Брэм Стокер - Навеки ваш, Дракула...

Я понял, глядя на них, что злой сон больше не властен над беднягой. Эта возвышенная душа наконец пробила себе путь в ворота Неба! Белые одежды теперь не будут запачканы от рук, коснувшихся их.

КРУКЕНСКИЕ ПЕСКИ

Мистер Артур Фэнли Мэкам, уроженец лондонского Ист-Энда, выросший впоследствии в преуспевающего торговца, собрался провести летний отдых в Шотландии, для чего он снял имение близ городка Мэйнс-Крукен, известное в округе как Красный Дом. Перед отъездом он посчитал необходимым заказать полный наряд вождя шотландских горцев. Совсем такой же, как на многочисленных хромолитографиях или на сценах мюзик-холлов. Как-то ему довелось посетить «Империю Великого Принца». Давали «МакСлогана из Слогана». Зрителям понравился весь спектакль, но главные аплодисменты были сорваны на шотландской песенке: «Нам глотку заткнет только хэггиса[6] кусок!» С тех времен он живо сохранил в памяти правдивый образ шотландского горца. Обилие красок! Воинственность!

Почему мистер Мэкам выбрал именно Эбердиншир? Да просто потому, что на его фоне воображение эксцентричного лондонца наиболее ярко рисовало себе многокрасочную фигуру МакСлогана из Слогана. Конечно, при своем выборе он также руководствовался реальным положением вещей, в частности, внешней красотой места своего будущего отдыха. И вот он окончательно остановился на Крукенской бухте. Поистине это было райское местечко! Находится между Эбердином и Питерхэдом. Очаровательный каменистый мыс, скалы, длинные ряды опасных рифов, прозванных в народе Шпорами, Северное море... Между мысом и Мэйнс-Крукеном – городок, защищенный с севера от штормов высокими скалами и утесами, – лежит глубокая бухта, заросшая по берегам густыми дюнами, в которых тысячами шныряют кролики. Здесь же небольшой каменистый мыс, невысокие скалы из красного сиенита.

Закаты и восходы в этой бухте – великолепнейшее зрелище! Берега низки и образуют песчаные пляжи, прилив разливается на большие площади, а когда сходит, то оставляет в напоминание о себе ровную гладь тяжелого, жесткого песка, на которой тут и там виднеются развешанные на стойках сети местных рыбаков. Здесь ловят семгу. Немного в стороне – группа невысоких скал и утесов, которые во время прилива обычно едва возвышаются над поверхностью воды. Кроме тех случаев, когда плохая погода, – тогда даже не очень высокие волны захлестывают их. Порой же, при малом приливе эти скалы обнажаются полностью. Расстояние между ними небольшое, футов пятьдесят, и устлано легким песком. Опасное место для прогулок по берегу бухты. Особенно во время прилива. Песок становится зыбучим. Он совсем не похож на тот, на котором рыбаки развешивают сети.

Сразу же за дюнами возвышается холм, и там, между Шпорами слева и Крукенским портом справа, стоит Красный Дом. С трех сторон его обступают мощные пихты, и только вид на море остается открытым. Аккуратный, но старомодный сад тянется вдоль дороги, спускающейся по склону холма. Дорогу пересекает заросшая травой тропинка, достаточно широкая, однако, для того, чтобы ехать по ней в легкой коляске. Она ведет к берегу через песчаные барханы, нанесенные сюда ветром и штормами.

Семья Мэкам на пути сюда перенесла тридцатишестичасовую морскую болезнь на борту эбердинского парохода «Бэн Рай», отплывшего из Блэкволла, последующий переезд в Йеллон на поезде и наконец десяток миль по плохой дороге в тряском экипаже. Но когда Мэкамы добрались-таки до места назначения, они не могли не признать, что раньше видеть им такое восхитительное местечко не приходилось.

Общее удовольствие усугублялось еще и тем, что никто в семье и не надеялся найти что-нибудь приятное для себя в шотландских пределах. Несмотря на то, что семья была многочисленна, успехи в торговых сделках отца позволяли ей жить в роскоши. В частности, каждый член семьи мог похвастаться отменным гардеробом. Частота, с которой дочери Мэкама меняли свои платья, была предметом радости с их стороны, во-первых, и предметом лютой зависти со стороны знакомых семьи, во-вторых.

Артур Фэнли Мэкам не ставил свою семью в известность о своей задумке приобрести новый костюм. Он не был уверен, что первое время будет избавлен от насмешек или по крайней мере от саркастических ухмылок, а поскольку он был очень чувствителен к этим вопросам, то и решил дождаться благоприятного случая и обстановки, чтобы, облачившись во всю эту красоту, поразить всех сразу и наповал. Он приложил немало трудов, чтобы выяснить все детали, касающиеся одеяния шотландского горца. Для этого он нанес не один визит в «Торговый салон. Одежда. Шотландки чистошерстяные.» – предприятие, недавно учрежденное в Копт-холл-Корте господами МакКаллумом Мором и Родериком МакДу. Мэкам имел несколько волнительных и долгожданных консультаций с главой фирмы МакКаллумом. Сам он предпочитал называть себя просто по фамилии, с негодованием отвергая всякие приставки, типа: «мистер» или «эсквайр». Критическому и детальному обсуждению подвергнулись пряжки, пуговицы, пояса, броши и украшения всех видов и всех оттенков. И наконец, когда господин Мэкам самолично выбрал себе на шляпу огромных размеров орлиное перо, можно было считать, что костюм составлен окончательно. Он окинул его придирчивым взором, особенно любуясь многокрасочностью и брошками из дымчатого топаза, и после этого заявил, что полностью удовлетворен. Вначале он хотел выбрать для себя костюм типа «Ройял Стюарт», но его отговорил МакКаллум. Он сказал, что если господину Мэкаму доведется случайно посетить в этом костюме окрестности Балморала, то могут возникнуть осложнения. МакКаллум стал предлагать другие типы, но раз уж заговорили об «осложнениях», господин Мэкам всерьез подумал о том, что случится, если он окажется вдруг на отдыхе в месте проживания как раз того шотландского клана, цвета которого он узурпировал для костюма... Под конец МакКаллум обязался пошить такой костюм, который не походил бы в точности ни на один из реально существующих в шотландских кланах, но имел бы достоинства многих из них. Он был задуман на основе «Ройял Стюарт», но упрощен по пути традиций кланов Макалистера и Огилви, нейтрален в красках, как у кланов Буханана, Макбета, Чиф-Макинтоша и Маклойда.

Когда пошитое платье было представлено взорам Мэкама, он поначалу немного испугался: а не сочтут ли его семейные насмешники вычурным и цветастым? Но Родерик МакДу заверил его, что он просто в экстазе от его нового наряда, и после этого Мэкам подавил в зародыше все свои возражения. Он думал – и думал справедливо, – что если такой истый шотландец, каким был Родерик МакДу, восхищается его костюмом – значит, он заслуживает того. Оценка МакДу была важна еще и тем, что он сам любил приодеться и знал в этом толк.