Чарльз Уильямс - Война в небесах

— В том-то и дело, что я ни при чем. Я как раз прикидывал, как бы взяться за нее, и тут она остановилась. Я хотел загнать ее сознание еще глубже, а она как будто прозрела. Словно кто-то сказал ей, что все в порядке, беспокоиться не о чем. И это на самом краю!

— «Ангелам Своим заповедает»… о ней24, — усмехнулся Грегори. — Может, успел на этот раз. Обычно они опаздывают, что к моей жене, что к Стивену, что к бедняге Петтисону.

Ну и черт с ними!

— Это верно, — согласился Манассия и вдруг добавил:

— Но мне не нравится, что она может ускользнуть. Вы понимаете, она подошла к самому краю, за ним — уничтожение! Там она бы рассыпалась на части, а вместо этого взяла и заснула! Может быть, еще раз попробовать мазь?

— Незачем, — отрезал Грегори. — Чаша у вас, вот и забирайте ее. Я приеду либо сегодня к ночи, либо завтра с утра.

Вы ничего не будете делать до моего приезда?

— Нет, — проворчал Манассия. — Приведете мальчишку, тогда и поговорим с Димитрием. Пока мы выигрываем.

— Слава богу — нашему, конечно, — сказал Грегори.

Но Манассия улыбнулся и покачал головой.

— Он — последнее таинство, и, уничтожая, он уничтожает все.

Глава 13

Так говорил человек в сером

Сэр Джайлс прибыл на станцию, и первым, кого он встретил там, оказался человек в сером. Они встретились возле касс и воззрились друг на друга с неподдельным интересом.

— Бежите, сэр Джайлс? — громко спросил незнакомец.

— Нет, — сразу ответил сэр Джайлс. — Это вас, что ли, приставили наблюдать за Персиммонсом?

— Нет, — отвечал незнакомец, — скорее за вами. Хочу посмотреть на ваше бегство.

— Я не бегу! — сэр Джайлс почти кричал. — Я давно собирался уехать и сто раз говорил Персиммонсу, что не намерен участвовать в его похождениях. Он мне надоел. Я что-то не припомню, мы с вами разве встречались?

— Встречались, — подтвердил собеседник, — и еще встретимся. Мне интересно наблюдать за работой вашего сознания. Впрочем, оно интересует меня до определенных пределов — пока вы не слишком досаждаете мне.

Сэр Джайлс испытывал противоречивые чувства, но любопытство победило.

— Кто вы такой? — спросил он, подавшись вперед.

— Раз вам так хочется, отвечу, — улыбнулся незнакомец. — Ваше любопытство кажется искренним. Я — пресвитер Иоанн, Грааль и Хранитель Грааля. Любое волшебство, которое пытались совершить с помощью Грааля, похищено у меня, и ко мне же Грааль вернется.

Сэр Джайлс отступил на шаг.

— Чепуха! — сердито воскликнул он. — Надо же придумать… — Пресвитер Иоанн! Ладно, мне нет до этого дела.

А вам бы я посоветовал лучше присматривать за своим Граалем. — Он повернулся и решительно зашагал к платформе.

Громкий голос Иоанна остановил его.

— Мы второй раз встречаемся с вами, Джайлс Тамалти. Предупреждаю: мы встретимся еще раз, и это вам не понравится, потому что кое в чем мы похожи. Забавно наблюдать людей, не правда ли? Чем-то они напоминают насекомых.

Знаете, когда перевернешь камень и те бросаются врассыпную… Ах, как вам предстоит бежать! Бежать до изнеможения.

А Небеса будут наблюдать вас и смеяться, глядя, как вам приходится выбирать совсем не те пути, которые хотелось бы! Вы будете карабкаться по вселенной, словно муравей, упавший на дно Грааля. А стенки скользкие, и никто не подхватит вас, никто не вытащит. Даже в самой глубокой яме можно найти меня, но вам и этого не дано. Вы ведь никогда не падали в яму, вы только сталкивали туда других.

С самых первых слов их странного разговора сэр Джайлс все поглядывал на носильщика, скучавшего неподалеку. Но тот, вроде бы, не обращал на них внимания, и даже сейчас, когда угрожающие слова человека в сером далеко разносились в ясном утреннем воздухе, и ухом не повел. Тогда сэр Джайлс решительно направился к нему.

— Где платформа на Лондон? — резко спросил он.

— Через мост, сэр, — ответил носильщик.

Сэр Джайлс пристально посмотрел на него и понял, что тот просто не слышит человека в сером, хотя он говорит громко.

— Черт знает что мерещится! — пробормотал про себя сэр Джайлс. — Этот Персиммонс совершенно истрепал мне нервы. Надо же придумать — муравей, свалившийся в потир!

Экое гадкое сравнение!

Входя в кассу, сэр Джайлс оглянулся. Человек в сером уходил со станции.

Пресвитер Иоанн, если это и в самом деле был он, неторопливо шагая проселком, добрался до приходского дома на окраине Фардля. Здесь его встретил Бетсби. Священник тут же признал вчерашнего собеседника и бросился к нему чуть ли не с объятиями.

— А-а, вы все еще здесь? — закричал он. — С чем вас и поздравляю! «Где ни гостишь, по дому грустишь», верно? Хотя ваш-то дом вряд ли в Фардле, но любая церковь — наш дом… в Англии, конечно. Бьюсь об заклад, за границей вы ни в одной церкви не почувствуете себя так по-домашнему.

— Это смотря что считать домом, — ответил Иоанн. — Наверное, все-таки, я не имею в виду английский дом.

— Я думаю, у них там нет настоящего чувства семьи, — ляпнул Бетсби. — Как это сказано у одного поэта? «Небеса — наш семейный кров…»

— А что же тогда для вас Царствие Небесное? — поинтересовался его собеседник.

— О, тут надо понимать, — многозначительно произнес Бетсби. Если у Леддинга разговоры с Иоанном вызывали животную ярость, у Персиммонса — ненависть, то на Бетсби они действовали совершенно иначе. Он и без того ощущал себя Великим Учителем, поговорив же с Иоанном две минуты, возложил на себя крест Пророка и Защитника, а в пыли за ним, едва волоча ноги, тащилась убогая, хроменькая Церковь.

— Тут надо понимать, — продолжал он. — Конечно, кое-кто считает, что это — Церковь, но нет, слишком узко, слишком узко! Когда я готовлю свою молодежь к конфирмации, я их учу, что Царствие Небесное — это все хорошие люди, сколько их есть на свете, гм, да, включая женщин, конечно. Да, вот именно так я и говорю. Хоть и просто, зато полезно.

— А хорошие люди — это?..

— Ну, хорошие… сами понимаете, кто же этого не знает? По плодам, как говорится25. Не убивают. Не прелюбодействуют. Такие добрые, трудолюбивые, бережливые, честные… хорошие, одним словом. В конце концов, это же видно!

— Значит, ощутить Царствие Небесное можно среди честных и прилежных? Похоже, вы правы. Церковь чудесным образом защищена от ошибок.

— Да, — важно согласился Бетсби, — ибо Вера, некогда врученная… Мы не можем совершить ошибки, если идем проторенным путем. То, что хорошо для апостола Павла, хорошо и для меня.

— Это когда он ослеп после Дамаска? — уточнил незнакомец. — Или когда преследовал христиан в Иерусалиме?

Или когда учил их в Македонии?