Валерий Моисеев - Сфинкс

— Я с тобой полностью согласен! — горячо воскликнул тот. — Пробьем ему голову камнем, тело оставим здесь в гробнице, где его никто никогда не найдет. А сестре скажем, что непослушный мальчишка не хотел копать лаз в гробницу и убежал от нас в пустыню.

— Правильно, а там его задрал лев! — довел до логического завершения мысль брата Бакр. — Но это все после того, как он поможет нам загрузить добычу в сумки и навьючить на ослов. Давай же, наконец, посмотрим наши сокровища.

— Давай, начнем вот с этого, — пробормотал Салех и, взявшись двум руками за края маски, скрывающую лицо покойника потянул ее на себя. — Нам здорово повезло, эта штуковина сделана из толстого листа чистого золота!

Но сколько он, ни пытался приподнять маску у него так ничего не вышло.

— Может она приклеилась к лицу мумии бальзамическими смолами? — высказал предположение Бакр, приблизившись с факелом вплотную к маске и внимательно разглядывая ее.

Внезапно внутри саркофага явственно раздался щелчок. Салех озадаченно посмотрел на Бакра.

— Ничего не понимаю! — недоуменно сказал он.

— Давай, давай! Нечего здесь понимать, тяни маску! Это, наверное, какой-то хитрый запор. Раз внутри что-то щелкает, значит открывается.

Пожав плечами, Салех вновь взялся за края маски и потянул на себя. Он мог бы поклясться, что та немного подалась на него. Неожиданно раздался еще один щелчок, как ему показалось, прямо внутри головы мумии. Там, что-то со скрежетом провернулось, видимо, части какого-то диковинного запорного механизма. Потом снова наступила тишина.

Салех протянул руки, чтобы повторить попытку, когда в недрах саркофага вдруг раздался громкий щелчок, а затем что-то угрожающе зашипело. Братья испуганно отскочили в сторону, от каменной коробки, настороженно прислушиваясь. Через непродолжительное время шипение стихло, и наступила тишина.

— Сетом клянусь, это не к добру! — Салех вытер холодный, невесть откуда взявшийся, пот со лба. — А что если мы потревожили там внутри гнедо ядовитых змей? Не нравится мне все это.

— Нравится, не нравится, какая разница? Все равно золото снимать придется! — прикрикнул на него Бакр. — Давай тащи дальше, а то сейчас или Абу заявится или стражники нагрянут! — Да погоди ты! Дай сообразить, — начал возмущаться Салех, но в этот момент внутри саркофага опять что-то скрипнуло, захрипело, щелкнуло и снова затихло.

— Ну, чего ты на него вытаращился?! Мумий никогда не видел? Может, запоры маски уже открылись, а ты все ждешь от козла молока! Ну-ка отойди в сторону! — не выдержал Бакр и решительно шагнул к спеленатому мертвецу.

Салех охотно уступил место нетерпеливому брату и, взяв у него факелы, беспрекословно отошел в сторону. Бакр взялся за края маски и осторожно потянул ее на себя. К величайшему удивлению вора, золотое лицо бесшумно снялось со своего места, и теперь находилось в его руках. Отвратительное иссохшее лицо мумии, представшее перед ними, внушало не только отвращение, но и ужас.

Что-то в нем было не так. Бакр никак не мог понять, что именно. В какой-то момент его осенило! На месте глаз у мумии зияли две черные дыры, которые смотрели ему прямо в лицо. Он попытался сделать шаг в сторону, но было уже поздно.

Из отверстий внезапно вырвались тугие струи ядовито-зеленого порошка, которые ударили Бакру прямо в лицо и залепили ему глаза. Ослепший вор, почувствовал нестерпимую резь и дико закричал. Но тут же, в его широко открытый рот хлынул порошок. Влажно всхрюкнув, Бакр кулем повалился на пол. Вся комната наполнилась едкой летучей пылью. От нее не было спасения.

Обезумевший от ужаса, Салех бросился прочь от ужасного саркофага. Ноги сами несли его вверх по ступенькам к спасительному коридору в конце, которого была дыра, ведущая к спасению. Но уже через мгновение ему выжгло глаза зеленой гадостью. Лопнув, они вытекли на ступени, покрытые, словно ковром, зеленой пыльцой. Потеряв ориентацию, как кролик, укушенный скорпионом, Салех на четвереньках тыкался головой вдоль стены гробницы, тщетно пытаясь найти выход.

Два, запорошенных зеленым порошком, тела еще какое-то время пускали разъеденными ртами зеленые пузыри, а потом затихли. Смертоносный самум еще некоторое время бушевал в подвергшейся поруганию гробнице, но постепенно зеленые хлопья, медленно кружась в воздухе, начали опускаться вниз. Внезапно, в недрах прямоугольной глыбы саркофага раздался сухой щелчок, и все стихло.

— 4 —

Останков Габриеля хватил ненадолго. Личинка скарабея день ото дня набирала аппетит.

К этому времени сэр Роберт уже дал своему еще неразвившемуся скарабею имя и ласкательно называл его Томми. Как ни странно, ужасная личинка чудовищного насекомого, по логике вещей, начисто лишенная мозга, души и понимания, с первых же дней выучилась узнавать своего хозяина и благодетеля. Когда, там, в Египте, старый араб Абдалла говорил о щенячьей преданности «черных чудовищ» к своим хозяевам, сэр Роберт счел это поэтической гиперболой. А вернее будет сказать, обычным жульничеством прохвоста лавочника, по своему обыкновению, бесстыдно набивавшего цену своему залежалому товару.

Тем не менее, Томми, обладая острыми, словно бритвы жвалами, которыми мог спокойно перекусить человеку не то, что руку, но и шею, ни разу даже не поцарапал своего хозяина. Сэр Роберт затруднялся объяснить, каким образом Томми выделял его, из числа своих последующих многочисленных жертв. Скорее всего, дело было в запахе, хотя возможно Томми видел во внешнем облике сэра Роберта явственные различия от посторонних людей. Как бы то ни было, их взаимоотношения были сродни обоюдной привязанности, между преданным псом и его любимым хозяином.

Вскоре сэр Роберт, нашел весьма остроумный, по его мнению, способ разрешить проблему с провиантом для своего любимца. Он поручил дворецкому отправить какого-нибудь мужика посмышленее в цыганский табор, что остановился неподалеку от соседней деревни. То обстоятельство, что добираться до него нужно было, через глухую лесную чащу, было как нельзя кстати. Мужику было выдано несколько звонких монет, одна из которых предназначалась ему, для передачи старшему в таборе цыгану. Требовалось срочно найти кормилицу для грудного ребенка.

На недоуменный вопрос старого цыгана, почему родители ребенка не найдут для него кормилицу из женщин своего круга и вероисповедания, посланец признался, что ребенок был зачат в грехе. Именно поэтому его родители предпочли оставить свои имена и положение в тайне. Если они наймут женщину из деревни, то позорная тайна тут же станет известна всей округе.