Гарри Брэнднер - Оборотни

– Это может быть,— сказал Пастори.— И подумайте, что для нас может означать, если он действительно один из жителей Дрэго. До сих пор никому не известно, что там произошло. Если мы нашли живого свидетеля... сколько можно сделать всего.

– Не рассчитываете ли вы забрать его с собой?

– Конечно же, нет. Я только говорю о значении медицинских исследований.

– Доктор, перед вами потерявшийся, испуганный мальчик.

– Возможно. Но я читал отчет помощников шерифа, которые доставили его сюда. Они заметили некоторые странности.

– Посмотрите на него,— предложила Холли.— Что необычного в нем?

Они вместе посмотрели на мальчика в кровати. Внезапно Холли почувствовала озноб. Не стали ли длиннее волосы, закрывающие его лоб? И его брови... она не помнила, чтобы они были такими густыми. А новая складка у рта? Она на мгновение отвела взгляд, затем снова посмотрела на мальчика. Наваждение исчезло. Она не позволит Пастори вносить смятение в ее ум.

Пастори наклонился над кроватью.

– Я не знаю,— медленно проговорил он.— Но что-то здесь есть.

– Он устал,— сказала Холли.— Мне кажется, вам лучше уйти.

Некоторое время они смотрели друг на друга. Пастори первым отвел взгляд.

– Я ухожу,— произнес он.

Взглянув в последний раз на мальчика, он вышел из палаты.

Холли вернулась к кровати. Что это было, что показалось ей странным в его лице несколько минут назад? Сейчас он выглядел абсолютно нормально. Как бедный смущенный мальчик.

Радужное настроение, в котором для Холли начался день, было испорчено столкновением с Кьюленом и Пастори. Мальчик снова отдалился, и она сидела у его кровати, испытывая растерянность, когда вошел Гевин Ремси.

– Не пора ли нам поговорить?

Холли посмотрела на мальчика, который беспокойно спал.

– Вы хотите рассказать мне о моих правах или что-то еще?

– Послушайте, я просто стараюсь быть общительным.

– Причем настолько, что даже сказали Денису Кьюлену, что у нас здесь опасный преступник.

– Он заведующий больницей и вправе знать, зачем я здесь. Однако я допустил ошибку.

Холли глубоко вздохнула.

– Простите. У меня сегодня плохой день. Но не по вашей вине.— Она встала со стула.— В конце холла есть комната для отдыха с кофейным аппаратом. Пойдемте.

Они вошли в уютное помещение, где стояли удобные кресла и небольшие столики.

Холли опустила монеты в кофейный аппарат. Он налил дымящийся солоноватый напиток в два пластмассовых стаканчика. Взяв стаканчики, они сели за стол.

– Вы все еще не выяснили, кто он такой? — спросила Холли.

– Нет. Все еще нет. Я думаю, он мог прилететь на летающей тарелке.

– Это не смешно.

– Вы правы.

Они помолчали, отпивая маленькими глотками горячий кофе. Холли смотрела на него поверх своего стаканчика. Наконец они сказала: Могу язадать вам вопрос?

– Задавайте.

– Что вы здесь делаете?

– Жду, когда ваш ребенок придет в себя, чтобы узнать, что он делал в лесу.

– Нет. Я говорю о том, что вы делаете здесь, в Пиньоне?

– Каждый человек где-нибудь живет.

– Вам нравится быть шерифом округа с населением, которое можно вместить в колледж?

– Конечно. Почему бы и нет?

– Я слышала, что вы выставляли свою кандидатуру на пост губернатора.

– Эти слухи были плодом фантазии моей бывшей жены и моего бывшего тестя.

– Фореста Ингрехема.

Ремси бросил на нее долгий взгляд.

– Да, именно он. Что вам еще известно обо мне?

– О, немного. Вы учились в университете, завербовались в армию, воевали во Вьетнаме, несколько наград, вернулись домой, окончили юридическую школу, женились на дочери Фореста Ингрехема, были избраны шерифом, получили развод.

– Однако. Интересно, у меня остались какие-нибудь секреты?

– Держу пари, множество. Но это не мое дело. Мне просто интересно, почему вы остались здесь?

– Мне здесь нравится. У меня были другие предложения. От департамента полиции Кливленда, Буффало и Джерси. Вы бы уехали из Па Рейна в один из этих городов?

– Я, наверно, нет,— тихо рассмеялась она.

– Вот и хорошо.

– Почему вы стали полицейским? Вам нравится эта работа?

Выражение его лица стало жестким.

– Разумеется, мне нравится разгонять демонстрации студентов, обрушивая на них дубинку, и арестовывать вдов за неуплату налогов.

– О, я дотронулась до больного места?

– Да,— он тяжело вздохнул.— Простите. Лучше оставим эту тему.

– Я думаю, вы не хотите говорить и на личные темы.

– Вы угадали,— ответил он.

Они встали и выбросили свои стаканчики в мусорный контейнер у двери.

Ночью с мальчиком произошел перелом. Холли сидела на стуле у его кровати и смотрела телевизор.

– Я не знаю, как ты,— произнесла она,— но я устала.— Она поправила простыню вокруг мальчика и улыбнулась ему.— Увидимся утром.— Холли направилась к двери и обернулась «Черт, хотела бы я знать, как тебя зовут», сказала она сама себе.

– Малколм.— Это был сухой шелест, чуть громче шепота, но для Холли это было подобно крику.

– Малколм? — повторила она, с трудом сдерживая волнение.

Он кивнул.

– Хорошее имя. А мое ты помнишь? Зеленые глаза смотрели на нее.

– Я Холли. Холли Лэнг.

– Холли,— так же чуть слышно прошептал мальчик.

– Правильно. А какое твое второе имя, Малколм?

Мальчик выглядел смущенным.

– Ладно. Сейчас это неважно. У нас есть одно имя. Для начала достаточно. Ты хочешь сказать что-нибудь еще?

Мальчик смотрел на потолок.

– Тогда все. Сейчас ты поспишь, а завтра мы продолжим.

Мальчик посмотрел на нее и снова кивнул. Холли покинула палату с видом победителя.

На следующий день она поднялась рано, стремясь к Малколму, но перед входом ее окликнула молодая женщина.

– Доктор, Кьюлен просил передать, чтобы вы зашли к нему, как только придете.

Холли нахмурилась.

– Он не сказал, зачем?

– Мне нет.

Доктор Кьюлен встал из-за стола и сухо поздоровался сХолли.

Доктор Лэнг. Не лучше ли вам закончить свою работу. Мне не хочется отнимать у вас время.

Она сдерживала нетерпение, ожидая, когда он закончит.

– Как дела с мальчиком?

– Я узнала, что его зовут Малколм.

– Не такое уж большое достижение.

– Как сказать. У меня в запасе еще один день.

– Я думаю, что, может быть, другой метод быстрее даст нужные результаты.