Эдуард Катлас - Создатели

Да, и еще – должен быть остров, даже небольшой островок, чтобы не проводить весь остаток своего сна-заточения в сырости.

Лодка исчезла, чужак успел ее уничтожить, и Дима плюхнулся в воду. Слегка испугался, что сразу уйдет на глубину, но лишь ударился копчиком о твердое каменное дно. Оглянулся вокруг.

Все небо было захвачено огромными планетами – соседками этого мира. Вода – вода осталась, во все стороны, без малейшего намека на берег.

Но неподалеку был остров, совсем небольшой и такой же черный. Дима, может быть, его бы и не заметил, но одна деталь не позволила взгляду скользнуть мимо.

На острове стоял мальчик. Далековато, чтобы были видны детали, но очевидно – мальчик средних лет. И Дима точно знал, что никаких мальчиков в его фантазии-побеге не было. А значит, он, возможно и убежал, но совершенно непонятно, куда именно.

Вот теперь цвет у Кирпичухи был идеален. Полностью оправдывал название.

Теперь это был мир, в котором он хотел бы находиться. Не жить, но бывать время от времени, и просто наслаждаться тем, что видит вокруг. И можно никому его больше не показывать.

Целый мир для него одного. Только для него. Черное зеркало воды, отражающее две планеты, и свет немногих, наиболее ярких звезд, и его самого, если чуть наклониться и посмотреть прямо вниз.

И никого вокруг, на десятки километров, настолько, насколько хватает прозрачности воздуха, чтобы разглядеть.

Мужчина, севший в воду прямо из ничего, выпадал из картины. Не просто выпадал – диссонировал до крайности. Лекс его не придумывал, не приглашал, вообще – не видел его правильным в этом мире. Может быть в другом, но не в этом.

И все же – мужчина был здесь. Встал и огляделся, увидел мальчика и, заметно по вздрогнувшим и напрягшимся плечам, испугался.

Лекс чувствовал, что это не похоже на очередное вторжение. Не принадлежал мужчина этому месту, этим местам. От него исходила аура, более похожая на ауру светлячка, умершего. Но он не был и умершим. Вполне живой человек, вот только… неясный. Он был не совсем здесь.

Если бы Лекса попросили выразить ощущения от присутствия этого мужчины словами, то он бы не смог подобрать таких слов. Но, благо, это не было нужно. Мальчик просто знал, что для него этот мужчина – что-то новое, другой вид, совершенно ни один из тех, с кем ему приходилось сталкиваться раньше.

И лучше было узнать о нем побольше. Первое правило – либо ты учишься, либо твое незнание тебя убивает. В текущей ситуации – в буквальном смысле.

Мысли неслись галопом, а Лекс тем временем уже сошел со своего острова – центра этого мира, и зашагал в сторону гостя.

Через несколько шагов ему показалось, что силуэт мужчины мигнул, словно на микросекунду исчез из его мира, провалился куда-то, но тут же вернулся на место. Или, наоборот, вновь вторгся в его мир из того места, где ему следовало находиться.

Секунд через десять после появления незнакомца, когда Лекс не прошел до него и половину пути, мальчик почувствовал, что что-то заползает в его собственный мир, и делает это именно через гостя. Не гость – в этом мальчик теперь был уверен, но сейчас гость стал не врагом, но дверью для врага. Приманкой, добычей, дверью и лазейкой одновременно.

В его мир, самый тихий и умиротворенный мир из всех, заползал страх. Даже ужас. В какой-то момент Лексу показалось, что под ним – отнюдь не пара сантиметров воды, а неимоверная глубина, осознать которую он не может. И в этой глубине что-то ужасное, только и ждущее, когда же он наконец погрузится в пучину, чтобы сожрать его, полакомиться его страхом.

Лекс качнул головой. Мужчина попал в этот мир с проблемами, и, похоже, забыл оставить их в том месте, откуда появился.

Он остановился, затем шагнул назад. Почему то ему захотелось вновь оказаться на своем островке, под условной защитой тверди. Хоть он и знал, что это не поможет.

А еще он знал, что мужчину надо спасать. Охота, как он видел, шла совсем не за Лексом, а именно за гостем. Та мощь, которую он почувствовал, была слишком велика, и Лекс для нее был безвредной и неинтересной букашкой.

Зато эта букашка была на своей территории, и, похоже, до сих пор оставалась невидимой. Лекс махнул рукой, призывая мужчину за собой.

Похоже на то, что незнакомца испугали настолько, что он готов был цепляться за любую соломинку, даже имеющую вид маленького беззащитного мальчика. Они оказались на квадратной платформе-острове одновременно.

По воде пошла рябь, словно какое-то крупное чудовище прорывалось в этот мир, билось в преграду, и вся планета содрогалась от этого.

Лекс оглядывался вокруг, придумывая, как вернуть стабильность своему собственному миру. Мужчина стоял у него за спиной, высокий, Лекс едва доставал до его плеча, но рост гостя, к сожалению, сейчас не играл никакой роли.

– Кто ты? – тихо спросил мальчик, смотря на далекую воду, пытаясь уследить, где и когда может начаться прорыв.

– Я сплю, – невпопад ответил гость. Лекс подумал, что невпопад, но уже через мгновение понял, что мужчина, сам того не зная, дал единственно верный ответ, ставящий все сразу на свои места.

И дал единственно верную подсказку, как ускользнуть от врага, который, даже если только узнает о существовании Лекса, уничтожит его походя, просто за то, что тот невзначай оказался на его пути.

– Так проснись. – Лекс впервые посмотрел прямо в глаза гостю. – Проснись, и кошмар закончится. А завтра…, завтрашней ночью, если ты очень захочешь, то пусть тебе приснится что-то приятное. Мир, где вот такое небо.

Лекс поднял руку, и незнакомец невольно проследил за направлением, увидев тайное творение мальчика. Планеты, летящие сквозь космос, и своим отраженным светом освещающие черную воду, у которой они стояли.

– Проснись!

– Проснись!

В ушах звенело от крика, и только открыв глаза, Дима понял, что кричал он сам.

И это было странно, потому что как раз перед пробуждением он видел что-то такое… очень приятное. Что-то похожее на хороший фильм, или картину, или плакат. Уже через мгновение после того, как он, весь мокрый и хрипящий, спрыгнул с кровати, он не смог бы сказать, что именно он видел, но все равно – он знал, что хочет увидеть это снова.

Что он готов кричать во сне, просыпаться в поту, но увидеть этот сон хотя бы еще раз.

Там были планеты… Да, точно, там были планеты, и луна, крохотная далекая луна, и вода, которая меняла свое содержание. Но та вода, которую он хотел бы увидеть снова – это было мелководье.

Что-то было еще, до того. Что-то ужасное, но он не мог вспомнить. Теперь уже не мог. Может быть, в этом сне рушились цивилизации, или это были всего лишь обрывки из последнего киношного кошмарика, но он не помнил. Да и не хотел вспоминать. Главное – он запомнил тот мир, с двумя планетами в небе. Он бы хотел туда вернуться. Пусть хотя бы и во сне.