Грэхэм Мастертон - Маниту

— Видел их? Как?

— Есть старая история о индейцах, верящих, что их нельзя фотографировать, поскольку фотоаппарат крадет их души. В определенном смысле, это правда. Объектив, хоть и никогда не способен выкрасть маниту человека, но может его зафиксировать. Потому-то и есть так много фотографий, на которых духи, невидимые в момент фотографирования, необъяснимым образом проявляются, когда делаются фотографии.

Я кашлянул.

— Ты хочешь сказать, что оператор увидел этих демонов через визир? И потому у него был приступ?

— Я так думаю. Но лучше всего пойти с ним поговорить, если он в состоянии. Если бы он нам сказал, каких демонов он увидел, то мы могли бы предвидеть, когда появится Великий Старец.

Мы позвали Джека Хьюза и объяснили, что творится. Он ничего об этом не сказал, но согласился, когда Поющая Скала попросил разрешения поговорить с оператором. Он обменялся несколькими словами с доктором Уинсоном, после чего провел нас в лечебный кабинет.

— Будьте осторожны, — сказал один из интернистов. — У этого человека было сильное потрясение и он не выдержит длинного разговора.

Поющая Скала не ответил. Он склонился над бледным ка стена оператором и прошептал:

— Ты слышишь меня? Ты слышишь, что я говорю?

Больной только сжался в клубок.

— Ты слышишь, что я говорю? — повторил Поющая Скала. — Ты знаешь, где ты находишься?

Не было никакой реакции. Врачи пожали плечами, а кто-то из низ сказал:

— Он находится в состоянии глубокого шока. Мы не знаем, что с ним случилось, но его сознание будто провалилось в пропасть и не реагирует на раздражители. Типичный признак в клинических случаях. Дайте ему немного времени.

— Времени уже нет, — буркнул под нос Поющая Скала. Он вынул из кармана пиджака ожерелье из удивительно подкрашенных камешков и осторожно положил его на голову оператора. Какой-то врач попытался протестовать, но умолк, утихомиренный Джеком.

Поющая Скала закрыл глаза и начал декламировать заклятие на языке сиуксов. Так мне по крайней мере показалось. Я не лингвист и если речь идет обо мне, то он так же хорошо мог говорить по французски.

Сначала я думал, что заклятие не подействовало. Оператор лежал бледный и только время от времени сжимал пальцы, бесшумно шевеля губами. Но, когда Поющая Скала вычертил в воздухе над его головой магический круг, больной неожиданно открыл глаза. Они были стеклянными и бездумными, но открытыми.

— Теперь скажи мне, друг, — ласково заговорил индеец, — все же что ты видел в своей камере.

Репортер задрожал и в уголках его рта появились пузырьки слюны. Он выглядел человеком в последней стадии сифилиса или бешенства. В его уме отразилось что-то настолько ужасное, что он не заставил себя забыть это. Он не мог даже умереть от этого.

— Это… это… — зазаикался он.

— Говори, друг, — повтори Поющая Скала. — Я приказываю тебе говорить. Тебе вреда уже не причинят. Гиче Маниту будет защищать тебя.

Репортер закрыл глаза. Сначала я даже подумал, что он снова потерял сознание, но через несколько секунд он начал говорить, выбрасывая быстрый, почти непонятный поток слов:

— Это плавало, плавало, проплыло через комнату и поперек комнаты и я поймал это только на мгновение, самый краешек, как будто осьминог, осьминог с колеблющимися щупальцами, он был такой большой, не знал, какой большой, я так перепугался, что это что-то в моей голове, как будто кто-то украл у меня мозг. Только краткий снимок, только кратко, в полете.

Поющая Скала послушал еще немного, но оператор уже не проговорил ни слова. Потом он осторожно снял с головы оператора ожерелье.

— Ну, вот, — заявил утверждающе он. — Это именно то.

— С ним ничего не случилось? — спросил я. — Это значит, что он, наверное, не…

— Нет, — подтвердил шаман. — Он не умрет. Он никогда уже не будет таким, каким был прежде. Но он не умрет.

— А этот чертов осьминог? Знаешь, что это была за дьявольщина?

— Да, — ответил помедлив Поющая Скала. — Этот человек был отмечен возможностью увидеть что-то, что уже века назад было изгнано с земли. Он не видел его полностью и, наверняка, это для него же лучше. Великий Старец снова среди нас.

Глава 10. К свету

Я вышел из операционной в коридор, следуя за Поющей Скалой. В его черных глазах снова блестел огонь оптимизма, который медленно угасал в течение этой долгой, мучительной ночи.

— Это ОНО, Гарри, — заявил он. — Ты идешь помогать мне?

— Что оно? Что, ч" рт побери, творится?

Поющая Скала облизал губы. Он был разгорячен и с трудом дышал.

— Великий Старец прибыл. Сразиться с ним… понимаешь, что это значит для шамана? Это — как христианину получить шанс помериться силой с Сатаной в его истинном облике.

— Поющая Скала…

— Мы должны сделать это. У нас уже очень мало времени. Мы должны спуститься вниз и биться.

— Куда спуститься? Ты хочешь сказать, на десятый этаж?

Поющая Скала как будто вырос, наполненный магическим ветром. Он был весь напряжен и полон страха и одновременно решителен в желании рисковать жизнью в бою с наибольшим злом мифической Америки. Когда я молчал, он просто повернулся и двинулся в сторону ступеней так быстро, что я с трудом его догнал.

Он оглянулся, когда я схватил его за рукав.

— Поющая Скала, — начал убеждать его я. — Ради бога, там уже погибли одиннадцать вооруженных людей. Ты же сам видел, что с ними случилось.

— Уже слишком поздно, — ответил индеец. — Великий Старец уже здесь. То, что нас ожидает, будет намного хуже.

— Поющая Скала…

Он вырвал у меня руку и открыл дверь на темную лестничную клетку.

— Ты идешь со мной? — спросил он. — Или останешься здесь?

Я слышал страшные стоны безветренного урагана, отражающиеся эхом от стен, и волосы вставали дыбом на моем загривке. Мерзкая вонь Великого Старца висела в воздухе. Снизу доносились звуки, приводящие на память рисунки Доре, представляющие ад, демонов, бестий и безымянных чудовищ, кружащих среди ночи — чудовищ, вид которых доводил человека до безумия, чудовищ скачущих, ползающих и извивающихся во мраке перепуганного воображения.

Я проглотил слюну. Не важно, как сильно я боялся, но я не мог отпустить его одного.

— Я иду, — сказал я, протискиваясь рядом с ним на бетонный пол. Я чувствовал, что еще минута — и моя отвага пройдет.

Как только за нами закрылись двери, нас охватила душная темнота. Мы осторожно опускались, ощупывая ногой каждую ступень и осторожно держались за поручни. Каждая тень вызывала у нас дрожь страха, от каждого шелеста сердце выскакивало из груди. Я мог бы поклясться, что слышу шаги под нами, уже вне поля зрения, но не было времени, чтобы остановиться и прислушаться.