Людвиг Павельчик - Рыдания усопших (сборник)

Пребывая на грани безумия, я попятился назад и, споткнувшись, упал прямо в пустой гроб Филиппа, с которого не сводил застывших в безмолвном ужасе глаз. Фигура мертвеца у входа чуть шевельнулась, и я услышал его голос, скрежещущий теперь, как ржавое железо, и полный ликования:

Вот Вы и достигли желаемого, мой алчущий темной науки друг! Поверьте, знание, полученное Вами сейчас, стоит много больше, нежели все магические фокусы и сомнительные оккультные практики! Вы, как замученная непогодой и длинным путем по бесплодным равнинам река, все же достигли своего устья. Не отчаивайтесь, мой друг и единственный ученик, конец тоже бывает разным! Нет финала плохого или хорошего – важна лишь его справедливость и неотвратимость. Вы не согласны со мной? А между тем, я ведь предлагал Вам просто отдать мне браслет, который мой отец (помните, я рассказывал Вам о нем?) заговорил и надел на руку своего мертвого сына с целью его последующего воскрешения. Вы отказались. Так вот, мне так или иначе суждено вернуться в мир живых, но теперь уж иным образом. Ложитесь же спокойно в гроб, мой уставший друг, и насладитесь вечным сном, заменив в нем меня! Я ведь обещал, что дам Вам возможность выспаться, не правда ли? А браслет теперь останется у Вас, ведь он по праву принадлежит тому, кто лежит в этом гробу. И сон Ваш уж не прервется, если, конечно, другому гробокопателю не придет на ум ограбить Вас…

Принявший свой первоначальный лощеный облик, Филипп приблизился к гробу и, склонившись надо мной, закрыл своей пахнущей дорогим парфюмом рукой мои начавшие неудержимо гнить веки.

21.03.2010

Слепки

Маленький четырехместный «Цессна» разбежался по взлетной полосе и легко оторвался от земли. Частный аэродромчик быстро уменьшался в размерах, а через десяток секунд и вовсе пропал из виду, а вместе с ним и компания провожающих, продолжавших размахивать руками и слать воздушные поцелуи безбрежному небу.

Одно место в самолете пустовало. Помимо пилота, в полет отправилась лишь пара молодоженов – Лукас и Карин Барлоу, получивших это удовольствие в качестве свадебного подарка от коллег новоиспеченного супруга. Правда, Карин несколько побаивалась летать, и когда-то ей даже поставили диагноз аэрофобии, но отказываться от подарка было глупо, а купленный по льготной цене талон на полет уже нельзя было сдать обратно. Поэтому она решила стоически выдержать это испытание и теперь, поплотнее прижавшись к осчастливленному ею пару часов назад Лукасу, лишь порывисто дышала, но не жаловалась.

Полет продлится часа три с половиной, а потом они проведут вдвоем целых две недели в солнечных Альпах, в небольшом горном отеле, и назовут это времяпрепровождение медовым месяцем. Они сделают много-много фотографий и станут показывать их своим детям, когда они у них появятся. Карин придется отвечать на целую кучу вопросов касательно ее знакомства с их папочкой, и она будет с удовольствием делать это. В общем, если бы не покашливающее урчание мотора и не пропасть внизу, она могла бы чувствовать себя счастливой. Кстати, почему мотор покашливает?

Успокойся, зайка, это нормально, заверил ее Лукас, когда она поведала ему о своих опасениях. – Я много раз летал в таких самолетах и моторы всегда покашливали. Наверное, маловато цилиндров.

Карин с сомнением посмотрела на него, она вовсе не была уверена, что Люк знает толк в самолетных моторах.

Ты думаешь, все будет в порядке?

Безусловно, зайка. Ну, подумай сама, сколько таких самолетов взлетают и садятся каждый день? Тысячи! И лишь раз в год или около того ты услышишь по радио, что кто-то разбился. Такие дни – редкость, зайка.

Надеюсь, что сегодня не такой день, пробурчала Карин, но скорее для проформы, логика Лукаса была, как всегда, железной.

Она выглянула в иллюминатор. Далеко внизу проплывали разноцветные поля, аккуратно размеченные педантичными австрияками, а на юге, у самого горизонта, уже угадывались сизые контуры Альп. Теперь горы уже не скроются из виду, служа ориентиром, хотя до цели полета – горного аэродрома в Южном Тироле, еще лететь и лететь.

Пилот – неразговорчивый, почти мрачный парень лет двадцати трех, не обращал никакого внимания на шушуканье пассажиров, не докладывал о высоте и скорости полета и не развлекал их историями, как поступали многие его коллеги. Он двумя руками держал штурвал и все время смотрел вперед, словно перед ним было не безграничное небо, а поселковая дорога, испещренная требующими неустанного внимания колдобинами.

Может, он новичок? шепнула Карин в самое ухо мужа. – Что-то больно неуверенно он все это проделывает.

Насколько я могу судить, пока он еще ничего особенного не проделал, зайка. Кстати, новички обычно гораздо более внимательны, нежели бывалые, которые порой относятся к делу спустя рукава. А опыт, между прочим, нужно нарабатывать. Вспомни-ка, как ты в первый раз втыкала иглу в руку несчастной старушки, пытаясь забрать у нее кровь! Она, небось, не верещала, что ты новичок, а терпела.

Хм… Ну, сравнил! Врач может практиковаться только на пациентах, а этот малый мог бы пока и один полетать…

Он и полетает, когда услышит твое бурчание и вышвырнет нас отсюда. Так что, зайка, наберись терпения.

Почему ты выбрал именно это животное, паршивец?

Животное? – мужчина недоуменно посмотрел на жену. – Что ты имеешь в виду?

Я имею в виду «зайку», она сделала страшное лицо.

А-а-а… А ты предпочла бы «козу»?

Получив легкий тычок в зубы, Лукас Барлоу засмеялся и одарил новобрачную легким поцелуем.

На какое-то время в салоне воцарилась тишина, если, конечно, не считать туберкулезного кашля страдающего недостатком цилиндров мотора. От нечего делать Карин выдернула из кармашка в переднем сиденье брошюру с техническими характеристиками их «Цессны-182» и начала внимательно ее изучать.

Послушай-ка, Люк! Ты в курсе, что полезная нагрузка этого воздушного корыта всего пятьсот семнадцать килограммов?

Нет. И что? – отозвался тот, глядя в узкое продолговатое окно.

Ну, если бы ты все же допил то пиво, что припас на вечеринку, и взял с собой твои ужасные лыжи, то мы, пожалуй, и не взлетели бы.

Очень смешно.

Хм… Надо же… Размах крыла – одиннадцать метров. Мне казалось, меньше… А что такое «скорость сваливания», Люк? Кто откуда сваливает?

Лукас вздохнул и, не отворачиваясь от окошка, отчеканил:

«Сваливание в авиации – резкое падение подъемной силы в результате нарушения нормальных условий обтекания крыла воздушным потоком, что еще именуется срывом потока с крыла. В этом случае самолет самопроизвольно меняет углы тангажа и крена и с большой вероятностью может перейти в штопор. Ясно тебе, коза?»