В паутине под лестницей - Анна Чайка
– Так тебе восемнадцать? А ведь и не дашь, – удивилась толстушка, мило улыбаясь.
Кора смутилась.
– Это для красного словца. Мне шестнадцать – что еще хуже, – ведь меня даже ночным сторожем не возьмут.
– Бедная девочка. И что же – везде-везде отказывают? Ты ведь такая красавица!
Вот уж неправда. Все, кто ее видел, всегда говорили, что у Коры внешность по-английски холодная: тусклая и пасмурная, как грозовое небо осенью. Кожа бледная, волосы непонятного цвета. Даже глаза, и те пыльно-серые, словно при ее создании пытались сэкономить на красках.
Хотя комплимент, скорее всего, был адресован наряду.
Слово за слово, они разговорились. К вечеру «Восторг» опустел, и Кора осталась предпоследним посетителем. Кроме них двоих в кафе был лишь мрачный, не по погоде одетый мужчина с небритым лицом, засевший в углу.
Владелица, назвавшаяся Марьей Федоровной, услышала краткую историю их переезда в Чеховск. Сама же, в свою очередь, пожаловалась на низкую посещаемость и конкурентов. В какой-то момент в голове Коры сложился пазл, и она выпалила:
– А давайте я помогу вам готовить разные виды кофейных напитков!
– А стоит ли? – пожала плечами женщина, указывая за прилавок. Там стояла простенькая капсульная кофеварка. – Моя помощница со всем справляется. Да и город у нас маленький, новшества здесь не особо любят.
– Давайте приготовлю, а вы попробуйте. И если понравится, то я стану вашим бариста.
Кора рассмеялась. Вот же оно!
Чуть ли не с первых классов она оценила этот благородный напиток. И хотя пришлось постараться, чтобы объяснить владелице кафе, кто такие бариста и за что им стоит платить, домой Кора возвращалась в приподнятом настроении. Со следующего утра она приступала к работе. Обязательным условием было носить эти «чудесные милые наряды», так понравившиеся ее нанимательнице.
Наступили однообразные трудовые дни.
Рано утром Кора перебегала дорогу, спускалась вниз квартала к вычурной неоновой вывеске и вставала за прилавок. Там ждали своего часа специально для нее купленные кофейные турки, а также молоко, сливки, набор сиропов, пряностей и прочих необычных добавок, вроде шоколадной стружки.
Рядом работала Настя, хорошенькая племянница Марьи Федоровны. Она была чуть старше Коры, но со стороны казалось иначе. Настя была тихой, почти незаметной девушкой. И хоть они почти не общались, Кора прониклась к ней симпатией.
Смена длилась до самого вечера, когда кафе закрывалось. И Кора ничуть об этом не жалела. Все ее естество противилось возвращению в общежитие. Друзей она там так и не нашла. Лишь изредка болтала со старушкой напротив, слушая про проделки ее котов.
Остальные же жильцы словно избегали ее компании. Был случай, когда она спустилась на первый этаж, чтобы разогреть бутерброд, зашла на кухню, и несколько постояльцев резко замолчали. А потом и вовсе начали пялиться с плохо скрываемым раздражением. И такое случалось не раз. Порой они даже шептались у нее за спиной.
– Не обращай внимания, – отмахивалась старушка-кошатница, которую, кстати, звали Гортензия. – Просто все здесь привыкли к уединению, и каждый новый человек вызывает острый приступ паранойи. Это пройдет. Только потерпи.
Но хуже всего были ночи. Муторные, грязные. Сны, являвшиеся под эту крышу, напоминали бесконечную историю, у которой не было ни смысла, ни сюжета. Иногда их прерывал звук, похожий на быстрые удары костяшками по твердой поверхности. Кора не высыпалась. Голова болела все чаще.
Она то и дело порывалась вернуться к матери. Но каждый раз, выходя на улицу, ей становилось чуть легче, и поездка откладывалась. К тому же, когда Кора решалась позвонить, Лиза либо сбрасывала входящие, либо говорила нервозным шепотом. Видимо, отношения с новым ухажером развивались не так стремительно, как того хотелось.
Кора чувствовала, что должна обидеться. Разозлиться. Накричать на нее, напомнить о родительском долге и минимальном сочувствии. Но она не могла. Странная все-таки штука – чем чаще близкий человек на нас плюет, тем сильнее мы жаждем его одобрения.
6
Спустя две недели Кора проснулась в своей постели и наконец-то почувствовала, что ее самочувствие пришло в норму. Затылок больше не ныл, пробуждение не сопровождалось тошнотой, а синяки под глазами рассосались. Да что там синяки, даже мерзкая одноглазая рыба перестала отравлять ее сновидения!
– В соннике ведуньи Арагоны пишут: «Водные существа, приходящие к рассвету, символизируют начало новой жизни и последующее обогащение», – как-то заметила начальница.
На что Кора смело ответила, что готова вечно жить впроголодь, лишь бы не видеть эту рожу больше ни единого раза. Так и вышло.
Впервые чувствуя себя отдохнувшей, она поспешила в ванную комнату. Утром горячую воду давали по минутам, и Кора хотела успеть вымыть волосы прежде, чем она закончится.
Все три кабинки пустовали. Пока Кора раздевалась и нежилась в душе, сзади хлопнула дверь. Кто-то вошел следом за ней. Шаркая ногами, приблизился, отдернул соседнюю занавеску. Скрипнули краны, и незнакомка принялась мурлыкать под нос веселую мелодию.
– Сегодня необычайно солнечно, не правда ли? – прозвучал голос из соседней кабины.
– Эм, да. Вроде.
Кора удивилась, но виду не подала, продолжая вспенивать шампунь на волосах.
– Аж глаза слепит, когда к окну подходишь. Я всегда говорю – с хорошей погоды начинается хороший день! Хотя сама я больше ночное создание. А ты? Какое время суток любишь?
– Не знаю, – Она замялась. Болтать с незнакомкой, когда на тебе из одежды только пена… Неуютно, что ли. Но, похоже, это смущало только ее, так как разговор продолжался. Голос незнакомки звучал юно и, пожалуй, слишком радостно.
– О, это совсем легко определить. Если ты рано и легко встаешь, любишь нежиться на пляже, загорать под лучами солнца – ты, безусловно, создание дня.
Кора вспомнила Санкт-Петербург и тихо фыркнула.
– …и тогда тебе должна быть по нраву сегодняшняя погодка. Не то что вчера. Ты заметила? Ночь выдалась ужасно тягучей, я словно оказалась в разлитой кем-то смоле и принялась тонуть. Как же это?.. Точно – как любопытная муха! Знакомые ощущения, верно?
В душевой стало неуютно. Соседка как ни в чем не бывало продолжала мыться, напевая тревожный мотив.
– Извините, не поняла вопрос. Какие мухи, какая смола? Вы к чему это? – громко произнесла Кора. Делалось это скорее, чтобы успокоить себя, чем из желания продолжать беседу.
– Не придуривайся. Ты все поняла, ты ведь тоже его видела. В подобные ночи за окном становится красным-красно от его улыбки…
Что эта ненормальная несет?
– Ночи, когда гнилость его плоти отравляет все вокруг, и ты утопаешь в зловонной воде. Она душит, подступает со всех сторон.
