Александр Варго - Гурман

— Теперь вы чистый, — заявил он. — Ваше тело теперь в порядке. Но чисто ли сердце, сознание, помыслы?

— Я не знаю, — жалобно выдавил из себя Олег. — Прошу, отпустите меня! Я ведь никому не причинил зла!

— Зло… — Лицо старика приняло задумчивое выражение. — Вы не имеете о нем никакого представления, зато я знаю больше, чем вы можете себе вообразить. — Неожиданно его глаза наполнились слезами. — Я хочу домой. Мне здесь плохо, — шепотом произнес он, и ножницы выпали из его пальцев. — Она не выпускает меня. Я хочу посмотреть на солнце. Вы давно его видели?

Олегу показалось, что он ослышался.

— Видел, — как можно спокойнее ответил он, чувствуя, что именно сейчас может воспользоваться моментом. — И вы тоже его увидите! Освободите меня, и мы вместе выйдем наружу.

Старик испуганно замотал головой.

— Она не разрешает мне это делать, убьет меня, если узнает.

— Она? — с досадой переспросил Олег, понимая, что драгоценные минуты утекают. — Кто это?

Старик не успел ответить. Где-то за дверью послышались посторонние звуки. Кажется, сюда кто-то шел. Он попятился назад, его лицо вновь превратилось в старую потрескавшуюся восковую маску.

— Извините, мне пора. Я еще должен начистить картошки с морковкой.

— Постойте! — взвыл Олег, но тот уже скрылся за дверью.

Внезапно парень снова вспомнил о курице, той самой, которую его мать держала над огнем. А когда он подумал о том, что чуть позже опаленная куриная тушка полетела в кипяток, на его гладком, безволосом теле выступил холодный пот.

Часть 4

Ты не можешь разбудить человека, который притворяется, что спит.

— Мы приехали. Проснись, дочка.

Сквозь жемчужно-серую пелену тумана маячило лицо Милы. Она сидела на траве и озабоченно смотрела на девушку. Катя попыталась подняться, но у нее закружилась голова. Она застонала, вновь увидев наручники на своих распухших и истерзанных кистях.

— Прости, но так нужно, — виновато произнесла Мила. — Вставай, радость моя. Скоро стемнеет. Ты любишь ночь? Я — да. Ночью всегда делаются самые важные дела. Но сейчас нужно поторопиться.

— Зачем? — только и смогла вымолвить Катя.

Она растерянно огляделась. Вокруг был непроходимый лес, высоченные деревья упирались в темнеющий небосвод.

— Что с вами, Мила? Что происходит? Это продолжение моего кошмара?

— Увы. На этот раз все наяву, — покачала головой женщина. — Прошу тебя, вставай. Я же обещала, что не сделаю тебе ничего плохого.

Катя никак не могла подняться, и Мила заботливо поддержала ее.

— Я тебе сейчас покажу один фокус, — заговорщическим тоном произнесла она. — Смотри!

Женщина присела на корточки перед небольшим холмиком и, к изумлению Кати, отвернула край почвы так, словно это был резиновый коврик.

— Это искусственная трава, но выглядит как настоящая, — похвасталась Мила. — У меня есть и весенний, и осенний вариант, там, внизу. Очень красиво! Потом покажу как-нибудь.

Слушая эту увлеченную болтовню, Катя неожиданно подумала о ребенке. Тот копается в песочнице и приглашает другого карапуза к себе в гости, обещая показать занимательную игрушку.

Среди стволов деревьев она разглядела какие-то темные бесформенные возвышенности, напоминающие развалины некоего сооружения.

Боже, куда ее привезли?

Между тем Мила отодвинула пласт фальшивой почвы, под которым оказался массивный люк из темного, проржавевшего металла. Она сунула в продолговатое отверстие, находившееся сбоку люка, плоский ключ и повернула его. Раздался едва слышный щелчок. Мила не без труда подняла крышку. Внизу темнели осклизлые ступени, и у Кати подогнулись ноги.

— Где Павел и полицейский? — вырвался у нее жалобный писк.

— Иди сюда, — приказала Мила.

Внутренний голос кричал, требовал бежать отсюда, но Катя просто в ужасе смотрела на громадную шахту, уходящую в глубь земли. Больше всего ее пугала женщина, которую она совсем недавно считала своим самым лучшим другом. Мила пялилась на нее каким-то нечеловечески-голодным взглядом. В уголках рта появилась слюна, а тело слегка пригнулось, словно она готовилась к прыжку.

— Иди сюда, — повторила Мила.

Катя не шелохнулась, понимая, что просто не сможет сдвинуться с места.

Мила бесшумно шагнула к ней. От нее пахло дешевыми духами и еще чем-то странным, прогорклым.

— Ну же. Иди, сладкая, — шептала она. — Они все ждут тебя. И твой дядя, и полицейский, и братик Артур.

— Нет, пожалуйста. — Катя замотала головой, когда Мила с ухмылкой начала подталкивать ее к чернеющему отверстию, откуда потянуло сыростью и холодом. — Нет, прошу вас! Умоляю! Я ведь считала вас второй мамой!

— Я и есть твоя вторая мама. — Мила продолжала тащить к шахте рыдающую девушку.

Видя, что та упирается, она с силой толкнула ее. Потеряв равновесие, Катя закричала, но этот вопль утонул в подземелье, в зеве которого она мгновенно исчезла.

— Добро пожаловать, — хрипло произнесла Мила.

Ее ноздри возбужденно раздувались, словно у хищника, почуявшего жертву, глаза пылали злобным весельем.

— Вас ждет незабываемое представление! — Она развернула коврик с фальшивой травой, прицепила к крышке люка и захлопнула его за собой.

Следующие минуты или часы прошли словно в каком-то полусонном тумане. По шершавым, холодным стенам скользил тоненький луч — у Милы был фонарик. Катя смутно помнила, как ее куда-то вели по узким коридорам. Под ногами хлюпали лужи, где-то раздавалось мычание Павла, которое потом стихло.

Вскоре Мила затащила ее в темное помещение, освещаемое лишь несколькими свечами, усадила на какой-то стул, надежно закрепила кисти и лодыжки кожаными ремнями. Катя вяло сопротивлялась, но Мила оказалась необычайно сильна. Ножки стула были намертво привинчены к полу.

— Солнышко, прошу тебя, не сопротивляйся, — сказала Мила, держа руки на плечах девушки. — Мое терпение не бесконечно.

Кате оставалось лишь сидеть и глотать слезы.

— Зачем вы все это делаете? — только и смогла выговорить она.

— Всему свое время, — мягко ответила Мила. — Ты получишь ответы на все вопросы.

Она зажгла еще несколько свечей, и Катя увидела, что в паре метров от нее неподвижно сидел человек, в котором она узнала странного водителя. Как там его называла Мила?.. Витя?

Спинка стула, на котором сидел Виктор, была прижата к невысокому толстому столбу, на вершине которого находился обруч, плотно облегающий его шею. С другой стороны столба виднелось что-то наподобие крана-вентиля. Руки и ноги пленника были надежно скреплены толстыми ремнями.

— Знаешь, он подошел ко мне совсем вплотную, — сказала Мила с нескрываемым восхищением. — Еще чуть-чуть, и тайна Живодера была бы раскрыта. Точнее, его помощника.

— Что все это значит? — Катя всхлипнула.

Все происходящее казалось ей дурацким, неудачным розыгрышем. Мила — маньяк?! Эта неряшливая тетка, верующая в Бога, повариха из детского сада? Такую бредовую мысль даже невозможно себе представить!

Тем временем Мила похлопала мужчину по плечу. Он поднял голову.

— Чудненько, — тепло сказала она. — Сочту за честь принять такого гостя, как ты.

— Где мой сын? — раздался глухой голос.

— Сначала я желала бы узнать, как ты вышел на меня.

— Разве это что-то изменит? — спросил Виктор.

— Может, и изменит. Не в твоих интересах упорствовать, Витя, — заметила Мила.

— Пошла на хрен! — бросил мужчина.

По губам Милы скользнула улыбка.

— Если не скажешь, то никогда не увидишь сына, — заявила она. — И не вздумай мне лгать. Сережа научил меня различать правду и ложь.

— Сережа? — тупо переспросил Виктор, словно впервые слыша это имя. — Малышев?

— Именно, — последовал ответ. — Ты же видел нашу фотографию у меня дома?

— Что тебя с ним связывало?

— Забыл, что это ты отвечаешь на вопросы!

— Меня блевать тянет, а не отчитываться перед тобой.

Мила снова улыбнулась.

— Что ж, ты тоже не мой идеал. — Она неспешно приблизилась к нему, оказалась за спиной. — Знаешь, на чем ты сидишь?

Виктор угрюмо молчал.

— Средневековая Испания, колыбель изощренных пыток!.. — Мила ухмыльнулась. — В те далекие годы испанские инженеры по указанию властей разработали гарроту. Ее весьма успешно использовала инквизиция. — Она погладила Виктора по голове, и тот дернулся так, словно его кожи коснулась змея. — Именно на этой штуковине ты сейчас и находишься.

Виктор потянулся вперед, захрипел от напряжения.

— Даже не пытайся, — сказала Мила. — Это все Сережа мастерил, а если он за что-то брался, то делал на совесть. — Она снова встала за спиной Виктора и начала медленно крутить кран. — С другой стороны вкручивается болт с заточенным концом. По идее, он должен проникнуть в шею между позвонков, отчего наступает паралич тела и смерть. Кстати, сиденье регулируется в зависимости от роста приговоренного. — Она наклонилась к Виктору и ласково произнесла ему на ухо: — Нередко болт дробил позвонки, после чего выходил изо рта или из шеи, а человек еще долгое время оставался жив. На этой чудесной конструкции провели последние минуты своей жизни шесть человек, и никто из них не умер мгновенно. Ты готов на себе испытать древнее изобретение испанцев? — Она провернула кран еще на пол-оборота.