Рута Шейл - Двоедушник

Иначе – как у него. Когда оба забывают обо всем, кроме того, что происходит сейчас между ними. Неважно даже, что рядом есть кто-то третий…

Зря я о нем подумал. Следом потянулось совсем уж абсурдное – как поступила бы Шанна, если бы он захотел того же? Влепила бы пощечину или с тем же видом жертвенного агнца легла бы под него и терпела, кусая губы, просто потому, что живет с нами обоими?

– Да пошел он!

Я встаю. Мне уже ничего не хочется.

– Что? Что случилось? – Она выглядит больной и уставшей. Приподняв голову, безразлично наблюдает за тем, как я бью рукой в стену. В последний момент разжимаю кулак, и удар приходится на раскрытую ладонь. Даже сейчас испугался боли, слабак.

– Уже ничего.

Она остается лежать. Отворачивается к стене, стискивает коленями кисти рук. Давит рвущийся наружу кашель. Решит теперь, что причина в ней. Но на объяснения нет сил.

Сажусь рядом. Глажу ее по плечу. Такой большой и такой бестолковый.

Чувство вины. Собственная бесполезность. И паника. В ожидании того, чем ответит мне Игни.

Где все это было раньше? До того, как?..

– Дай мне пять минут, – просит она, хрипя больше прежнего. В голосе слезы, но я не осмеливаюсь лезть с расспросами. – Выйди, пожалуйста.

Вот и куда ей, такой, ехать?

Но я подчиняюсь. Я жду. Топчусь за дверью, дымя сигаретой, словно нервничающий отец под окнами роддома.

Я жду, потому что устал спорить и потому, что действительно хочу поехать туда вместе с ней.

Ромодановский вокзал

Время тянулось как никогда медленно. Загустело до степени осязаемости – казалось, его можно потрогать руками – и клубилось вокруг сероватой дымкой. Стягивалось, сжимало, облепляло лицо и плечи, пока не превратилось в кокон. Ника находилась внутри. По ночной набережной изредка проходили люди – не быстрее обычного. Мимо пронесся автомобиль – тоже с обычной для города скоростью. И только ее собственное время перестало совпадать с этим общим ритмом жизни. Оно мерялось теперь не минутами, а скорее ударами сердца. И пульсацией крови в висках.

А вдруг он вообще не придет?

Должен. Обязан. Он знает, что случилось. Раз знает все, что происходит с Антоном.

Он должен прийти…

Ника ждала возле старого особняка. Это место стало для Антона чем-то вроде дома. Игни должен догадаться, что она здесь.

Должен, должен… Ничего он ей не должен! И вообще никому. Игни сам по себе. Как там Шанна говорила? «Если посчитает нужным – явится».

Всего-то два часа прошло. А кажется – вот-вот рассветет.

Ника оборачивалась на каждый громкий звук. Ожидала, что приедет.

Но он открыл ей дверь. Все это время был в доме. Оказывается.

Просто раньше не открывал.

– Заходи, – сказал вместо приветствия. Тряхнул длинной челкой. Волосы отросли. Только сейчас заметила.

– Некогда, – отказалась Ника. – Нас ждут. Ты же знаешь.

– Знаю. Заходи, поговорим.

Нашел время… Ника даже притопнула от досады. Еще и уговаривать придется!

Поднялись в ту самую комнату, где жили Антон и Шанна. Крепко пахло кофе и табачным дымом. Смесь этих запахов вызывала дурные воспоминания. Едва ли она когда-нибудь забудет.

Игни по-турецки уселся на пол и продолжил оттирать свою куртку ветошью. Вокруг было разбросано уже испачканное тряпье. Скомканные лоскуты в крови.

– В общем, такое дело… – Он смотрел куда угодно, только не на нее. Сначала себе под ноги пялился, потом уставился в потолок. – Я никуда не поеду.

– В смысле? – изумилась Ника. Хотя уже начала догадываться, что сбываются самые худшие подозрения. Просто пока отказывалась в это верить.

– В самом прямом. Я не буду помогать Антону.

– Ты… Струсил, что ли?

– Нет. – Теперь он пристально смотрел в черноту за окном. – Я о таком всю жизнь мечтал. Свою вторую жизнь. Если Антона не станет, я… останусь один.

Что-то такое всплыло в памяти. Ах, да. Разговор Антона с мамой в тот день, когда он провожал Нику с кладбища. «У твоего Игни есть только одна возможность освободиться – твоя, мальчик, смерть», – сказала она тогда. Неужели невольно подсказала второй душе выход?

– Я надеялся, что Антон не выживет после того, как меня отделали, – продолжал он равнодушно. – Но Шаннка, ведьма, вытащила. Она сильнее, чем я думал. И сейчас ты мне очень помогла. Спасибо тебе.

Лучше бы он этого не говорил. Внутри Ники все узлом связалось. Помогла? Она – ему? Да не собиралась она помогать! Не для того чтобы заманить туда Антона, поперлась в клуб! Это просто чертово стечение обстоятельств…

Она вернется. С ним или без него. Может быть, еще не поздно все исправить. Живым он стать захотел… Не получится!

Живыми так не становятся.

Только бы ничего не заподозрил…

Пользуясь паузой – все это время Игни находил вокруг себя новые объекты для интереса, – Ника присела с ним рядом. Глядела в упор, а он старательно отворачивался. Игни принял решение, но не казался счастливым. Наоборот – подавленный какой-то.

Тонкий нос с горбинкой, тени под глазами. Запах полыни – его запах.

Засохшие темные капли на щеке.

Да что же это…

– У тебя кровь… здесь, – Ника показала на себе.

Дернулся, вытираясь. Все осталось, как было.

– Ты ранен? – зачем-то спросила, хотя сама понимала, что это не его кровь, – собственной так не испачкаешься.

Игни посмотрел на нее насмешливо и в то же время с жалостью.

– Правду сказать? Или отмазаться?

– Правду. – Короткий выдох.

– Князев дал мне карт-бланш. Я убил человека.

И после ответа пальцами хрустнул. Так отчетливо, нарочно. И глаз не отводит. Какой реакции ждет – непонятно.

Ника с трудом заставила себя остаться. У нее была цель.

– За что?

– За дело, – сказал и отвернулся.

Он был каким-то незнакомым. Немногословным более обычного. Близко, но в то же время далеко. Убийца. Теперь уже точно. Окончательно и бесповоротно: убийца.

Ей хотелось его ненавидеть, но не получалось.

Протянула руку, заставила повернуться к себе.

Смотрит. Взгляд из другого мира, которому он принадлежал больше, чем этому.

– Ну, что еще?

Не говори, не надо… и так тяжело.

«Это нужно для дела», – подумала Ника, заключив, таким образом, сделку с совестью.

И нашла его губы.

Думала, оттолкнет. Но он ответил. Требовательно, жадно. Схватил, чуть не повалил на пол. Она удержалась только потому, что он ее держал.

Дышала только потому, что он дышал вместе с ней.

Он брал и отдавал взамен. Он слушал ее. Понимал. Отзывался. Слишком охотно. Слишком… весь. Так быстро…

И хотел большего. Здесь. Сейчас. С нею.

Срочно вспомнить, зачем пришла…

Полынь. Горечь.