Джон Карр - Сжигающий суд

Если вы внимательно проанализируете все, что я вам сказал, вы, безусловно, заметите между этими фактами некоторую связь. Что нужно человеку, который проводит время в переодеваниях? Кроме самих костюмов ему, безусловно, необходимо хорошее освещение и зеркало, чтобы видеть свое отражение.

В этой комнате есть нечто вроде туалетного столика для бритья с зеркалом, но стоит он в неудобном месте, где мало света от окон днем и совсем нет от ламп вечером. Однако между окон – заметьте, любопытная деталь – находится высоко висящая лампа, которая освещает только картину и конторку. Лампы, висящие на шнуре, обычно употребляются для освещения туалетных столиков. Но тогда, чтобы глядеться в зеркало, можно переставить стол под эту лампу.

Однако в таком случае вначале надо перевесить картину, и картину дорогую, впрочем перевесить только на время, пока не будет возвращен на место столик. Ну, куда перевесить эту картину? В комнате нет хороших гвоздей, кроме одного… на двери, соединяющей эту комнату с комнатой сиделки. Сейчас там висит голубое домашнее платье покойного. Конторку в таком случае тоже нужно куда-нибудь перетащить. Но куда? Мы знаем, что мистера Деспарда очень раздражало, если кто-нибудь неожиданно входил в комнату. Поэтому он должен был забаррикадировать дверь сиделки.

Давайте теперь посмотрим, что же получилось в комнате. Лампа над туалетным столиком погашена, и помещение освещено лишь слабым рассеянным светом, не позволяющим различить даже цвет волос женщины… Прорезь в занавеске находится высоко, поэтому свидетель мог видеть только бюст таинственной женщины. А прямо напротив столика с зеркалом расположена дверь, сделанная в деревянной обшивке стен. Она выходит в комнату сиделки и смутно отражается в зеркале, если смотреть из-за занавески. Имеем в виду также, что деревянная обшивка сделана по всему периметру комнаты. На двери теперь висит картина Креза и стоит высокое кресло. Все погружено в полутьму. Всякий шум шагов, открывание и закрывание двери заглушается звуком радио. Вывод ясен: нет никакого сомнения в том, что свидетель видел комнату сиделки, отраженную в зеркале туалетного столика.

– Мисс Деспард, вы теперь можете войти…

Стеклянная дверь открылась, послышался шорох широкой юбки, и на веранду вошла Люси в платье из сатина и велюра. На красно-голубой ткани сверкали камни… Люси, отбросив назад вуаль, покрывавшую голову, осмотрела присутствующих.

– Мисс Деспарl очень помогла мне сделать маленький эксперимент: она вошла в комнату сиделки, затем вышла из нее и все это проделала в полутьме, и все это отразилось в зеркале туалетного столика, который установлен сейчас между окон.

– Но, – воодушевленно продолжил Кросс, – если мы принимаем это объяснение, мы сталкиваемся с другой проблемой. Мы не знаем, каким образом таинственная посетительница очутилась в комнате. Хотя нет никакого сомнения в том, что вышла она из нее совершенно нормально, через дверь, ведущую в комнату мисс Корбет. И миссис Хендерсон видела этот выход в зеркале туалетного столика. Но, оказывается, в ту ночь мисс Корбет заперла на засов эту дверь с внутренней стороны и закрыла замок двери, выходящей из ее комнаты в коридор, таким хитрым образом, что открыть его могла только она сама.

Итак, две двери у нас закрыты. Таинственная женщина, которая покинула комнату Майлза Деспарда после того, как отравила его, не могла выйти через дверь, запертую на засов. Если даже допустить, что она сумела сделать это, то ей надо было бы открыть и следующую дверь в коридор. Есть, правда, еще застекленная дверь из комнаты сиделки на веранду, но женщина не решилась бы выйти в нее, так как миссис Хендерсон находилась на веранде.

Со всей очевидностью получается, что преступление мог совершить только один человек. Этот человек вернулся сюда около одиннадцати, открыл комнату сиделки ключом, которым умел пользоваться только он, отодвинул засов второй двери, вошел в комнату Майлза Деспарда с чашкой лекарства, содержавшего яд, заставил больного выпить, вышел из комнаты, задвинул засов двери, вышел из комнаты сиделки в коридор и закрыл дверь на ключ…

Кросс театральным жестом положил руку на радио, слегка поклонился и сказал:

– Мира Корбет, я имею огромное удовольствие сообщить вам, что имеется ордер на ваш арест. Он выписан на ваше настоящее имя: Джинет Уайт.

Глава XXI

Сиделка чуть отступила к двери-окну комнаты, которую всегда занимала. На этот раз была не в униформе, на ней было узкое, стесняющее движение голубое платье, лицо ее покрылось соблазнительным румянцем, но во взгляде появилось что-то испуганное и неприятное.

– Вы сумасшедший! – облизнув губы, сказала она. – Вы ничего не сможете доказать!

– Минутку, – сказал Бреннан, сделав к ней тяжелый шаг. – Вы отрицаете, что ваше настоящее имя Джинет Уайт?.. Хотя можете не отвечать. Есть еще один человек, который поможет нам это установить – доктор Партингтон!

Врач, который до этого разглядывал пол, поднял голову.

– Да, – подтвердил он. – Это Джинет Уайт. Вчера я обещал ей не выдавать ее, но если она совершила все это…

– Вчера, доктор, – мягко сказал Бреннан, – когда я увидел вас в первый раз, вы так испугались, что мне подумалось, что вы кинетесь бежать. Я тогда сказал вам, что я из полиции, а за моей спиной вы заметили женщину, которая когда-то работала у вас, и которой вы делали аборт. Я слышал, что вам удалось избежать суда только потому, что вы скрылись за границей. Вы рисковали, соглашаясь на вызов мистера Марка Деспарда… Не правда ли, вы готовы были удрать именно потому, что увидели меня вместе с этой женщиной?

– Да, это правда, – сказал Партингтон, закрывая лицо ладонями.

Бреннан повернулся к Мире Корбет.

– Вам я задам еще один вопрос. Вы отрицаете, что снова встретились с Марком Деспардом год назад и возобновили ваши отношения?

– Нет. Зачем же мне это отрицать? Я даже горжусь этим! Он любит меня и предпочитает всем другим женщинам, включая и присутствующих здесь. Но между нашими отношениями и преступлением нет ничего общего!

Усталость и раздражение появились на лице Бреннана.

– Скажу вам сразу, что ваше алиби на ночь с двенадцатого на тринадцатое апреля рассыпалось. Вчера все мое возмущение было направлено на миссис Стивенс, – сказал он, повернувшись к Мэри, которая с любопытством рассматривала сиделку, – так как ее алиби на ту же ночь основывалось только на показаниях ее мужа, спавшего в той же комнате, что и она. И кажется, никому из нас не пришло в голову, что есть еще один человек, хрупкое алиби которого покоится лишь на словах единственного свидетеля… Это вы, Джинет Уайт. Только ваша соседка по комнате могла подтвердить, что с десяти вечера вы не выходили из своего дома. Все же остальные имеют по полдюжине свидетелей, включая и служанку, которая была на «групповом свидании»… Ну, а вы заглянули сюда, не правда ли?