Гарри Бранднер - Вой-3: Эхо

С этими словами Стайлз бросил на пол четыре пятидесятидолларовые бумажки. Пастори некоторое время молча смотрел на него, затем наклонился, чтобы поднять деньги. Когда он выпрямился, его лицо было перекошено от злости.

— Вы не отдаете себе отчета в том, что вы делаете. Малколм не такой, как другие мальчики. Он единственный в своем роде. И он нужен мне.

— Вон отсюда, — повторил Стайлз. — Я не желаю больше вас видеть.

В ответ на это Пастори подошел вплотную и схватил Стайлза за лацканы пальто.

— Черт возьми, ты не сможешь помешать мне, старый дурак! Мне нужен этот мальчик, и я заполучу его.

Стайлз открыл рот, пытаясь закричать, но пальцы Пастори крепко сжимали его шею. Его взор затуманился, лицо посинело. Он безуспешно сопротивлялся, стараясь освободиться, затем резко дернулся назад, почувствовав при этом, что пальцы разжались.

Дыхание Стайлза перешло в хрип. У него начался приступ кашля, сжавший горло, он зашатался и тяжело рухнул на грязный пол. Пастори стоял над ним и смотрел вниз. Тело Стайлза дернулось раз, другой и затем сделалось неподвижным.

Пастори быстро взглянул в сторону входа в палатку. Похоже, никто не видел короткую потасовку, которая здесь произошла. Пастори подбежал к сцене в глубине палатки, забрался за нее и отдернул занавес.

На него смотрело полное ненависти лицо, едва напоминавшее Малколма. Морда, похожая на звериную, глаза, горящие диким огнем, и остроконечные уши, улавливающие малейший звук. Черная верхняя губа приподнялась, обнажив смертоносные зубы, и существо зарычало.

Пастори вытянул руки, показывая, что у него нет оружия, и медленно двинулся вперед.

— Все в порядке, Малколм. Никто не причинит тебе вреда. Ты помнишь меня? Я твой друг, и ты это знаешь. Я пришел, чтобы забрать тебя с собой туда, где никто не сможет причинить тебе вреда.

В ответ на это раздалось новое рычание. Существо немного отпрянуло назад. Его плечи и грудь были покрыты грубой шерстью. Одежда, которая до этого была на нем, превратилась в лохмотья.

Пастори с трудом сдерживал волнение. На этот Раз изменения в мальчике стали значительно больше, чем он до этого видел. Теперь он больше не допустит, чтобы кто-нибудь прервал его работу.

— Пойдем со мной, — проговорил он, пытаясь придать властность своему голосу. — Тебе нечего больше здесь делать. Твое место рядом со мной.

На этот раз ответное рычание было более злобным. Зубы, казалось, стали еще более длинными.

И впервые Пастори начал сомневаться, что сможет управлять мальчиком. Он сделал шаг назад.

— Я здесь для того, чтобы помочь тебе, Малколм. Не делай глупостей и иди со мной.

Нападение было таким внезапным и быстрым, что Пастори даже не успел закричать. Малколм бросился на него. Острые зубы вонзились в горло, и мощные челюсти сомкнулись. Пастори ощутил, как из него хлынула горячая кровь. Он пронзительно закричал, но услышал только слабый булькающий звук, выходящий из широко открытого рта. Последнее, что он почувствовал, было горячее дыхание зверя на своем лице, после чего жизнь покинула его.

Зверь, челюсти которого все еще сжимали горло человека, начал рвать его, подобно тому, как собака обычно расправляется с кроликами. Кровь залила деревянный пол сцены, вельветовый занавес и клетку. Наконец он бросил растерзанное тело Пастори, которое с глухим стуком упало на пол.

Малколм вышел из-за занавеса и в два прыжка оказался у неподвижного тела Батмана Стайлза. Ткнув мордой в мертвенно-белое лицо Вата, он вопросительно заскулил. Но Стайлз не отвечал. Он не шевелился, не дышал, и его сердце не билось.

Несколько раз зверь обошел вокруг тела, а затем выбежал из палатки. Оказавшись снаружи, он поднял окровавленную морду к ночному небу и завыл.

Это был тот самый вон, который Малколм уже много раз слышал ночью. Он завыл снова, издавая долгий протяжный крик одиночества, ярости и отчаянья. И откуда-то с холмов, вдали, пришел слабый, но различимый ответ.

Люди, находящиеся на карнавале, замерли и в изумлении повернулись в сторону этого странного дикого воя. Заплакали маленькие дети. Женщины в страхе прижались к мужчинам. Мужчины нерешительно переглядывались, и каждый ждал от другого каких-нибудь действий. Наконец несколько человек направились к палатке Батмана Стайлза.

Малколм услышал их шаги. Он качнул своей огромной звериной головой, пытаясь принять решение. Увидев тропинку, идущую по городку между фургонами и грузовиками, он помчался по ней, делая огромные скачки. И даже если кто-либо и видел несущегося зверя, он вряд ли пустился бы за ним в погоню.

Глава 23

Малколм постепенно замедлял свой бег. Он стал задыхаться и чувствовал боль во всем теле. Малколм перешел на шаг, постоянно оглядываясь, желая убедиться, что его никто не преследует.

На землю спустились сумерки. Малколм слышал слабые звуки, издаваемые ночными существами. Стало холодно, и Малколм чувствовал, как его кожа начинает мерзнуть там, где одежда была разорвана. Он понимал, что это означает конец перевоплощению, происшедшему в нем, и что скоро он снова будет выглядеть как обычный человек.

Он попытался укрыться остатками разорванной одежды и огляделся вокруг, стараясь определить, где он находится. Малколм увидел, что стоит на дороге, ведущей к главной улице Сильведела. Пройдя еще немного вперед, он увидел огни города. Примерно в двухстах ярдах от него горела неоновая реклама мотеля, в котором остановилась Холли Лэнг. Он поспешил туда.

Перед входом в мотель стояло всего четыре автомобиля, но это не удивило бы того, кто знал, что в этом мотеле только двенадцать комнат. В комнатах, которые были заняты, на окнах висели занавески. Войдя в холл, Малколм увидел молодую женщину восточного типа, разгадывающую кроссворд. Она была так поглощена своим занятием, что не заметила, как он бесшумно проскользнул мимо нее.

Подойдя к комнате, где должна была находиться Холли, он осторожно постучал. Когда Холли открыла дверь, она была страшно поражена видом мальчика, появившегося перед ней.

— Что случилось, Малколм? С тобой все в порядке?

— Можно мне войти?

— Конечно.

Она отступила назад, и Малколм оказался в комнате. Холли усадила мальчика на стул и выключила телевизор, который смотрела до его прихода.

Тяжело дыша, Малколм какое-то время молча сидел на стуле, пытаясь прийти в себя, а затем заплакал. Он старался сдержать слезы, но ничего не мог с собой поделать. Все обиды, горести и печали, которых уже немало накопилось за его такую небольшую жизнь, разом хлынули наружу. Холли молча сидела рядом, понимая, что ему нужно выплакаться.