Диана Бойко - Спящая кровь

Зайдя за барную стойку, Леа вытащила из кармана бумажку, куда незаметно сунула ее, чтобы отец ничего не увидел – Тодд явно испытывал к Таю весьма недоброжелательные чувства. Скорее всего, отец, как и все родители, хотел, чтобы она была счастлива и, раз уж нашла себе жениха, так должна выйти замуж и не общаться с другими парнями, чтобы не наделать глупостей. Да и сама она думала так же – не стоит пускать в свою жизнь третье лицо, иначе все, к чему ты так стремилась, может рухнуть, как карточный домик. И почему Тай так часто появляется в ее жизни? Ведь не пошла бы она тогда за диском – и, быть может, никогда его не увидела больше. Но почему-то в глубине души, пусть девушка и сама того не признавала, эта мысль вызвала неприятие. Слегка дрожащими руками она развернула бумажку. Тонким, красивым, не свойственным парням почерком было написано: «Завтра в 12.00 в парке у фонтана». Леа слабо улыбнулась и, скомкав бумажку, кинула ее в стоящее рядом мусорное ведро. После она произнесла:

– Это может зайти слишком далеко. Дальше, чем мне хотелось бы! – Леа вздрогнула и обернулась.

Позади нее стоял отец и сверлил ее тяжелым взглядом. Его седые густые брови и выражение лица могли сойти на образ недовольного лесного зверя, который сейчас смотрит на нее и вот уже заставляет нервничать. Его губы, наконец, зашевелились и он произнес:

– О чем вы говорили? – его поведение и вопрос выражали явное недовольство.

– Ты о чем?! – переспросила Леа, взяв чашку для кофе и усердно наполняя ее темной жидкостью.

– О парне, с которым ты стояла у входа. О чем с ним вообще можно разговаривать? – в голосе отца послышалась нотка презрения.

– Мы просто поздоровались, это простая вежливость, папа! – с непониманием произнесла Леа. Отпив глоток кофе, она резко поставила чашку в блюдце, так, что часть жидкости выплеснулось на стол.

– Тебе не стоит общаться с ним, у тебя скоро свадьба. Ты должна подумать об этом. Не думаю, что твоему жениху это понравилось бы!!!

– Папа! – с улыбкой произнесла девушка и, выйдя из-за стола, обняла отца. – Свадьба – не значит конец света, не значит, что я не могу ни с кем здороваться, не могу перекинуться парой слов. Я свой выбор сделала, и готова отдать свою судьбу в руки Манфледа. – Я всегда знал, что ты у меня умница! – проговорил Тодд и поцеловал руку дочери.

Девушка улыбнулась.

– Съездишь со мной в город, нужно купить пару вещей? – повеселел мужчина, удаляясь в сторону своего кабинета. – Я только тут закончу…

– Конечно! – с радостью согласилась девушка и залпом опустошила чашку.

В памяти всплыл образ Манфледа, почему-то мелькнула мысль, что она совсем не скучает и все реже думает о нем, хотя именно с ним она собирается связать свою жизнь. Что это – привычка или такая форма любви, когда привычное перерастает в обыденное? Или, может, события, происходящие вокруг, просто не дают ни малейшего времени, чтобы вспомнить о любимом? А, может, все стало безразличным, и она просто превращается в планктон, который глупо плывет по течению… В любом случае, за последнее время она ужасно устала, что свойственно любым людям и Леа тут – не исключение. И эти сны… они снятся ей все чаще, и каждый последующий становится все длиннее и ужасней. Теперь она предпочитает засиживаться за телевизором допоздна и мучить себя, насильно не давая засыпать, чтобы потом, ложась в кровать, мигом проваливаться в сон без сновидений. Только сейчас она поняла, что эти сны тесно связаны с миром Тая, необычным и пугающим, и ей совсем не хотелось стать его частью.

Никогда он не чувствовал то, что почувствовал, когда поцеловал Леа в ту ночь. Он столько сдерживал себя, контролировал свои эмоции во всем: в желаниях, эмоциях, в общении. Эти людские женщины всегда вызывали в нем лишь желание удовлетворить свои потребности, никогда он не позволял себе целовать их, считая это человеческой глупостью, не имеющей никакого смысла. Он ни с кем не общался больше двух дней, а в случае с девушками ему было достаточно пару часов, после он их попросту избегал. В его глазах они были пустыми куклами, которых он никогда бы не понял. Лишь она зацепила его, вызвала в нем изнуряющее желание видеть ее снова и снова.

Все чаще он покидал дом после двух часов, что грозило ему гневом отца. Всю ночь бродил в своем зверином обличии по лесу, позволяя прохладному ветру и мокрой траве трепать свою шкуру. Ему трудно было признаться самому себе, что, возможно, эта девушка разбудила в нем частичку человеческой души, хотя звериная сущность все-таки брала над ним верх. Он зверь, его сущность вынуждена питаться сырым мясом, а иногда – убивать мелких животных для поддержания жизни или даже просто потому, что он не может жить по-другому. Этот инстинкт разрушает его, но он таким родился и это – не изменить. Да, он делает глупость, пытаясь быть человеком и иметь право выбора, только поэтому ему так трудно смириться со своим миром, который представляет собой лишь голод, страх и… связывание себя с нелюбимой подругой.

Завтра в двенадцать ночи они с Алишей должны объявить себя парой, связать себя вечными узами для продолжения рода. Если бы это было возможным, если бы только один случай мог все изменить, он бы предпочел одиночество, вечное скитание по миру. И, если по другому быть не может, он должен увидеть ее в последний раз – девушку, наполнившую его душу чувствами, о которых он и не знал. Боже, он писал на жалком клочке бумаги записку девушке не из его мира! Это было так глупо! О чем он только думал… Одни лишь люди способны на это. Но написать оказалось проще, чем сказать.

Желудок скрутило от голода – если долго подвергать себя нервным истощениям, голод проявляется чаще. Нужно добраться до дому, возможно, осталось что-то из замороженного мяса, охотиться сегодня у него сил не было. С тех пор, как Леа узнала о его втором облике, ему стало безумно стыдно за свою природу и, обманывая себя, он пытается есть человеческую пищу. Но себя не обмануть, хотя бы кусок хорошего свежего мяса в день для удовлетворения голода необходим.

Машина двигалась ровно и плавно, когда подъехала к малозаметному перекрестку. Посмотрев по сторонам, Тай свернул на, казалось бы, совсем непроезжую дорожку и быстро скрылся в густых зарослях. Их дом находился в километрах десяти от города, и еще в пяти от того самого перекрестка, где он свернул, в самом центре леса. Такое отчуждение было понятным и обоснованным – никто не должен знать, кто они есть на самом деле. То, что он привез тогда Леа в свой дом, могло стоить им жизни, если бы вдруг она рассказала кому-нибудь, но он доверял ей. Да никто и не поверил бы, в большинстве случаев в человеческом мире рассказ человека, утверждающего о существовании оборотней, сочли бы за бред и помешательство.