Байки Верхнего Моря и другие страшные истории (СИ) - Корсарова Варвара

— Ну!

— Это королевская воздушная научно-испытательная база. Там строят новые аэропланы и аэростаты. Тот аэростат, что вы встретили — да-да, эта ваша пресловутая «Черная Пиявка»! — наверняка был испытательной моделью, запущенной с той базы. А ваш бледный, призрачный авиатор, привязанный к штурвалу — всего лишь напичканный измерительными приборами манекен, которого запустили на аэростате, чтобы проверить какие-то данные! Скорее всего, воздействие крайних высот на человека. И голос чудовища никакая не загадка. Вот тут, видите квадрат на карте? Это фермы, где держат коров. Их мычание вы приняли за рев! Это все фокусы тумана со звуком.

Доктор обвел кают-компанию победоносным взором, но встретил лишь кислые и разочарованные взгляды.

Его объяснение не очень-то понравилось. Уж больно оно было обыденное, сухое! Скучное, одним словом. Легенда о «Черной Пиявке» издавна волновала воображение воздухоплавателей, и отказываться от нее никому не хотелось.

— Нудный вы человек, доктор, — с горечью сказал Бумброк. — Ох какой нудный. Неудивительно, что вы так и не женились. Вы ж своим занудством любую бабу на стену лезть заставите.

И он насупился и уткнулся в кружку.

В кают-компании воцарилась тишина. Матросы и механики смотрели на доктора обиженно, как дети, у которых отняли игрушку.

Рассерженный Бумброк пил горячий грог, сердито фыркая, как тюлень.

А доктор сидел как ни в чем ни бывало, с крайне довольным видом и снисходительной полуулыбкой на тонких, бескровных губах.

— А еще у тебя истории есть, Бумброк? — насмешливо спросил Луц.

— Да какие уж тут истории, — рыкнул Бумброк недовольно. — Видишь, что из этих историй выходит. Смех один.

— А вот ты упоминал какого-то небесного кровососа? Что это за штука?

— Небесный кровосос? — внезапно оживился Бумброк, и глаза его хитро блеснули. — Да, есть такой персонаж. Он же крылатый упырь, он же — вампир обыкновенный. А как же!

— Ну так расскажи!

— И расскажу! — старший бортмеханик коварно глянул на доктора, как будто обдумывая гадкую шутку.

— Ну, что такое упырь — вы, братцы, знаете. Немертвый мужик, который питается кровью. Света солнца он не любит, спит в гробу, а еще умеет летать. У него, когда надо, вырастают крылья, как у летучей мыши, и он носится на них над крышами, высматривая в окнах жертву.

С наступлением эры воздухоплавателей для вампиров пришло раздолье. Теперь они стали наведываться и на борт дирижаблей. Нет ничего проще, чем забраться через открытый иллюминатор в гондолу и полакомиться кровушкой какой-нибудь нежной пассажирки! А потом сытый и довольный упырь улетает себе восвояси, а пассажирка делается бледной, томной, задумчивой, и чахнет на глазах.

— Может, она влюбляется? — усмехнулся Луц. — Влюбленная девица так и выглядит. Помню, одна такая встрескалась в меня, и вот…

Бумброк решительно прервал его:

— Думай что хочешь, Луц, но я бы тебе не советовал шляться ночью по открытой галерее без дела. А то свалится на тебя с небес такой вот упырь да вопьется в шею. Тебя ж с нежной девицей перепутать — раз плюнуть!

Все грохнули от смеха, Луц покраснел, а Тильда вздохнула и мечтательно сказала:

— Эх, вот бы ко мне в каюту наведался как-нибудь ночью такой вот… крылатый, черный, загадочный! Уж я бы его приласкала. Приготовила бы ему такую отбивную с кровью, что он и думать бы забыл о своей диете!

Доктор вдруг нервно поерзал и огляделся.

— Есть кое-какие приметы, по которым можно распознать вампира, — продолжал Бумброк. — Я вам их расскажу, чтоб знали. Во-первых, вампиры бледные. Ну точь-в-точь как наш док!

Он ткнул пальцем в Гризвольда, и все внимательно изучили бледное, вытянутое лицо судового доктора.

— Во-вторых, он, когда разговаривает, постоянно цыкает зубом. Губами посасывает, пощелкивает челюстью.

Доктор непроизвольно щелкнул своей вставной челюстью, и матросы схватились за животики от смеха.

— Я бы попросил вас! — возмущенно сказал доктор. — Что за инсинуации!

— В третьих, — неумолимо продолжал Бубмрок, желая вдоволь поиздеваться над своим критиком. — Упыри любят носить черное.

— Да, доктор, почему вы всегда в черном? — спросила пунцовая от смеха Тильда. — У вас даже халаты черные!

— Потому что это самый немаркий цвет! — парировал доктор невозмутимо, но глаза его гневно блеснули, а рот скривился.

— Ну, теперь когда вы вдоволь посмеялись надо мной, давайте отправляться спать, — сказал доктор сухо. — Уже поздно. Завтра тяжелый день. Напоминаю, что мне нужно также провести стандартный полетный осмотр экипажа и взять у вас образцы крови для исследований изменений физиологии человека на высоте.

— Опять иголкой будете в пальцы тыкать, — испугался Луц.

— Буду. Придется вам потерпеть ради науки, — доктор встал и направился к выходу.

Но не успел он дойти, как в каюту влетел встревоженный матрос и закричал:

— Братцы, что делается! Никогда такого не видел!

— Что там?

— Черная Радуга!

— Быть того не может!

— Зуб даю! Сами гляньте!

Все вскочили и помчались через узкие коридоры и переходы, по алюминиевым лестницам к люку, который вел на внешнюю галерею.

Толкаясь и сопя, механики и матросы гурьбой вывалили на служебную галерею, опоясывавшую внешний борт “Горгоны”. И сразу застучали зубами: снаружи было свежо, а в спешке никто и не подумал накинуть теплый прорезиненный плащ.

Но люди не обращали внимания на холод, потому что их глазам предстало удивительное зрелище.

Дирижабль вышел из полосы тумана. Далеко внизу мягко волновалась свинцово-серая поверхность океана. Небо было темно-синим, на горизонте алела узкая красная лента заката. И там, вдали, над линией горизонта, в небе чернела изогнутая полоса.

Размытое полукольцо глубокого черного цвета, жуткое в своей необъяснимости, напоминало ворота в другой мир.

— Да, это она! — торжественно сказал Бумброк. — Черная Радуга, предвестник несчастья. Одно из самых редких и непонятных явлений. Черная Радуга показывается лишь отчаявшимся и неприкаянным. Или тем, кого вскоре ждет беда. Ох как нам не повезло!

— Или наоборот, повезло, — сказал за спиной сухой голос доктора Гризвольда, который не вышел на галерею, а оставался в темном проходе. — Когда еще повезет увидеть редкий атмосферный феномен! Жаль, фотоаппарата я не прихватил. А то бы отправил снимок в синоптический журнал.

— Разве можно сфотографировать Черную Радугу? — сурово вопросил Бумброк. — Это все равно, что сфотографировать свое дурное предчувствие.

— А почему нет? — пожал плечами доктор. — Пока объяснение этому явлению не найдено. Но это может быть дым от пожара. Или тень от инверсионного следа аэроплана. Или что-то иное!

— Так вы не знаете, что такое — Черная Радуга? — обрадовался Бумброк. — Глядите-ка, у нашего всезнайки кончились объяснения!

Доктор с достоинством промолчал.

Все завороженно следили, как черный обод бледнеет, истончается и сливается с небом. Вскоре погасла и красная лента над горизонтом, на небе высыпали яркие, тревожно перемигивающиеся звезды.

Тихо шумел океан, моторы дирижабля уверенно гудели, и люди думали о том, как им повезло находиться в этом момент здесь, на высоте более тысячи футов, и наблюдать то, что дано лишь видеть отважным.

— Пора однако по койкам, — пробормотала Тильда, ежась от холода.

Матросы начали расходиться. Бумброк бросил последний взгляд на потемневший горизонт, вздохнул, погладил усы и тоже двинулся к люку.

Теперь коридор дирижабля, освещенный редкими лампочками, казался почти уютным. И немного таинственным. Кто знает, какие привидения скрывались в его многочисленных закоулках и переходах!

Впереди мелькнула высокая, худая фигура Гризвольда.

— Странный он все-таки тип, наш доктор, — сказала Тильда Бумброку. — Бледненький такой, жуть просто!