Душа бабочки - Петр Рингсон
Прошел год, и Манон, наконец, осознала, что ее деньги стремительно подходят к концу. А ведь семейство де Же было одним из богатейших в Париже! Манон получила от своих родителей, попавших в кораблекрушение, огромное наследство. И это наследство, о котором иные лишь мечтали, таяло как дым.
Наконец Манон поняла, что денег больше нет. Это было тяжелым ударом! Госпожа де Же уволила всех слуг и переселилась в более скромный дом.
Ей приходилось учиться делать все самой, она даже опустилась до того, что стала готовить и … никто бы никогда не поверил … убираться по дому. Но и это не помогало. Волшебный порошок стоил денег, и немалых. Наконец она решила пойти работать служанкой, понимая, что заработанных таким способом денег не хватит, чтобы покрыть даже часть цены порошка. Но и тут ее ждала неудача: ей объяснили, что «служанке не пристало ходить в таком шикарном платье и хрустальных туфельках, а быть более скромной». Закончилось все тем, что разъяренные кредиторы выгнали Манон на улицу.
Это случилось слишком быстро, так быстро, что она даже не успела хорошенько все осознать.
Наступила весна, кругом все цвело, но ночи еще были холодны. Уже несколько раз Манон спала на скамейке, прислонившись к стене и замерзая под ветром. Она понимала, что никогда больше не сможет купить порошка, и если ничего не изменится в ближайшее время, умрет от холода.
– Ограбить доктора? Нет, – решила Манон, – ведь награбленное когда-то подойдет к концу, и, кроме того, кому я нужна, чистая и прибранная, но нищая.
Она медленно направилась в сторону докторского дома. Его адрес стал ей известен совершенно случайно. Доктор сам всегда приходил к ней и приносил порошок, но как-то, навещая госпожу де Же, врач уронил свою визитную карточку, и Мари обнаружила ее во время уборки. Теперь эта карточка была той последней и единственной соломинкой, за которую и ухватилась несчастная Манон.
Она долго плутала по лабиринтам и хитросплетениям улочек и переулков. Наконец девушка остановилась. Окружающее навевало какие-то воспоминания. Только какие?
Она постучалась.
– Входи! Моя лавка всегда открыта для гостей! – раздался до боли знакомый голос.
Несчастная девушка тронула дверь и увидела … бородача. Только сейчас Манон осознала, что доктор – это просто бородач без бороды и в очках. Она зашаталась…
– Чего надо! – донеслось до нее как в тумане.
Манон упала на пол, и вымолвила лишь одно слово:
– Помогите!..
– Ну вот, теперь ты сполна расплатилась за мой подарок, – фальшивый доктор осклабился. – Чего же ты еще хочешь? Я тебя не обвиняю, теперь – платье твое!
Манон молча без сил лежала на полу, мысли ушли, не осталось даже надежды!
– Ну-ну, – опять осклабился бородач, – нечего тут валяться! Что люди скажут, увидев у меня голую женщину.
Он громко и безобразно расхохотался.
– Так что же мне с тобой делать? А вот не хочешь ли плащик? В нем зимой невообразимо тепло! – и опять маленькую комнатку сотрясли громовые раскаты хохота!
– Мои товары помогают человеку стать самим собой. Для тебя процесс еще не завершен. Но не грусти, осталось совсем немного!
Видно, торговец разозлился не на шутку.
– Я ведь предлагал тебе! Если бы ты послушалась меня, то наша сделка бы была расторгнута, но ты предпочла пойти до конца, что же милости просим! Теперь все кончено! Прочь от меня!
В его глазах бушевала ярость. Манон поняла, что, если она сейчас не уйдет, он ее вышвырнет или убьет. Она вскочила на ноги, схватив банку порошка, стоящего на столе, и бросилась бежать. Манон бежала быстро, очень быстро, и эхо звонкого цокающего звука еще долго проносилось по переулкам.
Наконец она остановилась обессиленная и прислонилась к стенке. Манон успела убежать довольно далеко – она очутилась на окраине города, возле большого цветочного луга. Девушка посмотрела на банку, порошок в ней был какого-то землистого оттенка, гораздо темнее того порошка, которым Манон прихорашивалась, когда еще была богатой и счастливой.
– Ты – все, что у меня осталось, – тихо произнесла она. – Будь, что будет!
Манон осторожно высыпала порошок себе на туфельки и платье и медленно втерла его…
Внезапно она почувствовала, как прилипает к стенке, к которой прислонилась. Ее глаза округлились от ужаса, сердечко бешено забилось …
Собрав последние силы, Манон оторвалась от стенки, ощутив жгучую боль в спине и треск рвущейся ткани. Она ринулась вперед, чувствуя, как ее каблуки вязнут в мостовой, с трудом добежала до поля, сделала несколько шагов.
– Я буду частью этого огромного и прекрасного мира, я буду жить в цветах, я буду жить в траве, в каждом листике …
Эта мысль была последней мыслью Манон.
Наутро на поле обнаружили маленький холмик, позже его раскопали, засадив новой рассадой. Мальчишки, играя в мяч, наткнулись на пустую банку, она стала новым жилищем для соловья, которого они поймали. Впрочем, соловей скоро задохнулся.
Отец замолк. Только сейчас Агата заметила, что за окном потемнело и лишь огонек камина светился в темноте.
– Манон умерла? – тихо спросила она.
– Нет, наверное, нет, – задумчиво ответил отец. – Серый порошок и был тем средством, благодаря которому туфли и платье получали свойство объединяться с их хозяевами. Я думал над этой историей, и решил, что бородач натер им очень красивые туфли и платье. Туфли и платье стали частью Манон. И, он помолчал, а сама девушка стала частью всей Земли. Земля неизмеримо больше человека, поэтому она поглотила Манон. Так что девушка оказалась права – она действительно стала частью этого огромного и прекрасного мира.
– Значит, она и сейчас здесь присутствует? – почему-то мечтательно протянула девочка.
– Может быть, может быть. Какая-то неизмеримо маленькая ее частика.
– Ой! – в страхе закричала Агата и быстро стянула туфельки. – Папа, мама, мне показалось, что, когда я их снимала, они поддались с трудом!
– Ну все, – отозвалась мать, – теперь тебя всю ночь будут мучить кошмары. Не надо было рассказывать ужасы перед сном!
И действительно, спала Агата тревожно. А на следующий день перед отъездом, дождавшись, чтобы никто не заметил, положила туфельки в свою сумку.
