Б. Липов - Приземленный Ад, или Вам привет от Сатаны

А недавно опять пришлось восклонировать Ацедофеленова. Это после предложения той, новой роли…

Девушка, скажу тебе, босс, на все сто! Честная, бескорыстная… Да ее Богема на руках носит! Любимица… И как ты затесался в ее избранники, диву даюсь? Да и не я один: многие косятся. Так что, будь поосторожнее, понял? — Яков утомленно вздохнул. — Береги Эльвирочку. Может, чем черт не шутит, — он загадочно качнул гривой, — и на Земле встретитесь…

— Сестра, переходите на транквилизаторы.

Владимир Иванович был потрясен рассказом Якова. В голове, как в компьютере заработал блок памяти, перебирал все известные ему публикации в научно-популярной литературе, касающиеся вывода из состояния анабиоза.

На ум пришли две подборки из «Науки и жизни», где популярно сообщалось, что в США проведено несколько удачных экспериментов. Но, то в США… Когда-то эти разработки признают не псевдонаучными и у нас…

— Босс, да ты не хмурься! Эх… — Яков досадливо долбанул кулаком по столу. — Зря я это все рассказал… Будешь теперь, как в воду опущенный ходить, нянчиться с мыслью, как бы словчить, выдернуть Эльвирочку отсюда. В принципе, есть одна возможность. Но это — компетенция Всененавидящего ока…

— Что за Око? — Ухватился, как утопающий за соломинку, Ахенэев за слетевшую с языка Якова фразу.

— Сатана! Тот кто тебя сюда заслал. Вот ему-то начхать на любые условности: называйся они хоть научными, хоть моральными, хоть социальными, — один черт!

Сумеешь к Самому подъехать, считай — все устроится! В общем, не унывай, что-нибудь сообразим: в конце-концов, для чего существует восьмой круг? Ой! — Яков испуганно огляделся по сторонам: не слышал ли кто его пьяного откровения. Но волновался он зря. Каждый занимался, чем заблагорассудится. Даже Беспардоннов, изрядно захмелевший, забыл об истинной причине гулянки и усердно ухлестывал за подсевшей к нему шатенкой: модной, архиэмансипированной мадемуазель из компании киношников.

— Что это ты, Яша, так струхнул? — Фантаст удивленно заметил, что секунду назад багровый черт побелел как мел.

— Босс! Молчок! Ясно? Если Сатане донесут, что я растрепался о том, как в восьмом круге программируют не только людские души, а необходимые земные пертурбации лет на сто вперед, то… И вымолвить страшно, чем это может обернуться… Эй, язык мой, враг мой…

— Ладно, не беспокойся. — Заинтригованный Ахенэев был вынужден оставить расспросы: таким затравленным выглядел его помощник. Но у Владимира Ивановича появилась надежда!

Яков блуждающе зыркал по залу и даже заглянул под стол.

— Да успокойся ты, на самом деле, никому я ничего не скажу. Что ты дурью маешься?!

— Тихо! Всененавидящее Око не дремлет! То, что я проговорился — это пол беды, ты — свой… Рано или поздно, а услышал бы… Посторонних побаиваюсь. Намотают на ус, вот тогда — не сносить головы.

Но в зале, по-прежнему, каждый вытворял то, на что горазд: пили, ели, кутили…

Наконец, черт утихомирился и, добрав очередную порцию марочных «Ессентуков», опять побурел лицом и, недаром же существует мудрая пословица: «сказавший „а“, да скажет „б“», развязал заплетающийся язык.

— Эх, Вольдемар, Вольдемар! — Он заглотнул подступающее к горлу мычание. — И ничегошеньки ты не подозреваешь… А ведь нам о каждом из смертных известно все до капельки… Еще до их рождения! И кем кто будет, и чем кончит, и даже, в каком качестве сюда приползет…

— Это как это? — Брякнул обескураженный Ахенэев, заподозрив, что именинник все-таки хватил лишку.

— А вот так! Очень даже просто. К примеру: у вас там Дарвин в почете?! Гений мол, эволюцию видов научно обосновал… Слыхал небось?…

Ахенэев утвердительно, скороговоркой оттарабанил:

— Да-да-да. Ну-ну-ну…

Яков смешливо сощурил хмельной глаз и, довольный тем, что может блеснуть эрудицией, выложил главный козырь.

— Что — ну? Сплошной идиотизм и Дарвин — первый дурак! Хочешь истинную подоплеку учения знать?

Владимир Иванович обеспокоенно, слабея от предчувствия чего-то сверхъестественного, откликнулся эхом.

— Хочу…

Черт заиграл грудью, как девица, ищущая любви и, исполненный чувства собственной значимости, произнес:

— В последние лихолетья ад стал хиреть. Появился дефицит в грешниках. А нимбоносным — до лампочки! У них — полный ажур. Знай себе — выпендриваются друг перед другом, да жиреют от безделья. Что им индустриализация? Зарылись, как кроты в землю, в натуральное хозяйство — вот и все заботы…

А нам: и экономику поднимать, и НТР творить — шагать в ногу со временем. Что прикажешь делать? Как увеличить приток нужных рабочих душ в преисподнюю? Назрела проблема срочной мобилизации.

Вот верховные ада и решились на ход конем: обложили матом райских деляг.

Подкинули Дарвину идейку: шарахнули импульсом по его умной башке, подключили дополнительно миллионов двадцать нервных клеток и — пожалуйста! Родилась теория «Эволюция видов». Как из обезьян мужиков лепить.

Тут уж и попы взвыли, а куда деваться? Теорийка без изъянов. Впору и самим в дарвинизм уверовать… Такие-то, Вольдемар, дела… Как говориться: лиха беда-начало. Сейчас-то у нас в аду целый арсенал средств… Стоит возникнуть нужде в чем-нибудь этаком, сверхгениальном: быстренько импульс и — в члены-корреспонденты, в академики. Правда, случаются сбои. Так, одного в академики ВАСХНИЛа возвеличили, думали толк получится, а он, дуролом, такого в сельском хозяйстве наворочал, сам черт ногу сломит… Вот это — от бога… Только в раю булки на деревьях растут… Короче, много болтать не буду, да и сам не все знаю, но задумка насчет Сатаны верная. Просто намекни ему, при расчете, о своих трудностях, а заодно можешь кого из знакомых на Нобелевскую прокатить, и — считай в дамках! Всененавидящее Око ежели что и решит, то без проволочки, как отрубит!

Воздух в зале провонял дымом, перегревшейся аппаратурой вокально-инструментальщиков, винными парами — обычным букетом разудалого застолья. К этому устойчивому запаху посетители «Встречи» привыкли и, если бы не посторонний, усиливающийся, смутно знакомый аромат, Владимиру Ивановичу и в голову не пришло бы искать причину его возникновения.

Яков тоже забеспокоился, отчаянно заводил рылом и завращал зрачками.

И Ахенэев вспомнил: ладан!!! Владимир Иванович не часто посещал церковь, а если и посещал, то больше из любопытства: поглазеть на проповедь — представление…

И нахлынувший в зал ладановый дух ассоциировался, разве что с последней службой в Елоховской церкви на Пасху.

Якова же благовонный дымок превратил из озорного, отважного черта в описавшегося щенка — квелого задрыгу.