Брайан Ламли - Возвращение Титуса Кроу

Хочу заметить, что я не часто вижу сны. Правда, сновидение, от которого меня так милосердно избавил Писли, было сильным и ярким. Обычно я сплю спокойно и не вижу никаких снов. Однако стоило мне в этот раз закрыть глаза, как на меня снова навалились кошмары и фантазии.

Я плыл в потоке пространства и времени: и видел огромные, похожие на гроб, часы, которые неслись ко мне из глубины Вселенной. А потом я услышал голос Титуса Кроу. Но на этот раз он не звал меня за собой, как было однажды. Скорее это прозвучало как призыв о помощи — неотложная просьба, которую я не мог точно разобрать, потому что часы пролетели мимо меня и понеслись дальше. И хотя этот странный механизм — или корабль времени-пространства — вскоре исчезли. В моих ушах все еще эхом отдавался зов о помощи, мучительный SOS души, попавшей в беду. Так, по крайней мере. Впоследствии я узнал, что моя интерпретация телепатического сообщения, переданного Титуса Кроу, не слишком отличалась от того, что хотел сообщить мне мой друг.

Снова и снова, повторяясь раз за разом, возвращались ко мне гигантские «часы», несущиеся сквозь гиперпространство-время. Снова и снова я оказывался на их пути, и они отбрасывали меня в сторону, заставляя биться в бесплодных попытках доплыть и спасти друга от ужасов, грозящих ему… Но кто может плыть против потока времени?

Когда я проснулся, уже наступила ночь. Ничто в комнате не нарушало тишину и покой. Камень-звезда сиял белым светом на фоне цветочной вазы в луче лунного света.

Долгое время я лежал, чувствуя, как простыни приятно холодят мои горячие голые руки, и как неистово колотится в груди сердце. Вскоре я снова задумался о судьбе моего бедного друга, исчезнувшего десять лет назад… и меня охватило отчаяние.

Через день, ярким ранним утром — как это и было обещано — Писли пришел навестить меня. Кажется, я тогда еще не совсем проснулся и не успел побриться, но почти закончил обильный завтрак, принесенный матроной Эмили. За последние два дня — количество пищи, поглощаемое мною в каждый очередной прием увеличивалось в геометрической прогрессии.

— Де Мариньи, вы хорошо выглядите! — заявил Писли подходя к моей кровати. — Боже, вы намереваетесь съесть все это? Как вы себя чувствуете?

— Прекрасно, — невнятно ответил я с полным ртом, набитым беконом и яйцами. Судорожно проглотив недожеванный кусок, я продолжал. — И я почувствую себя еще лучше завтра, когда врачи освободят мои ноги от этого бетона. Вы говорите, а я пока поем, а потом попытаюсь ответить на ваши вопросы. Боюсь, правда, что вы не много узнаете от меня, потому что мне в самом деле нечего сказать. А как дела у вас? Что с фондом Уилмарта?

— С фондом? — Писли широко улыбнулся, морщины еще глубже прорезали его старческое лицо. — С фондом все в порядке, Анри. Дела идут великолепно. Мы еще не прикончили всех приспешников БМК, но их число уменьшается каждый год, и это очень важно. Хотя существуют определенные проблемы. В особенности это касается территории бывшего СССР, но даже русские постепенно перестраиваются, меняя образ мышления.

— И что, организация сохраняет свою секретность?

— Конечно. Хотя все больше людей на ответственных постах осведомлено о деятельности фонда. Это необходимо для расширения и продолжения работы — но в целом человечество пока ничего не знает о нашей деятельности. Рассказать людям о том, что происходит — это все равно, что накликать беду. Все еще остаются… существа… которые могут подняться на поверхность. Меньше всего мы хотим взрыва интереса ко всякой древней нечисти. Глобальная паника нам не грозит. Слишком много чудес происходит в нашем мире. Слишком много необычных переживаний. Так что горстка привидений и кошмаров из доисторических времен более не сможет привести мир к безумию. Но есть десяток любопытных, присматривающихся к подобным вещам, занимающихся поисками, чтением великих старых книг и «магией» на любительском уровне… Нет. Мы не можем этого допустить, де Мариньи. Поэтому фонд и его работа остаются скрытными, как и раньше.

Я кивнул, затем повернул голову к вазе с цветами и необычному камню у ее основания.

— Судя по всему и к моей жизни вы относитесь столь же трепетно!

— Конечно! — заявил Писли. — Мы уже потеряли вас однажды. Ныне вы, де Мариньи, удостоены этого особого камня. Недавно фонд прикончил одного их самых больших и опасных, чудовищ обнаруженных нами. После этого мы вырыли защитные пентакли. Это один из них. Камень извлекла экспедиция, считавшаяся археологической. Они проводили исследования в районе обреченного Сарнатха, который был когда-то Землей Мнара, ныне это Саудовская Аравия. Пентакль, который дарит вам фонд, создан Старшими Богами, кем бы или чем бы они на самом деле ни были.

Я наклонился, взял в руки предмет нашего обсуждения и принялся внимательно рассматривать его. На поверхности виднелись тонкие линии завитков и волн, а также любопытные знаки, которые, казалось, манили взгляд, заставляя следовать по их сложному рисунку.

— На нем… какие-то знаки!

— Вы узнаете их? — сразу же спросил профессор, чрезвычайно заинтересованный.

— Да, пожалуй, — я еще раз внимательно пригляделся к ним. — Они очень похожи на иероглифы, изображенные на часах Кроу, на машине пространства-времени. Вы думаете, между ними есть какая-то связь?

— Похоже, что так, — лукаво ответил профессор. — Я тысячу раз ругал себя за то, что так и не заинтересовался этими часами, хотя не раз видел их в кабинете Титуса Кроу. Я догадывался о важности этой вещи, но кто мог предполагать, насколько она важна? Мне следовало сделать записи и сфотографировать часы. Тем более, что Кроу говорил мне, что по его мнению они…

— Игрушка Старших Богов? — закончил я за него.

— Точно так. Конечно еще не все потеряно. У нас в Мискатонике есть книги, из которых Титус Кроу смог почерпнуть первые по-настоящему важные указания, как пользоваться этой проклятой штукой! Очень хотелось бы заполучить фотографию часов.

— А как обстоят дела фонда в остальном? — моему нетерпению не было предела. — Насколько вы продвинулись в борьбе с БМК за десять лет? Какие у вас успехи, какие неудачи? Что нового узнали вы об ужасных чудовищах? Вам удалось найти Эрлиех в Тихом океане? И Шудде-Мьелла — что с ним? Боже, Писли, я сгораю от нетерпения узнать все, что случилось за эти годы. Десять лет!.. Ведь я потерял целых десять лет!

— Ух! — Профессор поднял руки. — Не так быстро. Конечно же, я расскажу вам все, но будет лучше, если я начну с того, что мы не сделали. Например, мы не нашли Эрлиех, и это, в свою очередь, навело нас на мысль, что сообщение Иохансена неверно — не в отношении фантастического города, существующего под Тихим океаном — а в отношении одного острова, поднявшегося со дна океана в 1925 году, который якобы и был Эрлиехом, где был заточен Ктулху. То, что это был один из представителей отродья Ктулху, кажется достоверным, но что касается самого Великого Ктулху… Мы сомневаемся. Вы можете заняться этими исследованиями сами, Анри. Фонд проводил их последний раз довольно давно… Вернемся же к рассказу Иохансена. Звучит он примерно так: 23 марта 1925 года на 47-ти градусах и 9-ти минутах южной широты и 126-ти градусах и 43-х минутах западной долготы судно «Тревога» под командованием Иохансена потерпело аварию, в результате которой сбилось с курса и натолкнулось на маленький остров, которого раньше в этих водах никто не видел… Теперь дно моря в этом месте опустилось на глубину в две тысячи морских саженей. Это место находится на самом высоком уровне Тихоокеанско-Антарктического Разлома. По обе стороны от него глубина увеличивается до трех тысяч саженей и даже больше. Район не отличается особенной вулканической активностью, но в любом случае катаклизм такой силы, какая требуется, чтобы поднять к поверхности океана даже небольшой участок дна был бы зафиксирован и записан. Так что, похоже, мы должны были бы тут же отвергнуть забавный рассказ Иохансена, но фонд предпочитает — подобно Чарлзу Форту — до конца отработать все версии… Прогиб дна океана в этом месте очень велик — из-за тенденции Австралии к континентальному дрейфу в северном направлении. Он возник в районе Тихоокеанско-Антрактического Разлома уже с времен миоцена. Остров, всплывший в марте 1925 года, скорее всего явился проявлением медленного прогиба дна (то есть он был вершиной одной из складок), и его исчезновение можно объяснить точно так же.