Дин Кунц - Мертвый и живой

На самом деле Гленда глубоко вдохнула, словно хотела ощутить запах мальчика, который носил эту рубашку, и когда подняла голову, на ее лице читалось блаженство.

– Последние пять недель Кассандра по ночам тайком уходила из поместья, чтобы убивать Старых детей. Кассандра, прачка.

– Понимаю, – кивнула Эрика.

– Не могла больше ждать, когда ей разрешат убивать. Остальные… мы восхищались ее решимостью, силой духа, но не могли заставить себя последовать ее примеру.

– А… тела?

– Кассандра приносила их сюда. Чтобы мы могли разделить ее радость. А потом мусорщики, которые забирали на свалку другие тела, увозили и трупы детей, не задавая вопросов. Как вы и сказали… мы все идем по тонкому льду.

– Но одежду вы сохраняли.

– Вы знаете, какое у нас общежитие. Ни дюйма свободного пространства. Но мы не могли заставить себя избавиться от детской одежды. Иногда достаем ее, приносим в общежитие, играем с ней. И это удивительно, миссис Гелиос, думать о мертвых детях и слушать рассказы Кассандры о том, какими способами она их убивала. Это самое лучшее, что у нас есть и когда-либо было.

Эрика уже знала, что в ней происходят какие-то очень серьезные изменения, потому что от истории Гленды у нее по коже побежали мурашки, потому что ей даже расхотелось одевать бедного, милого тролля в одежду умерщвленных детей. Да и замена в мыслях слова «мертвых» на «умерщвленных» указывала на революцию в ее сознании.

Она разрывалась между жалостью к Кассандре и Гленде, ужасом от того, что Кассандра охотилась на самых беззащитных из Старых людей, и состраданием к умерщвленным, хотя, согласно программе, ей полагалась испытывать к ним только зависть, злость и ненависть.

Своими действиями по отношению к Джоко она пересекла условную черту, проведенную Виктором на тонком льду. Странная дружба между ней и этим маленьким человечком, возникшая и так быстро окрепшая, определенно выходила за рамки разрешенного ей эмоционального спектра. И, конечно же, она видела в этом нарушение функционирования, аналогичное тому, что случилось у Уильяма, дворецкого, и у Кристины.

Она, в отличие от других, могла испытывать сострадание, унижение, стыд, но лишь для того, чтобы Виктор мог получать большее наслаждение от ее боли и страданий. Но Виктор не хотел, чтобы эти более нежные эмоции Эрики растрачивались на кого-то, кроме него, чтобы кто-то еще отвечал на них благодарностью, а не презрением и жестокостью, как он.

– Возвращайтесь в общежитие, – велела она Гленде. – Я выберу нужное, а остальное уберу.

– И ничего ему не скажете?

– И ничего ему не скажу, – подтвердила Эрика.

Гленда уже начала поворачиваться к двери, когда спросила:

– Вы думаете, возможно?..

– Возможно что, Гленда?

– Вы думаете, возможно… конец близок?

– Вы говорите про конец Старой расы, полный и окончательный, про убийство их всех?

Гленда на мгновение встретилась с Эрикой взглядом, потом подняла к потолку блестевшие от слез глаза. Заговорила осипшим от страха голосом:

– Должен же быть конец всему этому, вы понимаете, действительно должен быть.

– Посмотрите на меня, – попросила Эрика.

Повинуясь заложенной в ней программе, Гленда вновь встретилась взглядом со своей хозяйкой.

Подняв руку, Эрика пальцами вытерла слезы с лица женщины.

– Не надо бояться.

– Это все от ярости. Ярость полностью вымотала меня.

– Конец придет скоро, – пообещала Эрика.

– Вы знаете?

– Да. Очень скоро.

– Как? Какой конец?

– В большинстве случаев не все концы желаемые, но в этом… подойдет любой конец. Вы согласны?

Гленда чуть заметно кивнула.

– Могу я сказать остальным?

– Им это поможет?

– Да, мэм. Жизнь всегда была тяжелой, мэм, но в последнее время стала невыносимой.

– Тогда, конечно же, скажите им.

Гленда взглядом попыталась выразить благодарность, которую испытывала. Она же и нарушила затянувшуюся паузу:

– Я не знаю, что им сказать.

– Никто из нас этого не знает, – ответила ей Эрика. – Такими уж мы созданы.

– До свидания, миссис Гелиос.

– До свидания, Гленда.

Женщина ушла, а Эрика на мгновение закрыла глаза, чтобы не видеть всей этой одежды, что лежала на полу вокруг нее.

Потом открыла глаза, опустилась на колени.

Выбрала то, что могло подойти ее другу.

Одежда умерщвленных все равно оставалась одеждой. И если мир не являл собой бессмысленный хаос, как говорил Виктор, если в нем было хоть что-то святое, конечно же, эти скромные вещи, которые носили замученные невинные, могли не только помочь ее другу сойти за человека, но и обеспечили бы ему защиту высших сил.

Глава 55

Герцог вел их по широкому восточному валу, между огромными горами мусора, по свалке, словно знал дорогу.

Без луны и звезд, скрытых зловещими облаками, большая часть «Кроссвудс» лежала в темноте, и лишь несколько маленьких костров горели в этой черной пустыне.

Карсон и Майкл следовали за собакой в компании Ника Фригга и Ганни Алекто, фонари которых выхватывали ямы и места, где края вала могли обрушиться. Создавалось ощущение, что все особенности здешней территории отпечатались у них в памяти.

– Я – Гамма, – пояснил Ник, – или был таким, а Ганни – она Эпсилон.

– Или была, – подхватила Ганни. – Теперь я возрождена свободной и перестала ненавидеть. Больше не боюсь.

– Мы словно жили с головами, стянутыми железными обручами, – признался Ник. – Теперь обручи срезали, на голову ничего не давит.

Карсон не знала, какой вывод делать из этих деклараций о возрождении. Она все еще ожидала, что кто-то из них внезапно набросится на нее с безжалостностью бензопилы.

– Сад, салат, санитар, сапог, сев, сегмент, секс. Секс! – Ганни радостно рассмеялась, найдя слово, которое ей требовалось. – Чел, ох, чел, каково будет в следующий раз, когда мы все вместе займемся сексом, как и всегда, по-всякому, всей командой, что работает на свалке, но без злости, никто не будет махать кулаками и кусаться, просто все постараются ублажить друг друга. Это любопытно.

– Точно, – кивнул Ник. – Любопытно. Ладно, мы пришли. Сейчас спускаемся вниз в западный котлован. Видите факелы и масляные лампы? Там ждет Девкалион.

– Он ждет у большой дыры, – добавила Ганни.

– Мы все снова войдем в большую дыру.

– Та еще ночь! – воскликнула Ганни.

– Безумная ночь.

– Потрясающая ночь, не так ли, Ник?

– Потрясающая, – согласился Ник.

– Снова в большую дыру!

– Это действительно большая дыра.

– И мы снова спустимся в нее!

– Спустимся, это точно. В большую дыру.

– Мать всех с-кем-пошло-не-так!

– Это надо видеть.

– Я вся в нетерпении! – воскликнула Ганни.