Джим Батчер - История призрака

Не сделала ли боль от участия в битве что-то с моей ученицей? Не оставила ли её с постоянным умственным ущербом, подобно тому, как рана от выстрела оставила постоянный шрам? Чёрт, да совсем не требовалось никаких сверхъестественных сил чтобы война — а это было именно то, что было в Чичен-Ице  — испортила молодых солдат, вдруг вынужденных бороться за выживание. Навалите поверх всего этого ещё мистическую угрозу — и то, что я оставался, по большей части, в здравом уме, покажется немного сверхъестественным.

Я не желал допустить этого или думать об этом, но я не мог отвергать возможность того, что моя ученица не была такой же удачливой, как я.

— Эй, — тихо сказал Баттерс. — Гарри? Ты в порядке?

— Всё это... типа субъективное, если учесть все обстоятельства, — ответил я.

Он кивнул.

— Никто не хотел быть тем, кто сообщит тебе подробности. Но Мёрфи почти уверена. Она говорит, что если бы она всё ещё была полицейским, она была бы убеждена, и копала бы так тщательно, как она только может, чтобы добыть достаточно доказательств, позволяющих ей взять преступника.

— Да, — сказал я тихо. — Я понимаю, что она имеет в виду. — Так почему она этого не сделала?

— Молли нужна нам, — сказал Баттерс. — Она определила разницу между «все жили долго и счастливо» и «все умерли в двух рейдах против Фоморов».

Я протёр глаза.

— Ладно. Это... я понемногу начну проверять. Но я не говорю, что верю этому. Только когда я поговорю с ней об этом. Увижу её реакцию своими собственными глазами.

— Правильно, — сказал Баттерс мягким голосом.

Я пристально посмотрел на него.

— Мёрфи не хотела, чтобы ты говорил мне это.

Он пожал плечами.

— Мёрфи не совсем владеет ситуацией и в один прекрасный день выйдет из себя. То, что она делала... Это было тяжело для неё. Она становится всё более и более настороженной.

— Я могу себе представить.

Баттерс кивнул.

— Я всегда был парнем, который доверяет своим инстинктам. И я думаю, что тебе нужно это знать.

— Спасибо, — сказал я. — У нас также есть несколько других проблем.

Его усталое обеспокоенное лицо озарилось внезапной усмешкой.

— Конечно, есть. Гарри Дрезден в городе. Что это?

Я положил пистолет сэра Стюарта во вместительный карман моего плаща и сказал:

— Пушка. Кое-кто отдал её мне.

— Ха. — Его голос невольно изменился. — Может ли что-то наподобие этого причинить мне боль?

Я усмехнулся и покачал головой.

— Не-а. Годится только для разборок призрака с призраком. При условии, что, в первую очередь, мне удастся заставить его работать.

Снег перестал валить, и Баттерс выключил снегоочистители.

— На что это похоже?

— Что на что похоже?

— Быть... ну, ты знаешь.

— Мёртвым?

Он пожал плечами, выдавая свою неловкость.

— Призраком.

Я подумал мгновение над ответом.

— Всё в моём теле, что когда-либо болело, перестало. Я не чувствую голода или жажды. Во всём же остальном я чувствую себя так же, как когда был жив, вот только... моя магия пропала. И, ну знаешь, меня очень трудно увидеть и услышать.

— Значит... значит, мир тот же самый? — спросил он.

Я вздрогнул.

— Нет, тут полным-полно всяких странностей. Ты не поверишь, сколько призраков бегает вокруг этого места.

Даже сейчас, когда я говорил, я повернул голову, чтобы увидеть, как два призрака скользят по тротуару, в то время как машина проезжала мимо них. Я нахмурился.

— В том числе кого-то вроде тебя, Боб.

Боб-череп фыркнул.

— Я не смертный. У меня нет души. Единственной вещью, ждущей меня, когда я прекращу существовать, является энтропия. Я не могу оставить после смерти призрака.

— Тогда почему же я увидел парящий череп с голубыми огоньками в глазах, помогающий нападать на дом Морта Линдквиста прошлой ночью?

Мгновение череп просто пялился на меня. Затем он продолжил неуверенным тоном:

— Ты был навеселе?

Я фыркнул.

— Не может быть большого количества существ, подобных этому, бегающих вокруг, — сказал я. — Что тебе известно?

— Я должен подумать об этом, — сказал Боб напряжённым тоном, и оранжевые огоньки его глаз погасли.

Баттерс и я оба уставились на череп.

— Ха, — сказал Баттерс. — Я никогда прежде не видел, чтобы кто-нибудь заставил его заткнуться.

Я хмыкнул, а потом тихо сказал:

— Наложил, чёрт побери, в штаны из-за меня, увидев такое. Подумал, что кое-что случилось бы с ним.

— Он в порядке, — сказал Баттерс. — Лучший сосед по комнате, который у меня когда-либо был.

— Я рад, что ты заботишься о нём, — сказал я. — Он не справился бы один.

— Это же не большая проблема, верно?

— Что именно не большая проблема?

— Если это Злобный Боб, там снаружи, — сказал он. — Я имею в виду... это будет просто ещё один умник, вроде этого, верно? Только в чёрной шляпе?

Оранжевые огоньки в глазницах снова вспыхнули и Боб крикнул:

— Эй!

— Баттерс... Боб жутко сильный, — сказал я тихо. — Знание — это сила. А у Боба этого добра много. Когда я случайно повернул его переключатель на «чёрную шляпу» несколько лет назад, он чуть не убил меня в первые шестьдесят секунд.

Баттерс заморгал. В течение нескольких секунд он тщетно пытался заговорить, затем сказал слабым голосом:

— О!

И косо посмотрел на Боба.

— Мне не нравится придавать этому так много значения, хозяин, — сказал Боб непринуждённо. — В любом случае, не совсем моя стихия делать такого рода вещи.

Я кивнул.

— Он был создан, чтобы быть помощником и советчиком, — сказал я. —  Непрофессионально относиться к нему как-то иначе.

— Этот хозяин не относится, — отметил Боб. — Из-за полного неведения, но не относится.

— О, — снова сказал Баттерс. А потом спросил:

— Как я могу... удостовериться, что не переключил его на «чёрную шляпу»?

— Ты не можешь, — сказал Боб. — Гарри приказал мне забыть ту часть меня и никогда не вызывать её снова. Поэтому я обрубил её.

Теперь была моя очередь моргать.

— Ты что?

— Эй, — сказал Боб, — ты велел мне никогда больше не вспоминать это снова. Ты сказал никогда. Пока я с тобой, это не проблема, но следующий хозяин может приказать мне вспомнить то, что ты приказал забыть, и это бы обязательно случилось. Поэтому я удостоверился, что это не повторится снова. Ничего особенного, Дрезден. Сынок, ты иногда напоминаешь мне маленькую девочку.

Я моргнул ещё несколько раз.

— Сынок?

— Моя мать звонит мне дважды в неделю, — объяснил Баттерс. — Он подслушивает.