Йорг Кастнер - Число зверя

– Я, – пробормотал рыжеволосый Тобиас Моснер и стыдливо взглянул на Пауля.

– Ну, Тобиас, так что же произошло с твоим соседом по комнате?

– Он… – запинаясь, произнес мальчик. – Он… он спрятался.

– Спрятался? Почему? Или мне надо спросить по-другому: от кого?

– От остальных, – начал Тобиас, но затем прикусил язык и замолчал.

– Продолжай!

– Они его дразнили.

Пауль вздохнул: этот допрос утомлял его.

– Из-за чего они дразнили Нико?

– Из-за того, что он все время бегает за вами. Они сказали Нико, что вы не его отец и что нечего ему воображать, будто однажды у него снова будет отец.

Тобиас, не поднимая глаз, смотрел в свою тарелку. Возможно, ему стало стыдно, потому что он тоже дразнил Нико.

Пауль вышел из столовой и направился в комнату Нико. В помещении, оформленном, как и все остальные, в ярких и светлых тонах, стояли две двухъярусные кровати. Пауль придавал большое значение тому, чтобы дети чувствовали себя в интернате как дома. На стенах висели афиша одного из фильмов о Гарри Поттере и постеры поп-звезд, которые сами были почти детьми. Их имена совершенно ничего ему не говорили. Но куда же подевался Нико?

В кровати его не было, и Пауль уже подумал, что мальчика нет в комнате. Однако затем он заметил две маленькие ступни в синих тапочках, выглядывающие из-за платяного шкафа, выкрашенного в зеленый цвет. Пауль подошел поближе и легонько постучал костяшками пальцев по дверце шкафа.

– Есть кто дома? Можешь выходить, Нико, я тебя нашел.

Между шкафом и одной из кроватей что-то зашуршало, и показалось узкое лицо Нико с большими синими глазами, обрамленное темными локонами. Увидев покрасневшие веки, Пауль сразу же понял, что мальчик недавно плакал. Но иезуит решил не подавать виду, что он это заметил: мальчики обычно обижаются на тех, кто проявляет излишнее любопытство, это он знал из собственного опыта.

– Что ты здесь делаешь, Нико? Ты не слышал, как всех зовут на завтрак?

Мальчик даже бровью не повел.

– Я не голоден, – ответил он.

– Я тоже, – заметил Пауль.

Голова Нико поднялась на пару сантиметров, выдавая его любопытство.

– А почему?

– Потому что я беспокоюсь о тебе. Разве я могу сейчас хотеть есть?

– Беспокоитесь? Обо мне? Почему?

– Ты не вышел к завтраку. И тогда я подумал, что ты, наверное, заболел. Вот почему я решил проведать тебя. Ты что-то там ищешь?

– Хм. Да, но это не важно. – Нико поднялся и посмотрел на Пауля. – Но почему вы беспокоились именно обо мне, брат Кадрель? Здесь ведь живет столько мальчиков, о которых вам нужно заботиться.

– Для меня важен каждый из вас, – ответил Пауль и пристально посмотрел ему в глаза. – И особенно – ты!

– Но почему?

– Возможно, потому что когда-то я был таким же, как ты. – Пауль протянул ему руку. – Пойдем? Похоже, у меня просыпается аппетит.

Нико вложил ладошку в руку Пауля, но с места не сдвинулся.

– Я хочу спросить у вас кое о чем, брат Кадрель.

– Спрашивай!

– Вы всегда будете рядом, если… если вы мне понадобитесь?

Пауль кивнул.

– Это я тебе обещаю, Нико!

Мальчик расслабился, и, пока они шли рука об руку в столовую, он улыбался.

В столовой к ним подбежал брат Роберт, заместитель Пауля.

– Тебя срочно зовут к телефону, Пауль. Звонят из Рима.

Роберт Баумерт, как и Пауль, член ордена иезуитов, курировал проект почти с самого начала и оказался самым лучшим заместителем, какого только можно себе представить. Роберт был математическим гением: возня с цифрами доставляла ему искреннее удовольствие. Он вел бухгалтерские книги и, как и Пауль, всегда готов был выслушать просьбы как детей, так и сотрудников.

– Кто…

Пауль не успел закончить фразу, как Роберт уже ответил ему:

– Отец Дэвид Финчер. Он говорит, дело срочное.

Если уж Дэвид Финчер звонит в такой ранний час, значит, дело и впрямь очень срочное. Финчер, американец ирландского происхождения, был генеральным секретарем ордена и к тому же одним из самых влиятельных людей в Обществе Иисуса, как на самом деле назывался орден иезуитов. Пауль знал Финчера еще с тех пор, как был в Риме.

Его охватило нехорошее предчувствие, и ему невольно вспомнился сегодняшний кошмар. Он кивнул Нико, прощаясь, и вместе с Робертом поспешил в свой кабинет.

Телефонная трубка лежала на столе возле большого аппарата, соединявшего в себе телефон, факс и сканер, с помощью которого Пауль мог бы даже отправлять электронные письма, если бы ему удалось разгадать необходимую для этого комбинацию клавиш.

– Да! – произнес он в трубку и понял, что голос его звучит нервно.

– Брат Кадрель? – раздался знакомый скрипучий голос Финчера.

– Я слушаю, брат Финчер.

Обычно такой решительный, Финчер, казалось, неожиданно замялся.

– У меня для вас плохие новости, брат Кадрель. Речь идет об отце Сорелли. Он… прошлой ночью он умер.

Пауля словно огрели кузнечным молотом. У него закружилась голова, и ему показалось, будто у него под ногами закачался пол. Роберт понял, как сильно он потрясен, и крепко взял его за локоть. Пауль опустился в черное офисное кресло и глубоко вздохнул.

– Вы меня слушаете, брат Кадрель? – спросил Финчер.

– Да, – тихо ответил Пауль и, уже громче, спросил: – Отца Сорелли убили?

Теперь настал черед Финчера удивляться. Пауль понял это по короткому, отрывистому звуку, произнесенному генеральным секретарем на том конце телефонного провода. Прошла целая вечность, прежде чем Финчер снова заговорил:

– Да, его убили. Но откуда, ради святого Игнатия, вам это известно, брат Кадрель?

2

Рим, Яникул

Уже через несколько шагов, сделанных по грунтовой дороге, ее кожаные сапожки, которые она только вчера впервые надела, оказались густо усеяны брызгами грязи. Клаудия Бианки невольно зарычала и остановилась, чтобы подвернуть штанины своих джинсов-стретч. Пусть хотя бы брюки останутся чистыми. Не успев нагнуться, она замерла, одновременно позабавившись и смутившись из-за нелепости своего поведения. Где-то там, между деревьями, лежит мертвец, жертва убийства, а она так распереживалась из-за нескольких капель грязи!

Продолжив путь, Клаудия спросила себя, не очерствела ли она за годы работы в полиции. Неужели еще один труп для нее уже нечто обыденное? Нет. Когда она, еще не до конца проснувшись, выслушала сообщение из управления полиции, ее охватило какое-то странное возбуждение, смесь любопытства и ужаса. Как и всегда, когда подобное сообщение означало, что она будет расследовать дело об убийстве. Тот, кто лишает другого высшего блага – жизни, не должен уйти безнаказанным. Охота за убийцей была для Клаудии внутренней потребностью, и в то же время ее каждый раз охватывало странное чувство, ужас от того, что люди могут сделать друг с другом. Это была загадка, которую ей никогда не удастся разгадать.