С. Браун - Живые зомби

За главное здание забегают две фигуры, затем появляются с другой его стороны и несутся мимо меня между надгробиями и деревьями. Даже в темноте я узнаю Зака и Люка. В мою сторону они и не смотрят, а направляются в дальний, северный конец кладбища, где находится крытый дранкой деревянный сарай, по обеим сторонам которого растут увитые плющом дубы. Мгновение спустя братья скрываются в сарае.

Сдается мне, не в прятки они тут играют.

Я остаюсь на месте — не хочу, чтоб меня заметили преследователи близнецов. Впрочем, через несколько минут я понимаю, что за Заком и Люком больше не гонятся. А может, никто за ними и не гнался. Может, они пытались уйти от неприятностей.

Внезапно меня посещает мысль: а где же Рей?

Спросить бы у близнецов, но я ни разу не слышал, чтобы они произнесли что-нибудь вразумительное — только хрюкали, мурлыкали да гоготали. Придется выяснять самому.

Не подходя близко к дороге, я пробираюсь через кусты и иду мимо залива Соквел к зернохранилищу, где слышны голоса и мигает свет. Вокруг живые. Множество живых. Когда, наконец, появляется возможность рассмотреть, что происходит, я понимаю, от чего удирали Зак и Люк.

У заднего входа припаркованы полицейские машины и фургон службы отлова животных, площадку освещают два прожектора. Из зарослей толокнянки мне видно, что происходит внутри зернохранилища. Оттуда нетвердой походкой выходит полицейский, приближается к одной из машин и блюет.

Почти все надели респираторы или прикрывают носы и рты. Полностью слов не разобрать; то и дело доносятся фразы «массовая расправа», «изуродованные тела» и «жарили на вертеле». Даже в своем укрытии — на расстоянии больше ста футов — я чувствую запах приготовленной на гриле человечины.

Я подумал было, что Рей, как и Зак с Люком, успел смыться до начала рейда, но затем вижу, как его, привязанного к каталке, вывозят из помещения. Все попытки Рея вырваться безуспешны, и я слышу, как он пытается кричать сквозь кляп.

Хотя Рея связали, все обходят каталку стороной, словно на ней лежат радиоактивные отходы. Лишь затолкав его в один из фургонов и закрыв зернохранилище, люди облегченно вздыхают.

Мне хочется помочь ему, но я знаю: стоит мне только попытаться, как я окажусь в фургоне вместе с ним.

Это путешествие Рею придется совершить в одиночку. Ему не позволят сделать телефонный звонок, справедливого суда он не дождется, у него нет ни единого права, гарантированного первой поправкой, и никто не встанет на его защиту.

Наблюдая из укрытия, как отъезжает фургон, я понимаю, что больше никогда Рея не увижу.

Глава 42

— Бедняжка Рей, — говорит Рита. Сегодня на ней кашемировый свитер с треугольным вырезом, белые брюки в обтяжку из смеси полиэстера и лайкры и черные сапоги. Помада тона «розовая эйфория».

— Бедняжка Рей? — переспрашивает Карл. — А с нами-то что будет?

— Боже правый, Карл! — возмущается Наоми, прикуривая следующую сигарету и выпуская дым. — Ты когда-нибудь думаешь о ком-нибудь, кроме себя?

Ирония ее обвинения вперемешку с дымом, который нам всем приходится вдыхать, обволакивает помещение.

— О тебе я думаю каждый раз, когда вижу рекламу клюшек для гольфа, — парирует Карл.

Наоми реагирует с соответствующей враждебностью, чем еще больше раззадоривает Карла. Том и Лесли пытаются их утихомирить. Джерри находит ссору забавной и просто ржет. Бет тоже смеется — из солидарности.

— Карл прав. — Хелен повышает голос, стараясь перекричать шум.

Все разом прекращают болтовню, смех и споры и переводят взгляды на Хелен. У нее за спиной, на доске, появилась надпись: «Я НЕ СТАНУ ЖЕРТВОЙ».

— Местные власти вряд ли сочтут аномалией то, что обнаружили у Рея.

Джерри в недоумении оглядывается по сторонам. Похоже, слово «аномалия» он услышал впервые.

— Это типа индийская еда?

— Это значит, они догадаются, что не он один питается человечиной, — поясняет Рита.

— Вот облом!

Облом — иначе и не скажешь. И два огромных облома лежат у меня в морозильнике.

— Скорее всего они теперь будут контролировать нас куда усерднее, — говорит Хелен. — Будут изучать наше поведение. А кому-нибудь, возможно, запретят ходить сюда, чтоб припугнуть остальных.

— Полный отстой, — вздыхает Джерри.

— Ага, — вторит ему Бет.

Они мягко ударяют друг друга костяшками пальцев и отхлебывают из банок апельсиновую газировку. Бет осталось только надеть бейсболку «Окленд Атлетикс» козырьком в сторону и приспустить штаны.

— И что нам теперь делать? — спрашивает Том.

— Прежде всего, — поучает Хелен, — нужно быть осмотрительными и не привлекать к себе внимание.

Чувствую, как температура в комнате повышается градусов на десять.

— И неплохо было бы отказаться от поедания человечины.

Я мчусь по долине Смерти в автомобиле без кондиционера.

— А как же родители Энди? — интересуется Джерри.

Говорят, пустыня Калахари чудесна в это время года.

Обсуждать или нет то, как ты убил и съел своих родителей, — личное дело каждого. Об этом не говорят, пока не почувствуют, что наступил подходящий момент. Впрочем, в памятке для членов «Анонимной нежити» не рассматриваются нормы поведения зомби при таких обстоятельствах, поэтому я снисходительно отношусь к словам Джерри.

— А что с твоими родителями? — спрашивает Хелен.

При поддержке Риты я рассказываю о случившемся.

Затем достаю фасовочные пакеты с приготовленными кусками родителей и угощаю. Берут все. Даже Хелен.

— Вот тебе и отказались от человечины! — Карл облизывает губы, обгладывая папину лопатку.

В следующие несколько минут слышно лишь, как зубы рвут мясо под стоны неописуемого наслаждения.

Если вам не доводилось бывать в комнате, полной зомби, поедающих свежеприготовленную человеческую плоть, то, возможно, вы не поймете.

— М-м-м… — Наоми смакует одну из маминых грудей. — Лучше, чем секс!

— Говори за себя, — отвечает Рита.

Все взгляды — в разной степени удивленные или радостные — устремляются на нее и меня, а затем слышен смех, присвист и беззлобное подтрунивание.

— Не хочу портить настроение, — обращается к нам Хелен, — но если выяснится, что холодильник у Энди забит человечиной, всех нас, как пить дать, отдадут на научные опыты.

— Так как же нам избавиться от его родителей? — спрашивает Том.

Все молчат. Переглядываются, смотрят в пол, затем переводят взгляды на доску… Куда угодно, только не на меня.

— Позвольте, я внесу предложение, — просит Лесли, обдирая последние волокна мяса с папиной левой руки. — Думаю, лучше всего их съесть.