Пауль Локамп - Есть время жить-2

Да, я знаю, что ты женат. Но сейчас… Сейчас это для меня не важно. Так хочется обнять тебя, прижать к себе, чтобы ты хоть на несколько секунд забыл об этом кошмаре, в который превратилась наша жизнь. Теперь ты без сознания лежишь на кровати, а мне остается только лить слезы над твоим дневником и писать бессмысленные слова, которые ты должен был услышать вчера… Когда примчался Линас с Доктором, меня выгнали из комнаты – дескать, ничем помочь я всё равно не могу, а плакать и в другой комнате можно, нечего себе и другим душу рвать… Левке-то проще – когда все только началось, он лег тебе на ноги, вцепился всеми когтями в камуфляж, уткнулся носом в колени и замер. Кажется, за всё время он даже не шевельнулся, только прижимался к тебе, словно пытался прикрыть собой…Никакими силами его не отдерешь! Да никто Левку отдирать и не собирался – не до него сейчас; лежит на одном месте, под ногами не крутится – и ладно! А если бы я тогда обняла тебя и уткнулась носом в шею, это что-нибудь изменило бы?! Жаль, нет у меня таких когтей, как у Левки, вцепиться не могу – намертво, чтобы не отодрали…

Айвар

17 апреля, утро

Ночью я так и не заснул – ворочался с боку на бок, вставал, курил одну за другой. До двух часов просидел рядом с Робертом, потом меня сменил Альгис – мол, ему всё равно не спится, да и годы уже не те, чтобы их на сон тратить. Поднялся на второй этаж, к себе в комнату. Думал, что только до подушки доберусь – и выключусь. Ни черта подобного, хоть баранов считай! Так и промучался до самого рассвета. Когда начало светать, вышел на веранду, закурил, и вот тут меня и накрыло, словно волной… Вдруг стало страшно. По-настоящему страшно. Представил, что вчера всё могло закончиться по-другому, и даже скулы судорогой свело. Это что, усмехнуться пытаюсь? Ну-ну… Увидел бы кто-нибудь – испугался; больше на оскал похоже.

Обрывки мыслей, эмоций. Не отпускает. Противное это чувство – постоянное напряжение. Словно внутри не позвоночник, а струна, тронь – звенеть начну. Или порвусь? Нет, этого не будет… Не сейчас. У Робки тоже крышу сносит, сам на неприятности нарывается, словно сознательно смерти ищет. Сознательно, несознательно – дело темное, не узнаешь! И главное, причина мне непонятна, ведь за семьёй ехать надо, а он тут концерты, мля, устраивает… по заявкам. Аста на глазах чахнет, забьётся в угол и сидит как мышь, не шелохнётся. Плакала бы лучше, эмоции выплескивала! Что за народ – всё в себе держат. Вчера, когда Роберта из машины доставали, она кричала и рвалась так, что Альгис еле удержал. Кто бы мог подумать… Да что с ними, обоими, делать-то было – за шиворот, друг к другу тащить?! Теперь, конечно, не потащишь – у Робби контузия плюс одно серьезное ранение и два легких, по касательной задело. Док утверждает, что за две-три недели Робби поправится. Не знаю, я не медик, но что-то уж больно быстро… Хотя в нас вирус, да. С ним, по Лёшкиным словам, заживление идет быстрее. Ну, будем надеться, что он прав. Вторая головная боль – Каролис. Надо будет съездить к нему, только чувствую, что поздно, нет там уже никого. В живых, я имею в виду. Если ребятки искали, а они искать умеют, то ближайший к базе хутор проверят обязательно. С толком и расстановкой. А если найдут, то… Да и Виду будет жалко, бабка была неплохая. Хотя почему была? Может, ещё выжили… Нет, голову даю, что нет там уже никого. Но ехать надо. Кстати, а на чём – машины-то нет, из неё такой дуршлаг получился, и как меня не зацепило?! Надо будет с Колей утром переговорить и рвануть с ним в Каунас, машину поискать; пока погода плохая, зомби на улицах меньше будет. Надо что-нибудь дизельное и попроще, нам на Украину ехать придётся, а механики из нас с Робертом хреновые; как в анекдоте – только окна протереть и колёса попинать. Чёрт, как плохо! Мы всегда делили проблемы на двоих, а сейчас? Сейчас и поговорить не с кем. Асту лучше вообще не трогать. Альгис – мужик конечно, правильный, но исполнитель, не более. Николай? Да, он может принимать решения, не боится ответственности, инициативы хоть отбавляй. Но чужой он для меня. Остальные вообще не в счет – балласт. Полезный, в плане хозяйства, но балласт.

Аста

17 апреля, утро

Оказалось, что я заснула прямо за столом, положив голову на дневник, а Айвар ночью перенес меня на диван и накрыл пледом, чтобы я смогла хоть немного выспаться. Открыв глаза, я увидела, что он сидит за столом и ворошит исписанные листы.

– Извини, я тут прочитал то, что ты вчера написала, – он выглядел немного смущенным. – Подумал, раз не спрятала, значит, не такой уж и секрет. Это ведь Робкин ежедневник?

– Брось извиняться, Айвар, – я только рукой махнула. – Какие секреты. Да, это его записи, нашла в разгрузке, когда вчера раздевали.

– Я собственно, и не собирался читать, – продолжал Айвар. – Но зацепился взглядом за первую страницу, его почерк узнал и не заметил, как втянулся. А там и твои записи прочитал, на автомате. Дура ты Аста, – он посмотрел на меня и повторил, – дура.

Потом Айвар подошел к окну, с минуту помолчал и, то ли извиняясь, то ли констатируя факт, глухо произнес: – Нервы ни к черту…

– Ничего, – вздохнула я. – Я всё понимаю…

Некоторое время мы молчали, но наконец я решилась и негромко спросила:

– Айвар, раз уж ты всё прочитал… Ты думаешь, что это что-нибудь изменило?

– Не знаю, – жестко ответил Айвар. – Изредка кажется, что в нашей жизни изменений быть вообще не может, не тот расклад. «Их восемь – нас двое. Расклад перед боем не наш, но мы будем играть» – процитировал он чьи-то стихи и отошёл от окна. Зачем-то поворошил исписанные страницы, потом развернул стул, сел и посмотрел на меня.

– Слушай Аста, то, что ты написала – это правильно. Это лучше, чем в себе держать. Пользы от этой ненужной стойкости всё равно нет, а вреда много. Что сделано – то сделано, в любом случае надо жить дальше! Хочется тебе писать – пиши, хочешь пострелять – стреляй. Только не молчи, очень тебя прошу.

– А что с Робби? – спросила и вдруг поняла, что зря, не готова я услышать ответ, каким бы он не был… Есть новости, к которым просто невозможно подготовиться. Да, умом ты все понимаешь, а сердце до последнего надеется на лучшее…

– Жив, – Айвар снова встал и отошел к окну. – Спит. Док его так накачал, что до вечера будет в отключке.

– Я могу к нему зайти? – спросила я, чтобы перевести разговор.

– Зайди, если хочешь, – он пожал плечами. – Только с вечера ничего не изменилось. А я пока чай приготовлю, кофе у нас мало осталось.

– Хорошо, – пообещала я.

Потом я тихо открыла дверь в комнату, которую вчера превратили в операционную. Айвар был прав – за ночь ничего не изменилось. Роберт всё так же был без сознания, только на шее еле заметно вздрагивала жилка. Я подошла и взяла его за руку – пульс слегка частил, но это бывает, учитывая, что операцию делали под местным наркозом. Кота так и не смогли согнать, – он лежал у Роберта на коленях, свернувшись клубком, и даже не шевелился.