Домой приведет тебя дьявол - Габино Иглесиас
Петухи перед нами снова подпрыгнули, за гвалтом вокруг ямы не были слышны хлопки их крыльев. Птицы сталкивались друг с другом в воздухе, а потом падали по отдельности. Крохотные перышки планировали на пол.
Петухи обошли друг вокруг друга, головы их надулись, и они снова взлетели в воздух. Белый вонзил шпору в бок коричневого. Они упали вместе в бешеном вихре перьев. Когда они разошлись, кровь струей вытекала из какого-то места раненой птицы, описывала дугу в воздухе и падала на левый бок белого петуха, тут же превращаясь в алую нить поэзии на до блеска белых перьях. Зрители взревели. В большинстве это были мужчины со сжатыми кулаками и потными лицами. Их кожа сияла в резком свете галогеновых ламп над ямой. Они кричали, распахнув рты, бой между птицами был кровавым ритуалом, способом ублажать какого-то старого бога, а в результате ты мог явиться домой банкротом или пьяным от радости и с пачкой песо в кармане.
Нас окружал запах разгоряченных тел, которые курят, потеют, шумят и пьют. Птицы сближались в очередной раз, и коричневая двигалась так, будто внутри нее что-то сломалось, и в этот момент Хуанка похлопал меня по руке и сделал движение головой, приглашая идти за ним. Я извлек себя из этой массы возбужденных, орущих людей и последовал за Хуанкой.
– И что это за херня? – спросил Брайан.
– Pelea de gallos, – сказал Хуанка. – Петушиные бои. Неужели никогда не видел?
Брайан отрицательно покачал головой. Хуанка улыбнулся.
– Это легкий способ зарабатывать деньги, если ты понимаешь, что делаешь. Людям нравится. Петухи-чемпионы – охеренный бизнес во многих странах. Дон Васкес устраивает еще и собачьи бои. Вот это полная задница. Собачий бой обычно заканчивается изуродованными мордами. У всех петухов есть шпоры и клювы, но у собак-то целая пасть зубов и челюсти, вы меня понимаете. И они могут драться довольно долго. У меня есть родственник, который готовит собак к боям. Он привязывал их к шесту в середине пруда и держал там, пока они не начинали тонуть. Он превращал этих собак в машины убийства. Когда собаки дерутся, их сражение уже страх божий, приходится побежденных оттаскивать от победителей и пристреливать. Иногда владельцев побежденных собак пристреливают вместе с собаками. Это ужас. Такое и здесь происходит иногда. Но не часто. Я предпочитаю это место.
Мы пересекли это большое пространство в сторону противоположной двери. Перед ней стоял всего один человек. Он кивнул Хуанке и открыл для нас дверь.
Внутри помещения было сумеречно, вдоль дальней стены, уставленной стеллажами с напитками, проходила стойка бара. Ринга для петушиных боев здесь не наблюдалось, зато были бильярд, блэкджек, покер и столы для рулетки. За большинством столов сидели мужчины и женщины, перед ними лежали высокие стопки денег. С потолка на длинных проводах свисали лампы, проливавшие на все слабый белый свет. Стены здесь и там были украшены коробками кондиционеров, которым удавалось лишь немного понизить температуру в сравнении с уличной.
За стойкой бара блондинка с мускулистыми руками говорила с невысоким человеком в бежевом сомбреро. Мы направились к ней, и она повернулась в нашу сторону. Ее глаза загорелись, а губы растянулись в громадную улыбку, обнажившую ряд зубов, слишком уж идеальных, чтобы быть настоящими. Мне показалось, что я видел ее раньше.
– Надеюсь, мои глаза не обманывают меня и я в самом деле вижу неповторимого и единственного Хуана Карлоса, который в эту самую секунду идет в мои объятия! – Она говорила на идеальном английском. С учетом цвета ее кожи, роста и светлых волос я сделал вывод, что она – белая девушка из краев по ту сторону границы.
Выход из-за стойки был открыт, и она за три шага добралась до него. Ее тонкое розовое платье ровно до колен подчеркивало ее аппетитные формы.
Хуанка и женщина обнялись. Есть разные объятия, и эти свидетельствовали о долгой дружбе, полной хороших времен, но и толике плохих того рода, который лишь укрепляет связи между людьми.
Когда их тела разъединились, женщина удержала Хуанку на расстоянии вытянутой руки и снова улыбнулась. Теперь она стояла ближе к одной из ламп, висевших над столами, и я мог получше разглядеть ее черты. Косметика сделала ее лицо белее, чем в реальности, а часть тоналки собралась и потрескалась вокруг ее карих глаз.
– Хорошо выглядишь, трахарь сексуальный! – Потом она повернулась к нам. – А кто эти замечательные джентльмены, сопровождающие тебя сегодня вечером?
– Рейна, познакомься: это Марио и Брайан, – сказал Хуанка. – Марио, Брайан, это Ла Рейна.
Она сделала шаг в нашу сторону, протянула руку. Я пожал ее первым. Пожатие ее было крепким, и по напрягшимся мускулам на ее руке я увидел, что и она измеряет крепость моего рукопожатия.
– Мое имя Джессика Кейден Кинг. Все зовут меня Ла Рейна. Можете называть меня Рейна, а можете Джессика, если вам не дается раскатистое «р». Но никогда Джей-Ки. Назовете меня как-нибудь иначе, и я пущу вам пулю в лицо, а остатки скормлю крокодилам, даже если при этом сломаю ноготь.
Идеальная улыбка оставалась на ее лице во время всей этой тирады. Я слышал словечко «неуемный» при описании того или иного человека, но теперь впервые в жизни столкнулся лицом к лицу с персоной, которая заставила меня вспомнить это определение. Ла Рейна пожала руку Брайану, а потом вернулась за стойку бара.
Она засунула руку под стойку и извлекла оттуда пистолет таких размеров, каких я в жизни не видел. Она поцеловала его и посмотрела на нас.
– Джентльмены, вы видите этот прекрасный образчик нержавеющей стали?
Ла Рейна вытянула руку и направила ствол в пространство между Брайаном и мной. Даже в полутьме мне удалось разобрать буквы на боковине: SMITH&WESSON.
– Ты знаешь, что это такое, белый мальчик? – спросила Ла Рейна, глядя на Брайана.
– Да, это необыкновенно большой пистолет, предназначенный для отстрела слонов.
– Ах, белый мальчик, который вовсе не фанат оружия! Благодарю тебя от души. Здесь, перед вами, джентльмены, чудо оружейного
