Юля Лемеш - Дозвониться до небес

– Взгляд чуют хищники и жертвы, – излагала я результаты наблюдений, созвонившись вечером с Арсением. – И коты. И некоторые собаки. Неуверенные в себе. Птицы не обращают внимания, как и большинство детей. Алкашам вообще по фигу. Но если он не угашенный, а слегка выпивши – еще как чует.

– Не тараторь, я записываю! – вопил Арсений в трубку.

– Еще вот что: если чел увлеченно говорит по мобилке, то тоже начинает беспокоиться, но не так активно, как хачики.

– Кто? Опять ты это слово употребила!

– Употребила хачиков?

– Ты поняла, что я сказал!

– Да ладно тебе. Не буду я больше.

Спасибо мне он не сказал. Поехал к бабке и, доложив о результатах исследования, ждал ее приговора.

– Я не поняла. Ты больше мне ничего не хочешь сказать? – разочарованно протянула бабка. – А где же выводы?

Арсений приуныл. Он думал, что его и мои умозаключения и есть выводы. И неплохие, между прочим.

– Думай. Пять минут тебе на размышления.

Арсений сделал вид, что соображает, – наморщил лоб, прикрыл глаза и сквозь ресницы рассматривал травинку, неведомо откуда попавшую на чистый пол.

– Ладно. Подскажу. Наведу на мысль, так сказать, – смягчилась бабка. – Если ты правильно все делал и не метался перед окном как макака в клетке…

Арсений закивал, показывая свою послушность.

– Как, по-твоему, человек на улице мог почуять твой взгляд? Правильно – обычным способом – никак. Чтобы человек обратил на тебя внимание, его нужно привлечь. Окликнуть. Дотронуться.

– Кинуться в него камнем, – обрадовался Арсений.

– Чаво? Ах да. – Бабка похлопала веками, отчего стала похожа на ошеломленную ящерицу. – Камнем – верх вежливости. Так ответь мне, многоумный мой внук, почему они реагировали на твое внимание?

Вообразив, как он окликает прохожих камнями, Арсений слегка отвлекся от темы беседы. Настал черед умственных терзаний.

– Что есть человек? Тело. Ум. Нервы. Эмоции всякие. Еще есть сколько-то чувств. Слух, зрение… – Арсений замялся. – Осязание!

– И дальше что? – не отступала бабка.

– Да вроде как ничего.

– Но ты сам видел, как дело было? – Бабка начала впадать в раздражение.

– Я пи́сать хочу! – выкрикнул Арсений и улепетнул в сортир.

Откуда позвонил мне, чтоб выяснить мое мнение.

– Я не ломаюсь. Мне просто смешно, – обрадовалась я. – Ты сам видишь, это мне у нее учиться нужно. Я на лету схватываю.

– Ты не схватываешь. Ты меня убиваешь. Она сейчас заподозрит неладное. Отвечай, а?

Объяснив ему свою версию, я загордилась. Ну да, я умнее. Я проницательнее. Я лучше Арсения в сто раз. Именно я пригодна для ведьмовства. Но, кроме меня, про это никто не знает. Сволочизм.

– Не думала, что слив мочи так улучшает качество мыслей, – удивилась бабка. – Ну что ж, в главном ты прав. Кроме тела есть то, что важнее его, и именно оно, как антенна, принимает сигналы.

Мигом вообразив улицу, вереницу людей, утыканных антеннами и даже спутниковыми тарелками, Арсений слегка прифигел.

– Бабушка, ты ничего не путаешь?

– Я-то не путаю, это ты снова мыслишь примитивно. Самое простое для тебя объяснение – понятие «личное пространство». Слыхал про такое?

Пришлось снова пофантазировать. Теперь человек Арсению представлялся как косточка в персике. Или как червяк в яблоке, что сути не меняло.

– А оно какое – это пространство?

– Тьфу на тебя! Это я упростила до безобразия.

Бабка взяла лист бумаги и нарисовала сутулую кракозябру, сильно смахивающую на пустую бутылку, по всей видимости решив окончательно добить внука.

– Это я? – обиделся Арсений.

– Без разницы. Кто-то. А вот это – он, но более настоящий.

Круг, в котором сидела кракозябра, был кривой но большой.

– Он разный бывает. У кого как.

Бабка снова взялась за карандаш, и теперь кракозябре повезло еще больше – второй круг был совсем замечательный.

– Я так и не понял, как они мой взгляд замечали? – пришибленно улыбаясь, поинтересовался Арсений.

– Для особо одаренных объясняю. Вот этот – он все чувствует. И взгляд в том числе. – Бабка потыкала карандашом в пространство второго круга.

Убитый ее ответом, Арсений предпочел промолчать. Теперь весь живой мир представлялся ему пеной из мыльных пузырей. Некоторые лопались. Некоторые улетали. Ему стало грустно.

– Не нравится? – В проницательности бабке не откажешь.

– Нет. Я теперь не пойму, кто я.

Подумав пару секунд, бабка нарисовала пустой круг.

– Это снова я?

– Это тот, кто все растерял. Наркоман, например. Или овощ в человеческом облике.

– Как мыльный пузырь, – обрадовался Арсений.

– Точно. У кошек похожая сущность. Но они все-таки с начинкой. А эти – абстрактные животные.

– Я, пожалуй, подумаю. Осмыслю, так сказать. Мне время нужно. – Арсений устал от бабкиных уроков.

К ночи у него разыгралась совесть, и он решил позвонить мне.

– А я все иначе представляла. – Мое удивление порадовало Арсения.

– Знаешь, меня так задрало это обучение. Ни фига я не понимаю. Я только вообразить кое-что могу. И то неправильно.

– Не парься. Главное – выработать навыки. Не каждому теория нужна. Некоторые только практикой занимаются. Вот водитель дорогущей иномарки не должен знать, как она устроена. Но он умеет на ней ездить. Ну, ты понял?

Похоже, его устроило и успокоило мое сравнение. Во всяком случае, на этот раз он сказал мне спасибо, что за ним редко водилось.

Второй совместный урок мы провели на улице. Втроем. По неясным мотивам бабка велела пригласить меня на прогулку. Арсений удивился, но согласился с радостью.

– Чтоб мне удобнее было, смотрите только на людей перед метро. А то мне головой вертеть несподручно, – предупредила бабка.

– И что мы должны увидеть?

– Тут дело такое – либо ничего, либо то, что нужно. Задание несложное. Вычисляйте жертву.

– Я уже! – обрадовалась я.

– Что «уже»? – слегка растерялась бабка.

– Уже вычислила. Жертва номер один – это я. По вашей вине, между прочим.

– Теперь ты чем недовольна? Тебя как позвали, так и послать могут.

– Тогда жертва номер два – вон тот мужик с рекламой на груди, – выдвинул предположение Арсений.

Поняв, что условия задания мы либо не поняли, либо придуриваемся, бабка сочла нужным добавить объяснений. После чего мы прониклись сутью роли жертвы. Оставалось ее отыскать.

Следующие минут десять сидели молча. Бабка думала о своем, а мы, как жадные голуби, вглядывались в лица прохожих. Люди либо прогуливались, либо спешили. Нарядные, одетые просто, нарочито вычурно, в деловые костюмы. Мелькали сосредоточенные лица, веселые и грустные, много безразличных, злых тоже хватало. У многих женщин среднего возраста уголки ртов опущены, как неправильно подвешенная над дверями подкова. Такая счастья в дом не принесет.