Последнее дело Гвенди - Стивен Кинг
Не бери в голову, думает Гвенди. Как говорится, Бог троицу любит, и третий раз волшебный. Я сделаю, что должна сделать, и удержу свой угасающий разум на месте до тех пор, пока все не будет закончено. Я обещала Фаррису, и я всегда выполняю свои обещания.
По крайней мере, всегда выполняла.
Если бы рядом со мной сейчас не было ни в чем не повинных людей, размышляет она, хороших, самоотверженных, смелых людей, преданных своему делу (разве что за исключением Гарета Уинстона), я бы, наверное, пожелала, чтобы корабль взорвался на старте или милях в пятидесяти от Земли. И тогда все решилось бы само собой…
Нет, не решилось бы; ненадежная память чуть было снова не подвела Гвенди. По словам Ричарда Фарриса, виновника всех ее бед, никакой взрыв не поможет. И ничто не поможет. Даже если утяжелить проклятый пульт управления камнями и бросить его в Марианскую впадину, проблема останется.
Это должен быть космос. Не просто последний предел, а запредельная вселенская пустота.
Дай мне сил, молится Гвенди Богу, чье существование представляется ей крайне сомнительным. Словно в ответ на ее мысленную молитву Бекки – бог «Орла-19» – объявляет, что до старта остается десять минут и все системы по-прежнему в норме.
Сэм Дринкуотер говорит:
– Фиксируем смотровые щитки. Всем подтвердить выполнение.
Все опускают щитки и рапортуют о выполнении приказа. В первый миг Гвенди теряется, не понимая, почему так темно; потом вспоминает, что вместе с основным щитком опустился и солнцезащитный. Она сдвигает его наверх основанием ладони.
– Переходим на автономный кислород. Всем подтвердить выполнение.
Клапан где-то на шлеме, но Гвенди не помнит, где именно. Боже, как ей сейчас не хватает записной книжки! Она смотрит на Адеша и успевает заметить, как тот повернул маленькую рукоятку на левой стороне шлема, сразу над верхним краем воротника скафандра. Гвенди повторяет за ним и слышит тихое шипение воздуха, входящего в шлем.
Не забудь отключить кислород, когда корабль выйдет на орбиту, напоминает она себе. На орбите мы дышим бортовым воздухом.
Адеш вопросительно глядит на нее. Гвенди неловко складывает колечко из большого и указательного пальцев. Адеш улыбается, но Гвенди боится, что он заметил ее неуверенность. Она опять вспоминает о мамином О.Н.: очень нехорошо.
6
Время при подготовке к полету тянулось медленно. Время на карантине тянулось медленно. Выход наружу, подъем в лифте, посадка, предстартовое ожидание – все было медленно. Но теперь, на последних минутах до старта, время стремительно ускоряется.
В динамике шлема – очень громко, но Гвенди не помнит, как уменьшить громкость, – звучит голос Айлин Брэддок, руководителя ЦУП:
– До старта пять минут. Начинаем обратный отсчет.
Кэти Лундгрен:
– Вас понял, ЦУП. Конечный обратный отсчет.
Возьми айпад, думает Гвенди. Все управление скафандром происходит через айпад.
Она прикасается к иконке скафандра, находит в меню регулятор уровня громкости и убавляет звук. Видишь, как много ты помнишь? – говорит она себе. – Он бы тобой гордился.
Кто именно?
Любимый муж. Приходится напрячь память, чтобы вспомнить его имя, и это ее пугает.
Райан, конечно же. Райан Браен, ее замечательный муж.
Сэм Дринкуотер:
– «Орел» в режиме ожидания. Давление в баках штатное.
На айпаде Гвенди и на экране над ее креслом цифры обратного предстартового отсчета меняются с 03:00 на 02:59, на 02:58, на 02:57.
Чья-то рука в плотной перчатке хватает Гвенди за руку. Гвенди испуганно вздрагивает и озирается по сторонам. Это Джафари. В его взгляде читается вопрос, можно ли подержать ее за руку или лучше не надо. Она кивает, улыбается и крепче сжимает его руку. Он шепчет одними губами: Все будет хорошо. Уинстон сидит у своего купленного и оплаченного иллюминатора, но сейчас ему не до красот за окном. Он глядит прямо перед собой, сжав губы в тонкую, почти невидимую линию, и Гвенди знает, о чем он думает: Почему это показалось мне хорошей идеей? Видимо, в голове помутилось.
Кэти:
– Ключ на старт.
Сэм:
– Вас понял, ключ на старт. Ребята, мы буквально в одиннадцати минутах от звездного неба средь бела дня.
Кажется, только секундой позже, Айлин из ЦУП:
– Экипаж, все в порядке? Жду ответа от всех.
Они отвечают один за другим. Гарет Уинстон – самым последним, его все в порядке звучит как сдавленный хрип.
Кэти Лундгрен спокойна как слон:
– Система прекращения полета активна. До старта одна минута. К старту готовы?
Сэм Дринкуотер и Айлин Брэддок отвечают в один голос:
– К старту готовы.
Свободной рукой Гвенди тянется к белому чемоданчику. Все хорошо, он на месте. Ему ничто не грозит. А вот пульт управления внутри чемоданчика грозит всему миру. Пульт управления внутри чемоданчика – самая опасная вещь на Земле. Вот почему его надо убрать с Земли.
Айлин Брэддок:
– Командир корабля Лундгрен, птичка в ваших руках.
– Вас поняла. Управление птичкой приняла.
На экране над креслом Гвенди идет отсчет последних десяти секунд.
Она думает: Как меня зовут?
Гвенди. Папа хотел назвать меня Гвендолин, а мама – Венди, как в «Питере Пэне». Чтобы никому не было обидно, они решили объединить оба имени. В результате я – Гвенди Питерсон.
Гвенди думает: Где я?
В Плайялинде, штат Флорида. На космодроме «Тет корпорейшн». По крайней мере, я буду здесь еще пару секунд.
Зачем я здесь?
Прежде чем она успевает ответить на этот вопрос, из нижних отсеков в 450 футах под ней доносится нарастающий грохот. Кабина начинает дрожать – поначалу почти незаметно, потом все сильнее и сильнее. Гвенди смутно припоминает, как лет в пять или шесть сидела на стиральной машине, когда та переходила в режим отжима.
– Все параметры в норме, – говорит Сэм Дринкуотер.
Спустя две секунды Кэти Лундгрен объявляет:
– Старт!
Раскатистый грохот становится громче, кабина трясется еще сильнее. Гвенди не знает, то ли это нормально, то ли что-то пошло не так. На центральном экране над ее креслом здание ЦУП почти скрывается за пеленой красно-оранжевого огня. Далеко ли пламя от кабины? В пятидесяти футах? В ста? Крупная дрожь сотрясает корабль. Джафари еще крепче сжимает ей руку.
Что-то неправильно. Так не должно быть.
Гвенди закрывает глаза и опять задается вопросом, зачем она здесь.
Если вкратце, она здесь потому, что один человек – если он человек – сказал, что так надо. В эти мгновения, когда Гвенди ждет, что сейчас они все погибнут в мощном взрыве жидкого кислорода и ракетного топлива,
