когда он падал с лестницы, подвернул себе ногу. Больное сухожилие ныло и тормозило все движения, делало их угловатыми.

Аксот спокойно смотрел на все, что происходило в комнате, пока Ромюс забавлялся, и временами ронял слезы. Этот оказался еще страшнее Ромюса, он причинял реальную боль.

Вдруг в окно что-то тяжело ввалилось и грязно выругалось. Рома обернулся, заинтересовавшись звуком, а Аксоту было все равно, он все так же практически безучастно смотрел на ребят и немного сквозь них. Камень упал, когда от него отвлекли внимание духов.

Славик вытянул шею, стараясь рассмотреть, что же происходит в соседней комнате.

Бомж, поднявшись на ноги после грузного вступления в жилище, обнаружил у себя дома двух посторонних, причем абсолютно прозрачных: один пожиже, второй погуще. И никакие промаргивания не помогали им почетче материализоваться. За ними маячили еще две тени, бомж не разобрал какие.

Рука поднялась и совершила действие, забытое десятки лет назад: перекрестила своего хозяина. Потом прозрачных гостей. Результата никакого. Тогда бомж попробовал отмахнуться от наваждения, но и это не помогло. Перепробовав все известные ему способы, немолодой уже мужчина решил отделаться криком и заголосил во все горло в надежде, что кто-нибудь прибежит и спасет его от странных гостей.

Духи были отвлечены внезапным появлением «жильца» старого дома. Удобнее случая не представится, и ребята решили, что пришло самое время для побега. Они проскочили прямо сквозь Ромуса и Аксота и вывалились в окно.

– Бежим ко мне, – на ходу бросил Антон Славику. Он жил ближе к заброшенному дому, всего через два квартала.

Славик все время оглядывался по дороге, ожидая погони, а ее не было. Но темпа от этого ребята не сбавляли. Только когда закрылась входная дверь Антоновой квартиры, они решились остановиться и перевести дух.

ГЛАВА 4

Уютная квартира успокоила нервы: в зале мирно тикали настенные часы, там же Пыжик, Антонов любимый хомячок, крутил колесико. Его Антон потому и назвал Пыжиком, что он все время с очень деловитым видом старательно крутит это колесо. Больше всего почему-то, успокаивал зонт отца: большой, черный, под котором можно легко уместиться вдвоем.