Иная Богемия - Юлия Макс
Немногие из городских жителей знали, что под зубчатой короной в воротах находился второй этаж, и лестница от него вела к трем комнатам, в которых когда-то жили военные, приставленные охранять крепость. А в одной из стен даже осталось неразорвавшееся ядро, выпущенное из пушки в восемнадцатом веке.
Карл прошел ворота и на секунду остановился возле крепостной стены, приложив к ней руку. Энн помнила, что именно эта часть строилась еще при его правлении.
– Правда, что в ней сокрыта «невидимая церковь»? Я никак не смогла отыскать информацию о ней.
– Правда. Я приказал спрятать туда мощи святых, привезенные из Австрии. Сомневаюсь, что они уцелели спустя столько лет.
Пока они шли дальше, Люксембургский перевел взгляд на черные шпили костела Святых Петра и Павла, и Энн показалось, что он смотрит туда с тоской.
– Вы верите в Бога, Карл?
Он не ответил, но Энн это не остановило.
– Вы согласились делиться информацией.
– Тут уже вы лукавите. Я согласился делиться фактами из своей жизни. Вера в Бога никак к ним не относится.
– Вынуждена не согласиться, – заупрямилась Кинских и свернула налево от костела.
Ее спутник тяжело вздохнул.
– Всегда верил, а когда превратился, моя вера лишь окрепла.
– Потому что получили доказательство существования потустороннего? Но это ведь не означает, что Бог существует.
– Ну, вы же не знаете точно – умрете ли сегодня? Нет. Но вы верите в то, что завтра для вас наступит. Так с любой верой.
– А вы успели познакомиться с теориями первичного бульона, дарвинизма и другими?
– С несколькими. Но скажите мне, Анета, если жизнь зародилась сама по себе, почему упырь не может беспрепятственно войти в костел? Почему колокольный звон в нескольких шагах от божьей земли вызывает у нас судороги? Это ваш Дарвин смог объяснить?
– Здесь, увы, пока не отвечу, не владею достаточными сведениями, – усмехнулась она. – А как вообще появились упыри?
– О, думаю, лучше об этом вам расскажет мистер Рот.
Они приблизились к кафе «Цитадель» и вошли в прохладное помещение. Кинских миновала светлую барную стойку, которая расположилась полукругом и заполняла половину зала. Она обернулась, не услышав шагов Карла, и увидела, как он остановился возле стойки, что-то отвечая официантке, которая буквально готова была съесть его взглядом.
Энн вздохнула и подумала, что, если бы девушка знала, как легко он съел бы ее сам, уже неслась бы от него в страхе.
Она не стала его звать, а обошла стойку и ступила в коридор, ведущий в еще один зал со столами. Освежившись в туалетной комнате и несколько раз помыв руки, она пошла к столам. Положила свой клатч на выбранный и с удовольствием опустилась на стул. В этом помещении боковые окна заменяли потолочные, украшенные деревянными балками. Камень, стекло и дерево. По обеим сторонам от входа в больших кадках росли лимонные деревья с крупными зрелыми плодами. Карл появился спустя минуту, усаживаясь напротив Энн.
– Я заказал нам обед.
Энн подняла брови, но ничего не ответила. С одной стороны, бесило его самоуправство, с другой – она пыталась понять. Средневековый король в современном мире – что могло быть нелепее. Стоило бы посочувствовать писателю, который захотел бы создать такую неправдоподобную историю.
Когда заказ принесли, Кинских одобрила его выбор: запеченный картофель с говяжьим, еле прожаренным стейком.
– А вино вы тоже заказали?
– Вино? Заказать вам? – не понял он.
Она улыбнулась и покачала головой:
– Не мне. Себе.
– Терпеть не могу вино, – скривился он.
– Хм-м. Странно, ведь вы его большой поклонник, судя по историческим записям, да и сколько виноградников вы завезли в Богемию.
Лицо Карла приобрело грустное выражение.
– Да, я любил вино ровно до пятнадцати лет.
– Поделитесь историей? – оживленно спросила Энн, забыв про еду.
– Я вам обещал, – кивнул он. – Когда мне было пятнадцать, я дружил с будущим папой Римским и юным герцогом. Втроем мы выпивали и приглашали девиц. В один из таких вечеров мои друзья распорядились принести два бочонка с вином и позвали девушек для услады чресел. Когда мы опьянели, друзья уединились, а я нет. Хотя, не скрою, очень хотел. Но не стал, так как был обручен с Бланкой, которая осталась в Париже, а мы тогда гостили в итальянском городке. Наутро друзья отбыли, а меня разбудил слуга к завтраку. Мне было очень плохо, – он посмотрел на Энн ухмыльнувшись. – За завтраком я не съел ни кусочка, сдерживая тошноту. Но от запаха еды через несколько минут выбежал на улицу, где изверг выпитое за вчера в ближайшие кусты. Пока приходил в себя, во двор выбежал слуга, громко крича. После того как я встал, моя свита приступила к трапезе. Еда оказалась отравлена. Все, кто был за столом, умерли. А меня спасло вино. С тех пор я его ненавижу, но отдаю ему дань уважения за спасение своей жизни.
Пораженная, Энн не нашлась что сказать. Она читала, как часто покушались на жизнь короля в период его правления, но об этом случае не знала. Карл молча принялся за еду, и Кинских сделала то же самое.
Из своей порции Карл съел только мясо, запив его, как и Энн, малиновкой[46] с кубиками льда. Промокнув губы салфеткой, он чуть наклонился в сторону Энн:
– Вы не хотите рассказать мне о смерти вашего друга?
– Нет! – резче, чем следовало, отрезала Энн.
Карл отодвинулся и сложил пальцы в замок на столе.
– Упыризм так не работает. Человек должен быть жив или, по крайней мере, при смерти, чтобы начался процесс перерождения. В любом другом случае получится тот, кого мы сегодня с вами откапывали полдня.
Кинских нервно улыбнулась, принимая объяснения. В зале появился официант, и она попросила счет.
– Я заплачу.
Карл отвел ее руку с банковской картой. Повозившись с мобильным, он перевел деньги. Энн все время наблюдала за ним, делая мысленные заметки: всегда уверенный в себе мужчина начинал нервничать, не когда видел мертвеца или влколака, готового его убить. Нет. Он тушевался перед техникой и прогрессом, напоминая подростка, которому в детстве отказали в покупке компьютера.
* * *
Покинув кафе, они вернулись к машине, и, чтобы как-то оттянуть момент дальнейшего поиска закопанных мертвецов, Энн нелепо предложила:
– Хотели бы попробовать вести машину?
– Полагаю, это плохая идея, – протянул Карл. При этом его взгляд говорил об обратном.
Энн
