Нелла Тихомир - Призрак гнева

— Погоди. Я так соскучился… давай побудем еще.

Улла снова прижалась к Брану.

— Я тоже страшно скучала, — услышал он. — Дождаться тебя не могла. У меня чуть сердце не разорвалось. Это слишком тяжело, тебя не видеть. Раньше со мной такого не бывало.

— Замерзла? — спросил Бран. — Ты вся дрожишь.

— Я… я не знаю, ничего уже не знаю. Только люблю тебя, и все.

— Ты чересчур легко одета. Вот, накинь плащ.

— Спасибо, милый, — зябко кутаясь в его плащ, она подняла голову:

— Все-таки тебе нужно поесть, да и холодно. Идем.

— Сначала я тебя поцелую.

Она увернулась от его объятий и лукаво погрозила пальцем:

— Ты разве не слыхал? Если целоваться на морозе, на губах болячка вскочит. По тому и узнают, кто с кем гуляет.

Бран улыбнулся.

— Я все равно тебя поцелую, — он попытался взять ее за руку, но она отпрыгнула.

— Сперва поймай! — она бросилась бежать по тропе между сараями. Бран помчался следом.

Он нагнал ее только за сгоревшим домом. Она стояла на месте, обратив лицо к лесу.

— Что ты? — Бран видел ее тонкий профиль, обрисованный луной. Она обернулась, глаза посмотрели мягко, сквозь теплую дымку.

— Как красиво, — сказала Улла. — Гляди.

Луна, будто острый глаз, смотрела из темной глубины неба. Ее взгляд был так ярок, что предметы на земле отбрасывали тени. Снег на полях горел жемчужным светом, отражая холодный яростный огонь, а черный лес, словно тень, затаился за самым валом.

Вот в такие ночи и приходят оборотни. Если, конечно, они есть.

— И тут из леса вышел оборотень, — таинственным тоном выговорил Бран.

Резко вздрогнув, Улла изо всех сил прижалась лицом к его плечу, и ладошка скользнула в его ладонь.

— Не надо… не надо… я боюсь, — услышал Бран ее срывающийся голос. Он отчетливо ощутил ее страх, обнял и сказал с раскаянием:

— Прости, искорка, это просто шутка. Не бойся, его ведь больше нет. Мы его убили, и он никогда больше сюда не придет. Не бойся, родная.

Улла искоса, испуганно взглянула на поле, излучающее призрачный огонь.

— Давай уйдем, — под своей рукой Бран почувствовал, как содрогнулись ее плечи. — Здесь страшно, уйдем отсюда, умоляю…

— Идем, только не бойся.

Они почти побежали по тропинке, но пока не достигли пустынного и тихого двора между домами, Улла не посмела поднять головы.

Глава 5

Дом конунга встретил их безмолвием. Огни не горели, толстые бревенчатые стены почти не пропускали звуков снаружи. Было темно и тихо, как в могильном кургане. Притворив дверь, девушка взяла Брана за руку:

— Идем.

Бран двинулся за ней, словно слепец, ведомый проводником.

— Осторожно, здесь стол, — раздался шепот Уллы. Повернув голову, Бран увидел рядом смутный овал ее лица. Глаза были, как темное озеро в лесу.

Они осторожно шли вперед, лавируя между предметами. Миновали очаг. Огонь в нем не горел, лишь угли, перемигиваясь, вспыхивали и потухали. От них исходило сонное тепло.

Ладошка девушки покинула ладонь Брана.

— Сейчас, — она отошла к стене, к узкому, в одну доску, столу, на котором готовили еду, и принялась с чем-то возиться. Потом, шагнув к очагу, присела на корточки, взяла с полу несколько стеблей соломы и сунула в мигающие угли. Солома затлела багровым огоньком. Улла поднесла ее к маленькому темному предмету, который держала в руке. Миг — и у нее в ладони вспыхнуло крохотное пламя, отчего тьма сразу стала еще гуще.

— Иди сюда, — позвала Улла, подымая плошку.

Бран подошел. Улла выпрямилась. Огонек плясал в ее руке, лицо было залито тенями. Оно показалось Брану грустным, взрослым и таинственным.

— Мяса, наверное, нет, — озабоченно выговорила Улла. — Вчера еще все приели.

— Переживу.

— Садись, я сейчас, — она вернулась к стене и поставила светильник на длинную доску. Покуда она собирала на стол, оба молчали.

— Все уже холодное, — она поставила перед ним деревянное блюдо. — Ты ешь, а я тут рядом посижу. Ешь, ешь, — придвинув табурет, она села в торец стола, у стены, так, чтобы видеть Брана. Поправила фитиль в жировой плошке.

— А ты что же? — спросил Бран. — Не будешь?

— В меня уже не полезет, — Улла мягко усмехнулась. — Мы нынче целый день жевали, пока готовили. Так я, глядишь, стану толстая, как поросенок.

— Как красивенький и толстенький поросеночек, — улыбаясь, сказал Бран. — Пододвинь сюда воду, пожалуйста.

Некоторое время они молчали.

— Можно что-то тебе сказать? — наконец спросила Улла.

Бран поднял голову от тарелки. По Уллиному лицу ходили живые тени, а в темных глазах светились два оранжевых огонька.

— Конечно, — ответил Бран.

— Вот чего, — проговорила девушка. — Завтра у нас банный день, так ты приходи. Я велю твою одежду постирать. Придешь?

— Не думаю, что твой отец обрадуется, — отозвался Бран. — А навязываться я не собираюсь.

— Я вовсе не к отцу тебя зову, — смущенно выговорила Улла. — К Сигурду в дом приходи, он же тебя давно приглашает. Ты и с сыновьями его дружишь… Придешь?

— А вдруг Сигурд будет против?

— Что ты, — возразила Улла. — Вот увидишь, он обрадуется.

— Откуда ты знаешь? Он тебе разве говорил?

— Не мне, но я рядом была и слышала.

— Ну, все равно, — Бран пожал плечами. — Ты ведь ему не дочь. Разве ты можешь от его имени приглашение передавать?

Девушка исподлобья глянула на Брана.

— Как раз могу, — голос прозвучал довольно сухо. — И еще как могу, ведь Сигурд мне как отец.

Бран положил ложку:

— Да-а? Не знал.

— Но это так. Я у них в доме бываю постоянно, так что… я могу, — она отвела глаза.

Стало тихо.

— Рассердилась? — наконец спросил Бран.

— Что ты, нет, — ответила она.

— Я действительно не знал. Расскажешь?

Улла, кажется, смутилась:

— Да нечего рассказывать. Просто они меня вырастили, и все.

— Твоя мать умерла, да?

— Да… когда я родилась, — она умолкла, пряча взгляд.

— Моя тоже, — Бран вздохнул. — Так что же произошло? Почему ты у них оказалась?

Девушка помедлила с ответом:

— Так получилось. Просто у Хелге, дядиной жены, за несколько дней до этого родился сын, а потом умер. И когда появилась я, а мама умерла… у Хелге было молоко. Вот они меня и забрали.

Бран глядел на нее. Она глядела на свои руки.

— А дальше? — спросил Бран. — Что было дальше?

— Да ничего особенного. Они вернулись в свои владения, в паре дней езды отсюда, Еловый Склон называется, ну, и меня с собой взяли. Арнору тогда было две зимы, а Эйвинду четвертая шла. Через полтора года у них Раннвейг родилась, после был еще ребенок, но умер. Вот и все.