Артем Тихомиров - Приход ночи

Таню этим нельзя было прошибить. Либо потому, что она слишком пьяна, либо потому, что воспринимала мои слова как мать слушает бессмысленный лепет младенца.

— Причины мы все равно не узнаем. Не воспринимай все так.

— А если это единственная возможность… — Я замолчала. Ясно, что мои слова все сильней напоминают бред. В них все меньше смысла и все больше эмоций, паники, страха от того, что я не могу держать ситуацию под контролем. Я ничего не могу. Я бессильна. Слепая неврастеничка, понемногу сходящая с ума в запертой целый день квартире.

Таня погладила меня по голове.

— Я ничего не отрицаю. Слышишь, Люда? Я верю, я видела текст — вон, до сих пор программа открыта.

— И что? Без толку.

Стащив очки, я стала вытирать свои мертвые глаза, свои стекляшки платком, который всегда был при мне.

— Если ты будешь психовать, ответа мы не найдем, — сказала Таня. — Ты в шоке. У тебя… в общем, я бы, наверное, сама свихнулась, если бы со мной такое произошло. Тебе трудно, но я все понимаю. Я здесь.

Подняв бокал, я намекнула, что хочу еще. Алкоголь только и помогал сбросить с себя это дикое напряжение. Я глубоко вздохнула, подержала воздух в себе, потом выпустила его, не торопясь.

— Может, это опухоль мозга?

— Тогда бы были и боли и светящиеся точки перед глазами. Насколько я знаю, боль есть в любом случае, когда опухоль прогрессирует, пусть даже иные симптомы разнятся. Давай подождем.

Я подумала, что и сама не хочу влезать во все это: анализы, обследование, бесконечные часы в больнице, консультации, а в конце диагноз… Стоит ступить на эту дорожку, как вскоре поймешь, что под ногами не твердая земля, а болото, которое утягивает тебя все глубже. Помимо того, это несправедливо по отношению к Тане. Она несет на себе основной груз, зарабатывает деньги, чтобы мы ни в чем не нуждались. Ей пришлось отказаться от личной жизни, поставить крест на своих прошлых связях, и остаться с человеком, который не в состоянии ответить на ее чувства. Раньше я не представляла, что Таня может так жертвовать собой. Иной раз меня мучает совесть. Я осознавала собственную никчемность. Возможно, я бы и нашла домашнюю работу и получала хотя бы символические деньги, но проблема была в том, что до сих пор я не была готова.

— Подождем. Но… мне страшно.

Она сжала мою руку.

— Скажи мне, о чем вы договорились с Векшиным.

Я не сразу поняла, о ком Таня говорит.

— Он приедет завтра, в час дня.

— Я буду до девяти часов, — сказала Таня. — Так что веселитесь.

Она ушла с подлокотника.

— Я протянула руку в пустоту, но не нашла ее.

— Ты злишься? Да?

— Нет.

— Тань…

— Да не злюсь, я сказала.

Она стояла возле стола. Несколько кликов мышкой — и компьютер, погудев, выключился. Вместо него заголосил телевизор. Звук ударил мне по ушам. Я сжала их ладонями. Мне показалось, что Таня это нарочно.

Наконец она убавила. Я услыхала, как пульт от телевизора приземлился на диванные подушки.

Мне хотелось продолжить… оправдываться, но Таня ушла из комнаты, давая понять, что тема закрыта. Она не стала брать назад свое слово. И хорошо. Я встречусь с Артуром и пойму, верно ли поступаю, идя наперекор желаниям подруги. Стоит ли эта встреча наших разногласий.

Несколько минут я смотрела внутрь себя. Пыталась найти хоть что-нибудь, хоть какой-нибудь след моего феномена.

Я хотела видеть. Мне нужна была эта способность! Память, однако, не давала никаких зацепок, мое расследование уперлось в тупик.

Последовательность событий была простой: звонок Артура, потом мой звонок Тане, затем я перезвонила ему.

— Я приготовлю поесть после душа, — сказала она, заглянув на секунду.

Реакции с моей стороны не было. Я лишь мысленно отметила, что Таня мне сказала.

После разговора с Артуром, окрыленная перспективами предстоящей встречи, я встала и пошла на кухню, чтобы сделать чаю. И упала не дойдя до двери. При этом задела боком диван. Ладно, детали не так и важны — главное докопаться до причины возникновения «мозгового» зрения. Именно «мозгового».

Где-то там, в сером веществе, имеется участок, позволяющий мне видеть без участия глаз. Может быть, это какой-то вид телепатии, сверхчувственного восприятия, которое нельзя классифицировать обычными методами. Я не могу засунуть руку себе в голову и нащупать эту странную телепатическую зону.

Если, конечно, она вообще есть.

Мои попытки найти объяснение ни к чему не приведут — тратить силы на это не стоит. Остается только подождать нового «включения» и попробовать установить над ним контроль. Но это все равно, что указывать облакам, в каком направлении им двигаться, игнорируя ветер.

Через две минуты я была уже на кухне и резала хлеб и колбасу с сыром на бутерброды. Таня была в душе. Она принимала его каждый раз, когда приходила домой. В выходные, случалось, и по три раза. Пока она мылась, я сделала по четыре бутерброда на каждого, а потом поставила чайник на плиту.

Пока он нагревался, я сходила в спальню, вспомнив, что хотела бросить в корзину грязное белье. Возвращаясь, повесила его на крюк возле ванной. Таня скорой выйдет. Может, бросит сама. Я подошла к самой двери и приложила к ней ухо. Вода лилась по другую сторону занавески, ее потоки срывались с Таниного тела и ударялись о дно ванны. До моего носа долетел запах шампуня и жидкого мыла. Иногда, представляя ее себе, я испытывала возбуждение, и это меня пугало. Сердце, разгоряченное вином, стучало в бешеном ритме. Я стала думать об Артуре. Времени до нашей встречи осталось не так уж много. Мне казалось, что она существенно изменит мою жизнь. Конечно, я этого хотела. Наверное, потому и ждала ее с таким нетерпением.

Я вернулась на кухню, вспоминая лицо Артура, и поняла, что успела порядком его забыть. До момента похищения мы не виделись недели три, а потом было не до того. В целом, память сохранила его черты. Я могла сказать, какие у него скулы, глаза, нос, какие волосы, но эти признаки казались слишком общими, неконкретными. Иной раз правильные черты лица Артура сливались у меня в сознании с фотографиями из журналов и телепередач. Становились стандартными, ни о чем не говорящим, мертвыми.

Чтобы все вспомнить, мне нужно хотя бы прикоснуться к нему.

Глава двадцать первая

Утро меня встретило головной болью. Таня уже ушла на работу, даже раньше обычного, примерно в семь часов утра.

Я села на диване, чувствуя тепло солнечных лучей, пробивающихся в зазор между шторами. На мне были майка и трусики. Отбросив одеяло, я полежала немного под зимними лучами. Если бы не треск в голове, словно от статического электричества, все было бы отлично.