Джефф Лонг - Преисподняя. Адская бездна

— Продолжай.

— Мы уже видели нечто подобное. Это случилось двадцать тысяч лет назад на острове Святого Матфея. Дети эпохи каменного века были принесены в жертву алефу, который находился внутри рукотворной горы. Алеф обладал подобной силой. А спираль связывает нас с путешествием наверх. — Он посмотрел на Али. — Мы должны спуститься туда.

— Очень впечатляюще, — сказала Али. — И абсолютно нелогично. Ты хочешь, чтобы мы проделали путь в обратном направлении? Тогда мы не приблизимся к священному центру, а расходящимися кругами будем спускаться в обычный мир.

— Все равно это связано с горой — разве вы не видите?

Грегорио разволновался.

— Гору я вижу, — сказала Али. — Но гор тысячи. Которая из них: Эверест, рукотворная гора на острове Святого Матфея, подземная гора? Откуда ты собираешься спускаться, чтобы подняться вверх? Где та вершина, которая служит центром?

— Нас поведет алеф! — прорычал он. — Это все, что я знаю.

— Алеф — всего лишь ориентир. Ты утверждаешь, что символы указывают путь наверх, и в то же время хочешь, чтобы мы шли вниз? Извини, Грегорио. — Али испытывала облегчение и стыдилась этого. Несколько минут назад ей казалось, что они действительно могут спасти детей. Слава богу, существуют границы…

— Согласен с вами. — Ли повернулся к ней. — Тем не менее Грегорио прав. — Али удивленно посмотрела на Джона. — Мы должны идти.

— Ты шутишь.

— Мы должны идти, — повторил он.

— Горы не существует, — возразила Али. — Мы ее придумали. Это образ, фантазия.

— Гора — да, — сказал Ли. — Не спираль. — Он поднял пластилиновую гору Грегорио и бесцеремонно перевернул. Потом пальцем проделал отверстие в центре, наподобие сужающегося кратера. — Путь не ведет вверх, но все равно поднимается. Спускается к вершине, если хотите. Мы должны забраться внутрь перевернутой горы. — Он начертил спираль на внутренней поверхности в направлении дна воронки. — Здесь источник, дом их Бога, — сказал Ли. — Теперь я вижу, как близко я к нему подошел. Если бы знать, что означает алеф. Билл догадывался. Эта догадка заставила его спуститься глубже. Он хотел найти место, в которое ведут символы.

— И любопытство, скорее всего, стоило ему жизни, — возразила Али.

— Не раньше, чем он нашел то, за чем охотился. Я надеюсь.

— Джон, твой друг сошел с ума. Разве ты не понимаешь?

— Возможно.

— Почему ты нападаешь на нас, Александра? — спросил Грегорио.

— Я не нападаю. Просто пытаюсь вернуть на землю. Мы так увлеклись… куском пластилина.

— Есть еще кое-что, о чем вам нужно знать, — сказал Ли. — Мы не первые, кто охотится за этими символами. Кто-то нас опередил. Еще один пилигрим.

Али уперлась пальцами в крышку стола.

— Какой пилигрим?

— Мы с Биллом видели только инициалы. Пять раз эти буквы попадались на нашем пути. И мы поняли, что они означают.

— Чьи инициалы?

Али уже догадалась.

Ли разгладил пластилин и написал две буквы: «АК». Али опустила голову.

— Что? — спросил Грегорио.

— Почему ты мне не сказал?

Она повернулась к Ли.

— Потому что вы никогда не согласитесь снова спуститься под землю.

— Он жив?

— Не знаю.

— Кто? — настаивал Грегорио.

— Айк, — ответила Али. — Айк Крокетт.

Теперь уже Грегорио оперся на стол. Опять Айк. По крайней мере, подумала Али, разговоры о спуске теперь прекратятся. Грегорио откажется от своей идеи хотя бы из уважения к ней.

— Я знаю, как поступить. — Она показала на раздавленную пирамиду из пластилина. — Расскажем о нашей догадке военным. Я знакома с генералом. Пусть они займутся.

— Военным? Американским военным? — взорвался Грегорио. — Они не посмеют снова отправить туда солдат — после бойни в Зеленой пустыне. Весь мир теперь пристально следит за ними.

— Он прав, — кивнул Ли. — Сила не поможет. Тут требуется деликатность. Нужны мы.

— Три человека? — усмехнулась Али. — Теперь мы супергерои?

— Можешь называть нас послами по особым поручениям. Мы — по крайней мере, вы — знакомы с языком хейдлов. Знаете их обычаи, хотя бы некоторые. Мне известна дорога — часть ее.

Грегорио взял каменную флейту.

— А я смогу сыграть Моцарта.

Али нисколько не удивилась.

— Вы не представляете, какие они. Даже если мы сможем отыскать хейдлов, они просто убьют нас и съедят. Это если повезет.

— Они могут согласиться на сделку.

— Что, черт возьми, мы им предложим?

Грегорио вздернул подбородок, который стал выглядеть еще более массивным.

— Мир.

— Что?

— После тысячелетий страха и взаимной ненависти кто-то должен сделать первый шаг, — сказал он. — Мы соглашаемся оставить их в покое. Хейдлы соглашаются не трогать нас. Живи и дай жить другим.

— Так просто? Мы спускаемся и объявляем о мире. Они отдают нам детей.

— Да.

Грегорио и Ли переглянулись. Товарищи по безумию.

— Вам бы романы писать, — сказала Али.

— Это наш долг. — В устах Грегорио эти слова звучали девизом конкистадора. — Как мы можем не пойти, зная то, что знаем?

— Легко, — ответила она. — Не пойдем, и все. Хейдлы обезумели. Колонистов эвакуируют. В субтерре царит анархия.

— Лошадь дикая, — сказал Грегорио. — Ей нужен опытный наездник.

— Я не объезжаю лошадей.

— Но мы можем спасти детей…

За их спинами со звоном разбилось окно.

Они смотрели, как камень катится по полу и останавливается у их ног. С почти научным интересом, словно на только что упавший с неба метеорит. Затем через дыру в стекле до них донеслись гневные выкрики.

— Гм, — промычал Ли, поднимая булыжник.

Али забрала у него камень.

— Сукины дети! — выругалась она.

— Видишь? — сказал Грегорио. — Что я тебе говорил? Собаки думают, что мы слабые. И сами становятся смелее.

Он выхватил у Али камень, намереваясь швырнуть его в протестующих.

— Отойди от окна, Грегорио.

Али услышала звон разбитого стекла и удары камней о стену. Словно фронт надвигающейся бури.

— Я позвоню в полицию, — сказал Ли.

— Сколько раз мы вызывали полицию? — возразил Грегорио. — Они всегда приезжают слишком поздно, если вообще приезжают. Плевать им на нас.

— Звони.

Али направилась к двери.

— Ты куда? — повернулся к ней Грегорио.

— Хочу с ними поговорить.

— Собираешься выйти? — Он решительно преградил дорогу. — Ни в коем случае.

— Толпа разойдется. Не впервой.

— Раньше это были школьники и домохозяйки, — сказал Грегорио. — Сегодня все иначе. Они бросают камни.