Леонид Моргун - Сатанинская сила

— Нет! — воскликнула она. — Нет, лучше ты останься и стать моим здесь, сейчас и навсегда!

Душа Семена-Черного разрывалась на части, когда он стоял перед ней. С одной стороны — трон в королевстве Ада, власть над миром ирреальности, войны, интриги, балы и охоты среди звезд, постижение тайн бесконечности и бессмертия в грядущих веках; с другой же — ничтожный городишко, беспечный до поры, пока не посадят в него нового самодура, а посадят — так он вновь погрузится в сонную одурь, и еще эта вот деваха, взирающая на него своими бездонными, такими сумасшедше-лучистыми глазами; с дрожащими губами, с кулачками, судорожно прижатыми к груди. В конце концов, недаром же он зовется Князем Тьмы, у него достаточно сил, чтобы умыкнуть ее силой. Нагнувшись, он легко подхватил ее, прижал к себе. Она забилась в его объятиях, пытаясь увернуться от его жадных, ищущих губ. Миг — и змея, пригретая ею на груди, высунула головку и впилась в его губы.

— Вот теперь-то ты мой, миленький… — прошипела Анаита-Ерахта.

— Будь ты проклята, подлая… — только и успел промолвить принц.

Он растерялся. И почувствовал, как вновь в нем пробудился тот, кого он надеялся провести, и который на деле провел его, исподволь завладев его сознанием и телом. Он бушевал, он клокотал в душе Семена, он требовал немедленных действий, потому что счет его бытия в этом мире длился уже на секунды, и небесное воинство давило все сильнее и сильнее, с каждым мгновением норовя ворваться в преисподнюю на плечах последних защитников Врат.

— Врата! Запирайте скорее Врата! — вопили перепуганные бесы.

Этот клич явился последней каплей для Черного принца.

— Будьте прокляты все вы! — вскричал он, слетая с души и тела, с сознания и подсознания молодого человека. — Ничтожный раб! Навеки обречен ты быть рабом со своим безумным народом! — орал он, пытаясь отделаться от змеи, которая все более и более продолжала опутывать его, ибо готовилась стать Княгиней Тьмы и уже имела на это все права.

— Мы уже не будем такими! — счастливо засмеялся Семен, целуя Сашеньку. — Никогда не будем. Ведь это правда. Ты веришь в это?

— Верую! — прошептала она, целуя его. — Ве-ру-ю!..

Врата Геенны захлопнулись. Небесное воинство еще некоторое время пыталось осаждать их. Мужички приволокли откуда-то корявое бревно и, раскачивая, принялись лупить им во Врата, как тараном, а Валек, достав из кармана свою давешнюю железку, с которой так любил играть в «отмерного» и «ножички», с силой запустил ею во врата.

И свершилось чудо! Обломок стали в полете удлинился, расширился, раздался в размерах и могучим, неистово сверкающим клинком вонзился во Врата по самую рукоять, глухо, единожды и навеки заклинив их. И во Ключ тот, Кладезем также именуемый, хлынула, как сгинула, вся сила мнимая, и воображаемая реальность, она же ирреальность, и в нее же рухнул диковинный город, расположенный в нескольких измерениях одновременно, а вместе с ним и вся нечисть преисподней.

Что же осталось после этого? Да ничего особенного. Только подвал с полуобвалившимся потолком, да перевернутые столы, да кучка мужиков, нелепо озирающихся посредине помещения со всяким дрекольем в руках, да еще двое в самозабвении обнявшихся влюбленных, шепчущих друг дружке разные нелепые, глупые и ласковые слова.

Они будут жить долго и счастливо, будут растить и воспитывать своих детей, будут строить жизнь вольную и счастливую на радость себе и другим, обязательно будут, вот увидите.

Иначе ради чего же я тогда сочинил всю эту дурацкую сказку?

1988–1989 гг.