Амброз Бирс - Избранные произведения

II

Лишился жизни — обратись к врачу

Доктор Стиллинг Молсон из Мерфрисборо навещал пациента, жившего в шести или семи милях от него на Нэшвиллской дороге, и задержался там на всю ночь. На рассвете он отправился домой верхом, что было вполне обычно для врачей того времени и той местности. Он как раз проезжал мимо поля, где некогда разыгралось сражение у Стоун-Ривер, когда с обочины к нему приблизился человек и по-военному отдал честь, приложив правую руку к краю головного убора. Но головной убор у него был штатский, как и вся одежда, и военной выправкой он не отличался. Врач доброжелательно кивнул, и у него мелькнула мысль, что странное приветствие чужака может быть просто знаком уважения к историческому месту. Так как встречный явно хотел к нему обратиться, врач вежливо придержал лошадь и стал ждать.

— Сэр, — сказал незнакомец, — вы, хоть и штатский, возможно, принадлежите к неприятельскому лагерю.

— Я врач, — ответил Молсон уклончиво.

— Благодарю, — отозвался встречный, — Я лейтенант из штаба генерала Хейзена. — На мгновение он запнулся, посмотрел собеседнику прямо в глаза и добавил: — Федеральной армии.

Врач ограничился кивком.

— Не могли бы вы сообщить мне, — продолжал встречный, — что здесь произошло? Где находятся армии? Кто выиграл бой?

Врач, прищурившись, с любопытством рассматривал собеседника. Задержав на нем цепкий взгляд профессионала, сколько позволяли приличия, он, наконец, сказал:

— Прошу прощения, но кто задает вопросы, сам должен охотно отвечать. И спросил с улыбкой: — Вы ранены?

— Да… но, кажется, не очень серьезно. Незнакомец снял цивильную шляпу, провел рукой по волосам и принялся внимательно рассматривать ладонь.

— Меня контузило, и я потерял сознание. Но пуля, похоже, только слегка меня задела. Крови совсем нет, боли никакой.

Так что я не прошу у вас медицинской помощи, только скажите, как мне добраться до моего полка — или хоть до какой-нибудь из наших частей — не знаете?

И вновь врач не ответил сразу — он припоминал главы из медицинских книг, где говорилось о потере памяти и о возвращении ее, когда человек попадает в знакомые места. Наконец, он взглянул на собеседника, улыбнулся и произнес:

— Лейтенант, на вас нет ни формы, ни знаков отличия.

Тот опустил голову, оглядел свой штатский костюм, потом поднял глаза и сказал с недоумением:

— Правда. Я… Я не совсем понимаю…

По-прежнему глядя на него пристально, но не без симпатии, ученый медик коротко спросил:

— Сколько вам лет?

— Двадцать три — но при чем тут это?

— Выглядите вы гораздо старше. Двадцать три вам никак нельзя дать.

Незнакомец стал терять терпение.

— Сейчас некогда это обсуждать. Меня интересует армия. Двух часов не прошло, как по этой дороге в северном направлении прошла колонна войск. Вы должны были их встретить. В темноте я не мог различить цвет их формы, так что будьте добры сказать, какая она была, и больше мне от вас ничего не нужно.

— А вы уверены, что видели их?

— Уверен? Да я сосчитать их мог!

— Вот как? — отозвался врач, забавляясь своим сходством с болтливым цирюльником из "Тысячи и одной ночи". — Очень интересно. Я никаких войск не встретил.

Собеседник взглянул на него холодно, словно и ему пришло на ум сходство с цирюльником.

— Я вижу, — сказал он, — что помочь мне вы не хотите. Тогда сделайте одолжение, проваливайте к черту!

Он повернулся и наобум зашагал по росистому полю, а его мучитель, ощутивший укол раскаяния, молча наблюдал за ним с высоты седла, пока он не скрылся за краем рощи.

III

Как опасно заглядывать в воду

Когда наш герой сошел с дороги, шаги его замедлились, походка стала неверной, и он с трудом передвигал ноги, чувствуя сильную усталость. Понять ее причину он не мог, хотя проще всего было предположить, что его утомила болтовня сельского эскулапа. Присев отдохнуть на камень, он случайно взглянул на свою руку, лежащую у него на колене ладонью вниз. Рука была худая, высохшая. Он принялся ощупывать себе лицо. Оно было изборождено морщинами — пальцы это ясно чувствовали. Как странно! Не может же простая контузия с кратковременной потерей сознания превратить человека в такую развалину.

— Я, наверно, долго пролежал в госпитале, — сказал он вслух. — Ну конечно, надо же быть таким идиотом! Бой был в декабре, а теперь-то лето! Он рассмеялся. — Этот дядя, похоже, подумал, что я сбежал из сумасшедшего дома. А я всего лишь из госпиталя сбежал.

Поблизости от него виднелся клочок земли, окруженный каменной оградой. Без видимой причины он встал и подошел к ней. Внутри оказался массивный прямоугольный монумент из обтесанных, камней. Он потемнел от времени, был кое-где выщерблен по углам и покрыт пятнами мха и лишайника. Из щелей между камнями пробивалась трава, и корни ее расшатывали кладку. Приняв вызов этого гордого сооружения, время наложило на него свою тяжкую длань, и вскоре ему суждено было стать "тем, чем стали Тир и Ниневия". В надписи, выбитой на одной из граней монумента, вдруг мелькнуло знакомое нашему герою имя. Дрожа от волнения, он перегнулся через ограду и прочитал:

БРИГАДА ХЕЙЗЕНА

воинам, павшим в бою при Стоун-Ривер.

31 декабря 1862 года.

Почувствовав внезапную слабость и головокружение, он осел на землю. В шаге от себя он увидел небольшое углубление, превратившееся после недавнего дождя в лужицу с прозрачной водой. Он подполз к ней, чтобы освежиться, приподнялся на дрожащих руках, вытянул шею и увидел свое лицо, отразившееся в воде, как в зеркале. Из груди вырвался крик. Руки подломились. Он рухнул в воду лицом вниз и расстался с жизнью, заключившей в себе другую жизнь.

Хозяин Моксона

— Неужели вы это серьезно? Вы в самом деле верите, что машина думает?

Я не сразу получил ответ: Моксон, казалось, был всецело поглощен углями в камине, он ловко орудовал кочергой, пока угли, польщенные его вниманием, не запылали ярче. Вот уже несколько недель я наблюдал, как развивается в нем привычка тянуть с ответом на самые несложные, пустячные вопросы. Однако вид у него был рассеянный, словно он не обдумывает ответ, а погружен в свои собственные мысли, словно что-то гвоздем засело у него в голове.

Наконец он проговорил:

— Что такое "машина"? Понятие это определяют по-разному. Вот послушайте, что сказано в одном популярном словаре: "Орудие или устройство для приложения и увеличения силы или для достижения желаемого результата". Но в таком случае разве человек не машина? А согласитесь, что человек думает или же думает, что думает.